Зов крови

Паровоз дымил, пыхтел, такой огромный, чёрный от угольной копоти… Если в его топку бросить угольную мину… Да-а, шум разнесётся… до облаков… Осталось упросить машинистов, чтоб разрешили взобраться в кабину паровоза. Будучи смышленым и дерзким, подросток усвоил азы хитрости, умел выпрашивать к себе жалость, сострадание… А если нужно, мог ударить ножом или выстрелить из любого оружия – этим премудростям его основательно обучили в школе диверсантов. Именно там его, русского сироту, откармливали. Кушал столько, сколько хотел: шоколад, печенье, конфеты… Чего-чего, а фашисты кормили его до отвала.
Инструкторы ему внушали: Советское правительство бросило сирот на произвол судьбы, скоро Германия завоюет СССР… Тогда-то он вычислил: появился шанс за счёт фашистской кормёжки выжить… Вскоре заслали его в русский тыл. Хорошенько замаскировав парашют под деревом, он вскинул старенький вещмешок за плечи и понёс в нём 2 угольные мины. Дорогой (он изучил её по карте) его окружали до боли знакомые, и одновременно, вроде бы чужие, рощицы, поля, водоёмы… Где-то в закоулках памяти что-то зашевелилось, заставив сердце смягчиться, зов крови в глаза капнул слёзную влажность. Ни о каком патриотизме и речи нет, просто он ощутил, что это родная земля… Брёл он по направлению железнодорожной станции, где должен выполнить задание – бросить мину в топку паровоза…
Фашисты причинили ему множество страданий: гибель сестрёнки и мамы… беспризорность, голод… Зло он запоминал навсегда, и знал, что отомстит гитлеровцам при первой возможности…
Стоя вдали от паровоза, он уже прокручивал в голове то, о чём скажет красным командирам: как он голодал, как его завербовали, как он очутился в диверсионной школе… Отдаст им угольные мины… 

                Записано со слов фронтовика
                Николая Владимировича Губернаторова