***

Было от роду мне не много.
Птицы с юга летели прочь.
Появлялся мой дед у порога,
Привязав у калитки ночь.

Меня взглядом своим измеряя,
Ядовитый куря махряк,
Он любил говорить про зверя,
Про собак и что я – дурак.

Мне рассказывал дед мой долго,
Как дрожала в ночи луна
От протяжного воя волка,
И в припадке тряслась весна.

«Песня волчья тосклива, с надрывом –
Одиночества жуткая хмарь…»
Но погоня, с коротким отрыво
Завтра крикнет: «Довольно, бунтарь!»

Завтра гаркнет стволов манера
(Что поделаешь – неустрашим):
«Смерти смертному! Высшую меру!
Как урок в назиданье другим

Завтра рваные раны рьяно
Будут рвать одуревшие псы,
И от запаха крови-дурмана
Засверкают глаза и носы.

И о песне забыв, о грусти,
Всё воспрянет, сглотнув слюну.
Жуткий страх: и луну отпустит,
И припадочную весну.

Только я не простился с болью.
Самому мне хотелось выть.
Словно я – потерявший волю,
В угол загнан, без права – жить…

Разлюбил я погонь картины,
На ветру зафлажений пляс.
Я презрел: и дыханье псины,
И короткое слово «фас».

Задавал я себе вопросы.
Я измучил себе мозги.
Зазвенели они как косы,
И я начал писать стихи.
2007