Белые и красные

         Поэма

Условно назову поэмой
картинки нашей жизни быстрой,
мне не уйти от тяжкой темы:

Как угольки, не догорая,
разносят пламенные искры,
так память не уснёт седая.

I. ПРОЛОГ 

Почтенных горожан тревожа,
над городом нависли тучи.
В очередях найдётся рожа,
что всем твердит, что было лучше,

Что жили мы в тепле и сладко,
кавказцы были нам покорны,
а сам старается украдкой
купить товара выше нормы.

Мы были счастливы, как дети,
но мы детьми и умирали.
Для недовольных были плети,
чтоб не взмутить казармы рая.

А тучи разразились ливнем,
и смыло глиняных колоссов.
Не к Западу теперь мы двинем,
мы восстановим славу россов.

II. БАРОН - ПРОЛЕТАРИЙ.

Народ устал от демонстраций:
когда, какой от них был толк?
Глазеют только иностранцы,
да молодые оборванцы,
да оцепленья бравый полк.

Останки мертвого Союза -
под флагом пламенная рать.
В её рядах - кому обуза
такая жизнь, что сносит с грузом
забот в кювет, чтоб там роптать.            

Когда-то торили дорогу
в небесный замок на земле.
Творили то, что не потрогать,
А ведь себе для счастья много
не ждали: лишь бы жить в тепле.               

Как ни был тяжек груз традиций,
их даже понесут в пески,
хоть из традиций не напиться,
и если встречные им лица
буравят пальцами виски.

И в ноябре, а равно в мае,
коммунистический  музей,
сон прогоняя, оживает,
с вождей портретных пыль сдувает
и тщится вновь собрать друзей.               

Как будто, карты из колоды
в руках у ловкого крупье:
прошедшие огонь и воды,
идут тузы седобороды,
валет плетется при копье.               
         
А день ноябрьский - погожий,
и редкий солнца каравай.
Хоть ветерок бодрит до дрожи,
но пред колонной шаг прохожий
умерит, словно ждёт трамвай.               
              <...>
Мой друг приехал к нам в столицу.
Идём привычно на Манеж,
тут красный бант ему в петлицу
с гербом «Союза», а не «Птицы»
вколол общественный помреж.

Мой друг на редкость благосклонно
воспринял активиста прыть.
Мне показалось, что готов он
принять плакат, идти колонной
и благим матом власти крыть.

Пора читателя знакомить
с тем, про кого в заглавье речь,
слегка на строчках сэкономить,
редактору не дать драконить
и вас от скуки уберечь.

Зовут приятеля - Геннадий,
а вот фамилия странна
не тем, с семитами кто ладил,
(ну, Гротгус, мало ль ходят на день) 
а тем, кто в них искал врага.
   
«Наш предок, Гротгус, из баронов»-
сболтнул однажды их отец.
При диктатуре без законов
не скажешь громко: «Я - из «фонов»,
династьям  вмиг тогда конец.

Так отпрыск рыцарей лифляндских
встал у станка и стал, как все:
работал, «квасил» залихватски,
крепил союз народов братских
и жил, как белка в колесе,

Геннадий, я б сказал, - элита,
передовой рабочий класс,
но перестройкой вдрызг разбита
судьба. В награду лишь корыто
разбитое мозолит глаз.

«Всё брал на веру из газеты,
всегда за «блок» голосовал,
и за станком мне равных нету,
а где теперь мои ракеты,
и кто завод  разворовал?

Другой страны у нас не будет,
и как её ни оболги,
но были ж честные там люди,
и от врагов спасали грудью,
так кто же нам вернёт долги?»

Мы не с колонной, но навстречу
идём и встали близ моста:
нас куполов манили свечи.
«Послушаем другие речи,
Теперь заглянем в Храм Христа»

III. БЕЛЫЕ, КРАСНЫЕ, КРАСНО-БЕЛЫЙ

1. БЕЛЫЙ

Очень быстро вырастают дети,
только память с ними держит связь.
Не успел им спеть о белом цвете,
чистом цвете, что не прячет грязь.

Если кто-то с белым неумело
Пообщался и оставил след,
белый цвет уже не будет белым -
грязно-белым не бывает цвет.

Станет серым, может - просто грязным,   
здесь эпитет не смягчит урон:
только стирка в водах с мылом разным
белизну вернет со всех сторон.               

Белый цвет, он сложный, гармоничный:
семь цветов в один сошлись бутон.
Пусть кому-то красный ближе лично,
но все вместе дарят белый  тон.

2. БЕЛЫЕ, КРАСНЫЕ

...Белая армия, черный барон
вновь нам готовят царский трон...
(из песни советских времен)

Белая армия, белая гвардия,
цвет офицерства, отборная знать,
вы проиграли  хорошую партию,
но с шулерами опасно играть.

Белой идее пошли вы в служители,
белое платье - одежда жрецов.
Впрочем, у стенки, в сутане ли, в кителе -
ставили всех, кто за веру отцов.

Белые шли за Россию державную,
веру и сильную царскую власть.
Белых под корень секла кровожадная
красная сила и тешилась всласть.

Красным террором Россию замучили,
и демагогией «красный» блеснул.
Белого нет, и по каждому случаю
алые стяги на площадь несут.

Только не долго нам быть одноцветными,   
выступит радуга после дождя.               
Если кормить нас одними советами,             
так и отбросим «советы» вождя.               

3. КРАСНО-БЕЛЫЙ

Белый снег беру в свои ладони-               
жар и холод, брызнули ручьи.               
А напротив - в чудном белом доме               
тьма в оконцах, будто бы ничьи.               

Раньше в нём чиновники упорно
занимались дутым дележом,
но когда пришли в страну реформы,
был под Думу срочно отряжен.

...
Тень накрыла окна, скажут: « Шторы,
и чиновник выключил там свет,
чтобы больше не горели споры
в Белом доме. Светлый вреден цвет».

Дом в ограде, словно кандалами
опоясан, в будке - строгий пост.
Черный цвет идет железной раме,
только рамой обнесен погост.

Десять лет уже минует скоро,
как в России  власть делили в кровь-   
не страшась всемирного позора,
здесь своих расстреливали вновь.

Мало пулей, танковым снарядом
точно в окна, вот - стрельба «спецов».
Я уверен, были планы ядом
или газом вытравить борцов.

Дом горел ещё, наверно, сутки,
а потом до прежней белизны
оттирали импортною «шкуркой»,
не жалея денег из казны.

Бывший «красный», новый Победитель
стал за «белых», красный цвет изгнал,
воссоздал чиновничью обитель
и на откуп всю страну отдал.

IV. СЫНЫ РОССИИ

1. ПАМЯТНИК

Белоцветьем камня вознеслась громада,   
доблести и чести русской похвала.      
Тьму там отгоняют свечи и лампады,   
в небо золотые  светят купола.            

Над Москвой вознёсся, отобрав вниманье
от помпезных зданий сталинских времён,
храм.
          Архитектура - спорного названья,
и судьбою трудной храм не обделён.

За период стройки, верно, поколенье,
не дождавшись храма, по земле прошло.
А в двадцатом веке сумрачный наш гений
снес храм и наметил ... что? Сказать грешно.

Долго Бог стучался в каменные души,
но без покаянья не возможно жить.
Храм воздвигли снова, лучше или хуже,
копия иль новый - тут не мне судить.

Может, белым цветом чувство освежает
храм, 
           а может, свежесть над Москвой-рекой. 
Кажется, ничто уж нам не угрожает,
кажется, Россия обрела покой.

Только Православье даст нам примиренье:
Бог всесильной дланью отведёт от круч
и приучит мненья принимать с терпеньем.
Семь цветов различных сложат белый луч.



2. ВСТРЕЧА


Возвращает покой высоченные своды,
Растворяют смятенье, желанья, печаль.
Словно мимо проносятся времени воды,
Вечность ставит незримо на всё здесь печать.

Храм торжественно строг, величав и спокоен,
Бог, наверно, не здесь за грехи укорял.
Богоматерь победу держала над полем,
Где за веру и Родину русский стоял.

А на каждой стене список воинов павших,
Полный список имен (тех, кто имя имел,
Потому что в дворянской России тогдашней
Быть солдату без имени выпал удел)

Мы проходим вдоль стен, и за именем можно
Видеть русую прядь или вздёрнутый ус:
Генерал и корнет, дворянин, князь вельможный-
Всех, кто принял по долгу могильный свой груз.

«Гена, стой! Там вот - Гротгус . Наверно, твой предок?» 
«Да, а кто же? Вот встретились где, чёрт возьми!
Я всё думал, с чего это род наш так редок,
Не за деньги на службе ложились костьми.

Только помощи мы никогда не просили».
Гордо грудь изогнув, он минуту молчал.
«Чёрт с ним, с личным, была бы навечно Россия,
так, наверное, предок бы мне завещал»


V. ЗИМНЕЙ НОЧЬЮ НА БОРОВИЦКОЙ ПЛОЩАДИ

Зимняя ночь над Москвою навесила
плотный, без дыр и разрезов колпак.
Звёзды спустились и бегают весело
по низу или сидят на столбах.

Бегают парами, красные с красными,
белые с белыми,следом и в ряд.
Улицы сделались вдвое опасными -
ночью машины, как вихрь, летят.

Звёзды, сидящие, сцеплены проводом,
свечками воткнуты в пальцы дорог.
«Каменный мост» выгибается ободом,
а посредине незримый порог:

Справа -
            уносятся красные с красными,
слева -
            ночной возалкали простор
белые с белыми, еле согласные
встать, если красный горит светофор.

Белые с белыми где-то рождаются,
тесно сожмутся и ... лавой с моста.
Красные тоже отважно кидаются
в мрак за мостом, не оставив хвоста.

Вроде, хаос принесли нам небесные,
только порядок всё ж приобретён,
и разномастные, и разноместные
мчат, не мешаясь, различным путём.

Я привстал на лесенку
у Пашкова Дома.
Подарили песенку
бывшие хоромы:

Красные - наши,
белые - наши.
Как разобраться
в дымящейся каше.
Где светофоры,
чтоб светофары
шли без раздора
и под фанфары.
Ночью в ответе
вместе мы были,
это при свете
станем другими.