Он так играл на свадьбах и поминках

Он так играл на свадьбах и поминках,
Что люди помнят Осю до сих пор.
С потертой скрипкой, в стареньких ботинках
Он приходил в любой одесский двор.

Его игра была подобна чуду…
Взлетал смычок, и музыка лилась.
Она лилась неведомо откуда,
В ней были и волнение, и страсть.

Все замирали, словно под гипнозом,
Пассаж, другой – и ноги сами в пляс.
И забывалась серой жизни проза,
Кричали Осе – это высший класс!

Не брал он денег, но любил стаканчик
И рыбу фаршированную – фиш.
Его когда-то выгнал «ресторанчик»
За перебор, сказал – гуляй, малыш!

Он был худой и небольшого роста,
С бородкой и усами, холостяк.
Умел общаться и легко, и просто
И по натуре был романтик и добряк.

А если, не дай Бог, случалось горе
И не хватало денег на оркестр,
Он помогал – и ни о чем не спорил
Да так играл, ну как никто окрест.

Его подруга – скрипка, так рыдала:
И жалобно, и горько, как дитя.
Слезу из глаз невольно вышибала,
Все  плакали  навзрыд  и не  шутя.

Вот так и жил от похорон до свадьбы,
А в будни он на улице играл.
Чуть заработает – бутылка – и в «усадьбу»,
В свой крохотный безоконный подвал.

Ушёл он тихо, вдруг его не стало…
Он не дождался пышных похорон.
Людей на кладбище пришло немало,
Но музыкантов не услышал он.

С ним в гроб сосновый положили скрипку,
Всплакнули громко пьяные дружки
И опустили со второй попытки
На дно могилы Осю мужики.

Он так играл на свадьбах и поминках,
Что люди помнят Осю до сих пор.
С потёртой скрипкой, в стареньких ботинках
Он приходил в любой одесский двор.