На берегу Юкона

Сосны и кедры заснули на склонах
Вечно безлюдных, заснеженных гор.
И полусонные вздохи Юкона
Треском горячим приглушит костёр,
Мягко согреет замёршие руки,
Отблеском золота вспыхнет в глазах.
Станут нестрашными странные звуки -
Те, что таинственность шепчет впотьмах.

В ноги уткнётся пушистая лайка,
И в сновиденьях вернутся опять:
Снег и безмолвье, просторы Клондайка,
Спящих озёр бледно - синяя гладь…
Старый искатель дровишек подбросит,
И размешает янтарный бульон,
Горсть  чечевицы в похлёбку забросит,
И аппетитный разрежет бекон.

И тишину от себя отгоняя,
К трапезе дружно приступят ночной:
И человек, и лохматая стая…
Волки завоют за дальней горой.
Кончится ужин, собаки  затихнут,
Трубку закурит хозяин седой.
Мысли о долгих скитаньях возникнут -
Вечных скитаньях  под вечной Луной.

Лайки, тоскуя о волчьем законе,
Вспомнят о зове бескрайних полей.
Блеск золотых самородков Юкона
Видится в пламени ярких углей.
Россыпи золота – в мыслях бессонных,
Памяти искры не гаснут и жгут.
В них городов нереальность огромных,
Там, где скитальца не помнят, не ждут.