Восемь часов..

Восемь часов.
Три.
Два...
Сон не идёт в глаза.
Веки открыты едва-едва,
В их уголке - слеза.
Не поживёшь ни длинней, ни короче.
Это зовут "судьба".
Кажется, что не усну этой ночью,
И не засну с утра.

I.
Растрачен, нет душевных сил,
Старик душой, хоть телом молод,
В себе как клад всегда носил
Насмешек злых бесцельный голод.

Я расточал, давал я даром
Себя кусочки. Понемногу
Расстался я с душевным жаром,
Надеясь стать минутным богом.

Но я им не был ни минуты.
Я был лишь жалким, оказался
Гордынею своей надутым.
Каким я был, таким остался.

Но вот, как чуждое, чужое,
Видение, навеянное мне
Толь пьянством, то ли глупым горем,
Она явилась в тишине.

Она пришла. Смотрела боязливо
Лишь на меня. Во взгляде интерес.
Она была тиха, смиренна, терпелива,
И вот я по уши в любовь залез.

Я не жалел, ведь я восстал из пепла
Как феникс восстаёт, дотла сгорев.
Теперь моя душа уже не тлела,
А пела, пламя знаменем воздев.

Она была алмазом в куче перегноя,
И наш союз её так огранил,
Что грани заиграли синевою,
И в блеске их я видел целый мир.

Тот мир был чище моего, светлее,
В нём радуга над лесом прогибала
Как кошка, спину. Мой был мавзолеем,
Где тусклою угрозой сталь сияла.

Я стал бояться мир тот загубить:
Желания быть богом вдруг восстали.
Вопрос поднялся. Быть или не быть
Обратной стороне этой медали?

И я не сплю ни ночью и ни днём,
Загадку эту разрешить пытаясь.
"Быть иль не быть с тобою нам вдвоём?"-
Так думал я, пока глаза слипались.

II.
Шепчет бумаге седое перо
Что-то пустое, чернильное что-то.
Бессноные ночи собрались в одно
Чёрное стёклышко калейдоскопа.

Воздух из комнаты будто изъят,
Дым сигаретный ему заменитель.
Окна сгорают и будто бы спят,
Глянув в мою несвятую обитель.

Шум в голове, а бессмысленный взгляд
Думой тяжёлой давно уж замучен.
Окна сгорели и будто бы спят
Под брюхом полуночной тучи.
Разум и сердце совместно вопят:
"Не будет ответ твой получен!"

Пятый час.
Уже вовсю светает.
Давно пора и лечь бы, и проснуться,
Но озаренье - штука непростая,
Оно не любит сна и любит безрассудства,
И падает как гром в начале мая,
Разбрасывая рамки и занудства.

Оно пришло. Перо вновь зашептало,
Желая весть бумаге сообщить,
Сказало все как будто бы устало,
Легло минуту отдыха добыть.
А на бумаге пламенем сияло:
"Люблю безумно. Нам с тобою быть."

Coda.
Пятый час.
Седьмой.
Девятый...
Солнце вышло из-за мрачных туч.
Было утро.
И холодновато.
И не висел над головою нимба обруч.
Я в знание вцепился мёртвым хватом,
Как в новообретённый сердца ключ,
В то знание, что мне другой не надо.

Люблю безумно.
Нам с тобою быть.
В окно луч света девственно блеснул.
И только осознав, что я могу любить,
Я наконец уснул.