Восточные сказки

Святой мазар


Написано в соавторстве с Еленой Швец


    Многое я слышал, и многое видел за свою длинную жизнь. Иногда хочется этим с кем-то поделиться, а иногда нет; но эта история рассказанная степенной женщиной на остановке дачного автобуса была воспринята  слушателями почти, как сказка, или мистика…  А на самом деле, это  история – быль, или хотя бы часть её. Малая часть или большая, не мне судить… Судите сами!
***
    Летний день неуклонно двигался к завершению. Под сводом крытой остановки собралось несколько разморенных жарой и работой  дачников в соломенных шляпах и китайских синих шортах, как на подбор.    И вот, на горизонте между тополями,    у последнего дачного домика  появилось вожделенное  пыльное облако.
     - Вот же,  молодец! Почти вовремя, - Компания дачников радостно заголосила и, как по команде повернула головы на нарастающий рокот мотора.  Автобус  быстро приближался, но весело проскакав по глинистым кочкам дороги  и  не остановившись,  проехал мимо,  оставляя дачников в недоумении со всем их незамысловатым лопатно -грабельным инвентарем,  под последними лучами солнца.  Некоторые из аграриев быстро соскочили с утлой скамеечки под навесом и, выбежав на пыльную,  сельскую дорогу стали громко ругаться и махать кулаками в след пыльному облаку,- Ах, ты гадёныш такой! Ты, это куда? А мы, как же?
    - Есть у нас ещё по времени один автобус, -  произнесла тихо пожилая женщина и поуютней умялась на скамейке,  ласково прижав к себе маленькую девочку, сидящую рядом. Женщина  закрыла глаза,- Ещё один будет, через час.
   - Ну,  бабушка, вам наверно час жизни никак и важен, а вот я тороплюсь.
   -Торопиться не надо! Я стараюсь не торопиться. Один раз в жизни поторопилась и вышло такое, что,  вспоминаю по сей день с содроганием,  и по сей день не знаю, привиделось мне всё, или на самом деле было,- Бабушка открыла глаза и, вынув из своей сумочки носовой  платок, вытерла потное, смуглое лицо, - Так вот – не торопитесь!
   Девочка заглянула в глаза пожилой женщине и, погладив её по руке,  нежно поцеловала в щёку.
   -Это про Мазар, Бабуля!  Да, это страшно…
   - Страшно? Пожалуй, немного страшно, но в этот день свершилось то, что я никогда бы не подумала о себе – я поверила в святые места, и в то, что они есть на самом деле и это совсем не легенды, а истина. Так что внученька, это истина,- Бабушка  поцеловала девочку в лоб и немного помолчав  вытащила из сумки пакет со зрелой, крупной вишней,- Угощайтесь1 Я её помыла дома… Угощайтесь! Сладкие…
    Люди на остановке немного успокоились и присев на длинную скамейку стали тягать вишни из обширного пакета.
   - Ой, и, правда,  очень сладкие! Вкусная вишня… А, как сорт называется?
   - Кто про что, а дачник про сорт.  Вишня  замечательная – спасибо большое! Как вас зовут,  уважаемая? Меня – Тамара.  Я местный сторожил и здесь уже двадцать лет землю ворошу, а вас вот впервые вижу.
   - Меня? , - женщина немного засмущалась и начала быстро поглаживать по голове рядом сидящую внучку; но через секунду взяв себя в руки,  спокойным грудным голосом продолжила разговор,- Для вас я наверно тётя… Тётя Асель. Дача не моя, а сына. Я вот с внучкой приехала,  немного отдохнуть от города.
   - Тамара, всё ты со своими  домоуправскими замашками… Мне вот это совсем не интересно - кто откуда и зачем.  А  вот про  Мазар, хотелось бы послушать. Уважаемая тате, расскажите, пожалуйста, уж очень вы нас заинтриговали своими словами… Хочется слышать всю историю. Пожалуйста!
   - Бабушка, расскажи, пожалуйста,- девочка резво подпрыгнула со скамейки и, заглядывая к бабушке в глаза стала  поглаживать её по седым прядям волос выбившимся из-под косынки, - Пожалуйста, расскажи! Всем интересно, все послушают.
   - Ну, раз всем интересно, то расскажу…
   Женщина начала повествование размеренным вкрадчивым голосом: о том, что  очень рано потеряла  родителей,  они ушли один за другим.  Сначала отец тяжело заболел, а потом её  мама, как в поиске утерянного мужа,  от тоски, тоже ушла. Осталась  Асель совсем одна. Пошла работать, куда распределили от института. Место было хорошее и люди неплохие, вот только одно, тогда ещё совсем ребенка, несомненно, смущало -  по работе приходилось очень часто задерживаться допоздна и ехать с двумя пересадками. Но, это не главное… Главное, что архитектурная конторка, где девочка работала,  находилась, как раз напротив  старого православного кладбища и до остановки ей с опаской оглядываясь ,  чаще всего приходилось преодолевать бегом слава всевышнему остановка была недалеко. Она садилась на первый автобус, потом через три остановки пересаживалась на второй, а потом на третий на другом конце города и,  если  вдруг Асель выпадала из обычного графика, то ей приходилось брать такси, что её финансы, конечно, не позволяли; и   на следующий день,   скорее всего  она оставалась без обеда.  Садясь в автобус, девочка отворачивалась от кладбища огороженного серым бетонным забором  и  ехала, чаще всего уткнувшись в стекло  закрытого наглухо окна,  разглядывая одну и ту же достопримечательность ежедневно – Мазар Святого Раимбека.  Постепенно она научилась даже  восхвалять неизвестного ей по тому времени  Святого;  на сколько,  конечно  ей позволяло  это коммунистическое сознание того времени и душа ярой комсомолки. Не смейтесь! Это сейчас смешно, а тогда почти все  были яростными коммунистами,  верующими только в партию.
    Так вот: проезжая мимо мазара и глядя внимательно на его скромные стены, девочка тихо про себя начинала молиться. Она молилась о душах  упокоенных родителей, о здоровье всех сидящих в автобусе, потом за всех на белом свете. Она просила всему человечеству ума и процветания… Чтобы не было войн и голода и много ещё было сказано,  за несколько минут поездки, а после всего она понимала, что нужно произнести слова благодарности и начинала восхвалять Святого за его мудрость и просила охранить её от бед и заменить своей святым покровительством покровительство покойных  родителей.
    Наступила осень. Вечера стали длинными и туманными.  И вот однажды, снова сев в знакомый  автобус,  и  по привычке произнеся слова приветствия Святому ,   Асель подняла глаза на Мазар. Над Мазаром из тумана почти чётко  поднималась фигура человека. Это был высокий старец с длинной седой бородой, в серебристом халате; он оперялся на строение стелы, как на клюку и заглядывал со своего гигантского  роста за горизонт. Девочка вздрогнула и, оглянувшись,  на окружающих и на их спокойные лица поняла, это видение посетило только её.  Взгляд снова вернулся на образ над могилой, но там ничего уже не было. Над памятником кружили облака тумана. Немного успокоившись, и объяснив  всё усталостью  глаз и богатым воображением, спокойно продолжила путь.  Но, это успокоение  продлилось ровно до следующего вечера,  и следующей поездки мимо стелы. Уже опасаясь видения,  и в надежде, что это иллюзия,  проезжая мимо могилы Асель  осторожно взглянула в её сторону. Старик стоял на своём месте, как страж на посту, опираясь двумя руками на камни мазара и гордо подняв голову,  смотрел вдаль. Девочка  зажмурилась и начала молиться. Призрак  снова исчез. Так продолжалось несколько дней. Никто ничего не видел, видела только она…  Видела и привыкала.  Через месяц, спокойно поднимая глаза,  и  омывая лицо руками, она уже молча -  наклоном головы  приветствовала  призрак и истово продолжала молиться всё за тоже, что и раньше.
    Время шло и наконец, пришло долгожданное   лето. Дни стали длиннее, и туманы отступили, видение  тоже исчезло и,   «фантазерка»  Асель   порой  по нему  даже скучала –  его она видела единственная из людей  и,  это её как - бы с ним сближало и подчёркивало её  уникальность. Уникальность? Вопрос… Или неадекватность? Не нам  на него отвечать, на этот вопрос.
    И вот наступил,  тот памятный вечер… Асель задержалась позже обычного – в архитектурном отделе сдавали новый проект,  и когда девочка вышла из конторы,  автобус показал ей свои резиновые пятки,  оставив в гордом одиночестве на  пустынной трассе. Взглянув на часы, она ахнула – время поджимало;  немного подумав, девочка  побежала со всех ног к остановке следующего автобуса.
    Бег вскоре перешёл в быстрый шаг, так как уже стемнело,  и  страх спотыкнуться на выбоинах тропинки был реальней страха встретить покойника, забредшего с соседнего кладбища. Вдруг в шуме своего  дыхания  и эха своих шагов  по  гулкой глинистой тропе,  уходящей в лог к Мазару,  она уловила  отрывки разговора. Казалось, что кто-то разговаривает за спиной, обернувшись и  никого не заметив, девочка  внутренне обозвала себя трусихой, и более  уверенно пошла дальше. Но через минуту она  уже чётко  услышала за спиной не только шепот, но и  шаги. По её следу кто-то быстро шёл. В страхе она прибавляет шаг и  оказалось почти на дне лога,  шепот за плечами становится  глуше, но иногда,  наоборот,   из пространства позади себя она слышит нервное хихиканье и даже хохот и  кашель. В несколько минут на тропинку неизвестно откуда спустился густой туман. Оглянувшись, Асель  четко, наконец, увидела   две мужские фигуры. Мужчины моментально прибавляют шаг и шумно дышат и чертыхаются, стараясь удержать равновесие по тропе круто уходящей вверх к могиле Святого. Девочка тоже ускоряется и через минуту натыкается на камни Мазара. Пытаясь скрыться,  она обходит строение и, прижавшись спиной к тёплым камням,   замирает.  В её ушах теперь слышен только  монотонный стук  её сердца, который становится всё громче и громче.
    - Девушка! Какие у вас ножки  лёгонькие! Как вы быстро убегали, мы даже познакомиться не успели. А так хотелось познакомиться с вашими ножками. Безумно хочется1 Хочется!!! Хоть бы остановились на минутку – пообщались с мужчинами,  - глаза его недобро сверкнули с волчьей тоской, в опустевшее пространство. Звякнул о камень мазара острый, широкий нож, - Смотри-ка, исчезла сучка! Куда, это ты с пустыря денешься? Выходи, давай! Или залегла где!? Найду - хуже будет! Порежу на куски и своим псам скормлю!
     Вокруг усыпальницы сгущается туман - и девочка закрывает от страха глаза.
   -Что ты разорался? Тут пустырь,  но люди, то ходят... Ищи тихо! Заткнись,  и ищи!
   Тишина, только шорох травы и завывание собаки, где то там,  далеко- далеко... Темнота.   От страха Асель вздрагивает и снова открывает глаза. Перед ней два создания - это не люди и не собаки, это что-то среднее. Один припал к земле, и обнюхивают её следы. Второй же дёргает когтистой лапой  прямо перед её лицом. Девочка хочет закричать, но не может,  кто-то невидимый  осторожно прикрывает ей рот. В висках стучит: "Молчи!" "Молчи!" "Молчи!" И послушав этот голос,  она притихает,  и слегка отстранившись от руки "пса"  и взглянув в  его абсолютно  пустые глаза, окончательно понимает -  псы её не видят. Она исчезла, соединилась с камнем мазара: и она, и её тело совсем не здесь – это уже не тот простой и такой понятный ей мир,  это что-то другое.
     "Псы" не видят и не слышат её ... Но они продолжают искать - бегают на пригорок и в лог,  садятся на металлическую скамейку, курят. Опять возвращаются... Подходят и начинают в исступлении бить ножами о камень на могиле Святого. Асель снова закрывает глаза и открывает их от кого-то чарующего золотистого света проникающего сквозь веки. Перед её лицом, то самое покрывало- занавес скрывающий проход в тот непонятный для неё пока, чужой мир. Это шёлковые бесконечно-длинные нити. Они ниспадают до самой земли и соединяются с седой травой под её ногами. Девочка заинтересовано просовывает руку сквозь эти нежные тончайшие нити и солнце другого мира ласково играет на её руке. Асель поднимает лицо и видит над собой высокого и абсолютно седого старца и покрывало перед ней состоит не из нитей, а из его седой, длинной, шёлковой бороды.
      Отодвинув от своего лица тонкую сеть седых сверкающих прядей, Асель осторожно шагает вперёд, её ноги проваливаются в густую зелёную траву по колено. Трава обволакивает ноги и упруго поднимает девушку над пространством бесконечного поля. Трава несёт её, как волны океана, всё дальше и дальше от серебристой бороды стража миров и,  вдруг  волна осторожно откатывается  на холме,  покрытом красными маками. Девушка, как ни в чём не бывало, присаживается на холме между соцветиями, и начинает разглядывать белые облака и тёмно-синие небо.  Вселенский покой и тишина.
    И тут под ярким небом,  к  ней  по густому тёмно-зелёному ковылю,  скачет резвый темно-карий конь в светлых рыжеватых пятнах. Он  низко клонится над девушкой, как бы приглашая сесть на широкую, как дом  спину и Асель садится на эту спину,  забывая обо всем. Она скачет по полю на громадном коне, а рядом с ней из травы появляется образ волка и рыжего огаря, на которых летят по степи её покойные родители. Ветер подхватывает косу Асель и спутывает с гривой сказочного коня и она вот-вот догонит родителей, но конь замедляет свой ход,  и разворачивается к стражу степи. Страж наклоняется и, раздвигая бороду,  открывая вход и  приглашая девочку пройти обратно в её мир.
   -  Я не хочу туда, там страшно
   -  Рано! Тебе, ещё рано сюда! Ты их увидишь, но не сейчас. Не торопись!
   Асель распутывает гриву коня и свою косу, спрыгивает с его широкой спины и, набравшись духу, снова шагает за золотистый занавес к святому месту. Занавес пропускает её беспрепятственно, и девочка снова оказывается у стены мазара;  уже наступило утро и  совсем светло – поют первые утренние птицы и ветер путает её длинную косу с паутиной обвившейся вокруг виноградной лозы  торчащей из  высохшей земли.
   Девочка аккуратно отодвигается от стены и, почувствовав снова свои ноги, проходит на маленькую скамейку возле подножья горы…



 Асель смахнула слезу со своей смуглой щеки и вздохнула…
   - Что, это было? Это мне привиделось или было на самом деле!? Никто, никогда мне не ответит на этот вопрос… Не торопись! Только это – не торопись!
***