Не умирай

Я прошу тебя, не умирай. Если есть у терпения край, то держись от него подальше. Не обязан. Но как иначе? Где-то сироты тихо плачут, где-то мать хоронит дитя. Не сдавайся, упал – вставай. Кто-то молится за тебя. Не угадывай, просто знай.

И чёрт дери эти мысли про «сломанный на корню» и «что с меня взять»…
За какие-то там «люблю» я готов был душу продать. Каждым шагом – глупым, быть может, но смелым, – подставлял под удары нутро, а не тело. Говорили: «ты самый лучший, никогда никому не отдам». А на деле – тридцать серебренников и «на всё божья воля, и в наивности сам ты виновен». Так что я, забившись в чулан, в темноте зализывал раны.
Поздно ли, рано ли, выздоравливал и возвращался. И остатками сил своих клялся на те же грабли не наступать. Только мир наш, увы, так устроен, что если сам не способен предать, кем-то да будешь предан. Опыт горький этому научил, но я жив до сих пор и свободен, лезвия старые наточил, ведь нельзя изменить природе, изменить самому себе.

Ну а ты… Ты меня укусил, и, признаю, за дело. И, конечно, я мог бы скрыть, только то, что меня задело, я с почётом ношу, как медаль. Так бывает… Осознание – горный хрусталь, но прозрачный кристалл встречается крайне редко. В поисках важно терпение, как и в стрельбе: ведь пока не научишься целиться метко, сотни пуль отправишь в полёт. Я, бывает, теряюсь в мыслях, самоучка и стихоплёт… Правда, жалкое сочетание? Вопреки всеобщему мнению, не моя стихия – страдания. Я рождён был надеждой, и с нею живу. А что было, то в прошлом, не жаль. Принимаю как неизбежность, как данность, холода, что приносит февраль. Но покуда кутался в тёплую шаль, приобрёл ещё одну странность. В грубом мясе, израненном, выросла нежность, как младая листва под лучами солнца. Жизнь пробилась сквозь выживание в бешеном ритме танца. Если мы признаём, что есть ад на земле, значит, где-то спрятан и рай. Каждый может, что хочет, найти, если быть неустанным в пути.
Я прошу тебя, не умирай.