Письмо Диме Симакову Донецк Украина

Привет, Димон! Так называла тебя твоя мама . И теперь называет. Я не пишу о тебе в прошедшем лице. Только в настоящем. Связь прервалась. И я больше не получаю твоих тёплых посланий.  Мы с Ташей постоянно вспоминаем тебя, и конечно волнуемся за тебя. И мы знаем: ты чувствуешь наше тепло.

Хочу оживить в словах воспоминания о тебе:

Димоша, так я тебя называла, но теперь тебе 21 год. Невероятно! И как к тебе обращаться?! Но в последних твоих письмах, ты подписывался - Димон.

Очень памятна первая встреча. Это была моя работа - подготовить тебя к поступлению  в школу и проводить время с тобой, пока родители на работе(родители Димы временно работали в Москве и попросили меня поработать няней и гувернанткой одновременно).

Первый день. Мама твоя Олеся  и папа Пётр так волновались, что звонили постоянно. А ты на очередной звонок ответил:

- Не беспокойтесь, у нас оркестр. Я дирижёр. Мы даём концерт.

Ты стоял на стуле и карандашом дирижировал оркестром, который состоял из одного музыканта - меня. Я была ударником. С воодушевлением колотила по бутылкам и сопровождала свой аккомпанемент пением ужасным. Но ты снисходительно всё это выслушивал и благодарил поклоном меня и несуществующих зрителей. И "концерт" продолжался целый день, пока я не изнемогла.

Вспомнила очень забавный случай. Это было на даче под Лобней. Мы с тобой отправились в магазин за три километра. Пока  шли, ты речитативом постоянно пел: "Буль-буль карасики". Ты довёл меня до изнеможения. Я умоляла тебя замолчать. Даже сорвала куст крапивы, грозя тебя наказать. Но ты продолжал...

Выйдя из магазина, запела я: "Караси буль-буль... Караси буль-буль"... И наконец-то тебя довела до изнеможения. И теперь ты меня умолял замолчать. Но я не сдалась. И крапива не понадобилась.

И что-бы не случилось на даче, где дети со всего посёлка облипали меня, как пчёлы, ты всегда прибегал на выручку, крича во весь твой могучий голос: "Валерия! Я здесь!

А твоя любовь, первая, к Таше. Тебя увозили на море. И это единственный случай, когда ты плакал. Не плакал, рыдал: "Что я буду делать без Таи!?"

(Тая, тоже моя воспитанница, с которой все хотели дружить. Все родители мечтали, чтобы их дети дружили с Таей. Такая была девочка! А теперь Тае 20 лет. И сейчас все хотят с ней дружить).

 Мама Олеся, как могла, успокаивала тебя:

- Да шо ты, Димон. У нас в Донецке такие дИвчины! И что ты ответил:

- А здесь Артём, Егор, Андрей... Как я буду без Таи.

Вон она такая первая любовь.

И ещё. Помню, как я рассуждала в твоём присутствии, что добро надо делать. И оно непременно вернётся во сто крат. И ты сразу решил делать добро. Бросился к бабушке, с трудом переходящей улицу. Помог ей перейти дорогу. А потом весь вечер ждал добра, которое по твоему мнению должно немедленно вернуться. И надо было слышать твои фантазии о вернувшемся добре. И ты не расстроился, что не получил немедленно желаемое.

Помню, как родители твои мечтали сделать тебя танцором. Главный аргумент - без травм. Но ты с тоской смотрел в соседний зал, где мальчишки боксировали, весели на канатах. И тогда ты выбрал свой способ протеста. Выбрал несознательно. Ты просто стал кривляться на танцах, вывел из себя педагогов и тебя выгнали. Как же ты был счастлив!

А помнишь твой рассказ про то, как ты выпил пива с случайными подростками. Дед наказал тебя. И замечателен твой комментарий:

= И шо это я пиво выпил. Дурак. Не пил бы и порки не было. И пиво невкусное.

Но из твоих слов я поняла: порка, так себе, на всякий случай.

А уж как мы с тобой прощались перед твоим окончательным отъездом в Донецк, лучше не вспоминать: так было грустно.

Димон, мы никогда не будем по разные стороны баррикад, как бы ни старались те, кому выгодно нас разъединить. Мы вообще не хотим  баррикад.

Спасибо тебе за дружбу. И до встречи!


Фото из интернета: Донецк сегодня.