За моей спиной афган

 КАК  ЦВЕТЕТ  МИНДАЛЬ
         Новелла

В  скудноватом деревенском быте
нам на книги денег было жаль.
Но однажды, корм неся в корыте,
я спросил: "А как цветет миндаль?"

Мать сказала просто, без печали:
"Вырастешь когда-нибудь, сынок,
старый дом оставишь за плечами,
может, этот... встретишь где цветок".
                …
Город. Школа. Дни летели быстро.
Молодых забот невпроворот.
Вот уж я в строю стою пятнистом -
ждём посадки в серый самолёт.

Задний люк воротами раскрылся.
Вздрогнул строй, защёлкали замки.
Капитан неловко окрестился
и команду дал: "На борт!...Сынки"

Самолёт наш долго ночь качала.
Каждый миг нас уносил от тех,
кто нас ждал живыми, но сначала
мы чужой должны исправить грех.

Только с солнцем стихли тары-бары,
и пропал ребяческий кураж.
Мы летели злобно, как корсары
ищут с кем сойтись на абордаж.

В жёлтый мир нырнули мы с машины:
жёлтый воздух, жёлтый небосклон.
Даже гор плешивые вершины
разножёлтый не меняли тон.

Минарет ажурной вязью вышит,
без оконцев улиц лабиринт.
Крик детей смолкает, если слышат
тарахтящий  вертолёта винт.

Не весна в Афгане днём и ночью
дышит громом, молний тянет нить.
Здесь, в Афгане, мы увязли прочно,
братьев спор пытаясь рассудить.

Замполит - ни дать, ни взять, как клизма,
только сбоку виден синий кант:
"... Здесь мы рубежи социализма
защищаем от душманских банд"

Для кого-то это было новью,
кто с трудом зевок мог подавить.
"... на чужой земле и малой кровью
мы очаг должны свой защитить..."
              …
Мы лежали в чахлом редколесье,
собираясь взять аул в кольцо.
Обработав "точку" с поднебесья,
мы в обход отправили гонцов.

Наш радист, затишьем редким  маясь,
долгим взглядом изучая даль,
вдруг сказал, на корни опираясь:
"Ты смотри, а здесь растет миндаль"

Быть не может! Думал, ивы листья -
тоже в ряд, но только бледный тон.
И, как будто, в краске были кисти-
между листьев розовый бутон.

От жары бутоны к ветке жались,
узкий лист, как мог, давал им тень.
Думал я: "Мы чуть не разбежались.
Где ещё найдём для встречи день".

Вдруг я слышу, как с коротким свистом
распоролся воздух. Небеса
навалились,  солнце стало близко,
раздались родных вдруг голоса.

След на камне появился алый,
тоже точки меж морщин камней,
будто веткой стеганули скалы.
"У миндаля лучше цвет, нежней"
            …
Писарь ручку подносил к затылку:
"Понимаю, парня очень жаль,
но так быстро получил он "дырку",
что не смог навоевать медаль".

Чёрт с ней, с медью. Я не пёс, не кошка
выставляться. Гордости здесь нет.
Мне довольно, как цветёт картошка.
Мне чужой не нужен больше цвет.

Мы шагали по верховьям Нила,
и в Карибах оставляли след.
Мы - везде, куда б ни пригласила
голытьба подкрасить красный цвет.

Для России доблестных Иванов
долго нам ещё не занимать.
Только трудно с "калашом" в лианах
школьный курс ботаники познать.


 ИГРЫ  В  ВОЙНУ


Двор босоного дальнего детства.
Мы не жалели бока:
Кроме игры, нет хорошего средства
Взять себе роль вожака.
Игр степенных не знали мы вовсе,
Помню, кого-то кольнул,
Только мои заболели вдруг кости:
"Я не играю в войну!"

К нам из Афгана вернулся брательник,
Дал мне на память берет.
Ростом теперь он не выше, чем тельник -
Ног у него больше нет.
Вышел во двор я, купил сигареты,
Вынул из пачки одну,
Как из обоймы в тени минарета.
"Я ненавижу войну!"

Тучи закрыли гряду перевалов,
Время призыв объявлять.
"Я не хочу на войну генералов.
Я не хочу убивать.
Там же - Россия, такие же парни.
Может, им нечего жрать.
Нечего делать нам на мыловарне,
Мы не хотим умирать!"
             …
Люди на кладбищах в дни Красной Горки
Трутся о мраморный шик.
В мраморе спрятались мальчики верткие,
В небо направив свой лик.
Только не рвите над ними одежды,
Пепел не здесь посыпать.
В мраморный дом улеглись, как в коттеджи,
Те, кто хотел убивать.
Грех тех покойников словом порочить,
Только совсем не тот бой
Сделал их жизни аж трижды короче.
Всех их, Господь, упокой!

А на солдат не хватает гранита,
Вечного мало огня.
Родина даже бывает сердита:
"Много же вас у меня!"
              …
Та же игра во дворе с громким матом,
Кто-то в кого-то  пальнул.
Этому парню легко стать солдатом.
Родина любит войну.
Может, прогресс всем изменит сознанье,
Сами ли дети поймут,
Всё же оставлю свое назиданье:
"Вредные игры - в войну!"



           АФГАНИСТАН
               

Афганистан, ты боль ушедших лет.
Афганистан - звезды далекой свет.
Тот свет идёт, хотя уж нет звезды,
Но это знаем только я и ты.

Афганистан, под снегом кромки гор.
Афганистан, короткий разговор,
И перекур прервал сухой приказ,
нам снова выдать боевой запас.

Афганистан, как ниточка тропа.
Афганистан, наш вертолет пропал.
Последний раз эфир прорезал мат.
Надежда есть, и нас ведёт комбат.

Афганистан, в твоих долинах мрак.
Афганистан, здесь каждый камень враг.
В бою последнем не считаем ран,
Вернёмся все. Ты нас не жди, "Тюльпан"*

Афганистан, меж нами снова мост.
Афганистан, уже колонны хвост
вступил на землю, но уже свою,
а память вновь стреляет в том бою.

--------------------------------------
*) «Чёрный тюльпан» - так на солдатском жаргоне назывался самолет для перевозки в Советский Союз гробов с телами погибших военнослужащих.


МАРКИТАНТКИ
   
Они всегда среди обоза,
Как сто, как триста лет назад.
От пули смерть им не угроза,
Найдёт защиту крупный зад.

Роман любовный перед боем
С уланом удалым, в карьер,
Но не услышим вдовья воя,
Когда падёт их кавалер.

Торговки, барменши и прачки,
Телефонистки, толмачи,
Что вы найдёте в дикой скачке,
Где сердце бешено стучит?

Где рыбой бьёшься в многолюдье,
Пока - свои, а там - Бог весть,
Не знаешь, что прикроешь грудью - 
Товары, Родину иль честь    

Ужель на родине так скучно,
За вас ли не болеет мать?
Она же скажет простодушно:
«А что мне в девках куковать.

Война парней повыметала,
И поседеешь ждать вдовцов,
А здесь возможностей не мало,
Отбоя нет от молодцов.
Пока приданное «намою»,
Зацепится какой герой,
А там, глядишь, в запас с собою
Израненный возьмёт домой.

Поставлю на ноги, пригожу,
Усердно нарожу детей,
Фельдфебеля забуду рожу,
И будет всё, как у людей».

Ну, что ж, ловите миг удачи
Среди истоптанных сапог.
Пока кобыла станет клячей
Живёт любовь. Храни вас Бог!

    КОНТРАКТНИКИ
          
Предрассветный туман
Освежает нам лица.
Водка нынче обман,
Нам никак не напиться.
Отсырел воротник,
И набухли погоны.
Стих последний шутник -
Мы считаем патроны.

Наше дело - война,
Не косить в поле травы.
Здесь Россия больна,
Мы её костоправы.
Дома нет для нас дел,
Мы  вернулись с гражданки.
Батальон нас одел,
Посадил нас на танки.


Если трудно стране,
Значит, всем нам несладко.
Проживём на броне,
Но добьёмся порядка.
Спеть бы о васильках,
Как глаза твои, синих,
Только в наших руках   
Автомат и Россия.

Мы вернёмся, ты жди,
Дорогая сторонка,
Как рассудят вожди,
Да объедем воронку.
Мы вернёмся обнять
Кто жену, кто девчонку.
А чтоб слёзы унять,
Поцелуем их звонко.


СНЫ  СТАРОГО  ЛЕТЧИКА


Он сидел, не желая ложиться в кровать,
Он в гримасе был братом любому уроду:
«Неужели опять мне во сне воевать?
Я  хочу видеть сны про любовь и природу».

Но во сне руки снова  давили штурвал,
И глаза упирались в приборы-лепёшки,
И тянулся, как шлейф, по земле черный вал -
Пожирающий вихрь «ковровой бомбёжки».

«Я - простой офицер, выполнявший приказ,
Пусть Господь разберется с моим командиром.
Почему, чёрт возьми, не могу сомкнуть глаз:
Сразу смерть я несу поднебесному миру»


 ВОЗВРАЩЕНИЕ


Смотрел, как возвращались журавли.
Их возвращение - сродни цыганской пляске.
Им строй нарушил вид родной земли,
И гладь залива под салатной ряской.

Они кружились парами и врозь,
В шатрах из крыльев солнце билось в блики,
Клюв не смыкался в острогранный гвоздь,
А создавал рогатый символ «Вики».

Должно быть так, идут с войны домой
И строй удержат только до границы,
А дальше - в землю носом со слезой
И запах пьют, как воду из криницы.

Вернуться надо всем. Остаток дней
Закончить здесь - что в красках заграницы!
И воевать вне родины трудней -
Там не придут к могилам поклониться.   

 СПЕЦНАЗ
Песня

Между снежных вершин пулеметная трель
будет долго клубиться раскатами грома.
Для кого-то последний сегодня апрель,
и последняя  весть для родимого дома.

Горы холодно смотрят на жаркую сечь,
горы слушают мат и призывы к аллаху.
Только камня здесь вдоволь, и можно залечь,
и руками обнять каменистую плаху.

Мы умрём, чтоб Россия стояла в веках,
только здесь ли она за дувалом аула?
Мы не ищем ответ - нам нельзя, а пока
сеет правду свою автоматное дуло.

Мы - спецназ, мы - спецназ. 
Никогда не поднимем мы руки.
Мы - спецназ, мы - спецназ.
Долго помнят нас горные «духи».
Мы - спецназ, мы - спецназ.
Нас потрогают только в граните.
Мы - спецназ, мы - спецназ.
За короткую жизнь извините.

АФГАНСКИЙ ШКОЛЬНЫЙ  АВТОБУС
                Новелла

Учиться надо. Учиться трудно,
когда ты знаешь, учебник врёт,
и подниматься под грохот утром
и думать, может, гранатомёт?

Но он - отстрелян, уже - игрушка,
уже привычный и мирный вид.
Теперь, как валик, он под подушкой.
Мы не солдаты, но - "шурави". *)               

Я здесь с семьею в командировке.
Торговли внешней трудны пути.
Со мной сынишка. Семь лет, но бровки
всегда серьёзны, как ни шути.

Сравнить два мира ему придётся.
Здесь не замажут газеты глаз.
До полной правды не доберётся,
но здесь пройдёт он  свой первый класс.

Советских много тогда в Кабуле,
на целый город быть может счёт.
Но долетали до окон пули,
и часовой наш орал, как чёрт.
_______________________________________
*) Шурави  (фарси)- советский, русский 


Подай-ка громче, чем шум мотора,
автомобилю команду: "Дрешь!" *)               
Не в шутку щёлкни при том затвором.
Суровый парень, как присный СМЕРШ.
                ...
В посольской школе учились дети.
Царил обычный советский лад.
Какой уж силы "источник" светит,
судить не будем - здесь тоже блат.

Но рано утром готов наш "Рафик",
один из взрослых на целый день,
идёт в охрану, взяв автоматик,
вперёд садится (хоть детям - тень).

Детей - душ восемь из разных классов.
Команда: "К окнам не прилипать!"
Они же сами собьются в массу,
Чтоб друг на дружке ещё поспать.

А город с солнцем уж топчет ноги:
машин, повозок сплошной поток.
Открыты лавки, и вдоль дороги,               
где только тень есть, там свой  лоток.

Метнулся вправо наш шустрый "Рафик",
и глаз продрал наш честной народ.
Колонна танков нарушит график,
и мы рванули тогда в обход.
________________________________________
*) Дрешь (пушту) - Стой, стоять (команда)


"Идут на базу".
"Какую базу!
Смотри, все чисто, как на показ"
"Уходят ночью. Чтоб днем - ни разу
ты не увидишь. Таков  приказ".

Но вот и школа, точней, ограда.
"Гребёнку" * взяли под стон пружин.                А за оградой - души отрада,               
оазис райский, здесь вечно б жил.            

Густые кроны закрыли небо,
в траве приятно валяться ниц.
Растёт, что хочешь, нет разве хлеба.
Кругом фонтаны и пенье птиц.

Летят мальчишки, спешат девчонки,
и красный галстук, и белый верх.
И здесь к России хоть нитью тонкой
мы привязались. Мы с ней навек.

Теперь за почтой, и на заправку.
Бывает, вырвешь на сон часок,
но повалиться нельзя на травку,
и спишь, как ворон, в один глазок.
_______________________________________
*) Гребёнка (прост.) - искусственное препятствие на  дороге из частых бетонных порогов для снижения   скорости  автомобилей.



Урок четвёртый, несемся к школе,
в машину лезет вся малышня.
Держать порядок - нет сил и воли,
в железной банке я, как квашня.

Пока мы едем, "махались" гильзой,
просил фонарик - дают брелок,
и называют кого-то "грымзой",
хотят на завтра сорвать урок.

Вторым же рейсом нам - две девчонки,
одна с Кузбасса, одна с Миасс,
"песн'i нар'однi спiв'ають" громко,
и, разве только, не могут в пляс.

Последним рейсом к нам в гости - чехи,
тут руки в руки и шепоток.
Опять жара мне слипает веки.
Ах, чехи, мне бы пивка глоток.

Дежурство кончил. Все дети дома,
одних не пустят гулять во двор.
И будут слушать под звуки грома
далеких пушек наш разговор.