Царевна-лягушка

ЦАРЕВНА-ЛЯГУШКА

Зимою  часто  вечерами,
Заправив брюхо своё щами,
И прихватив сухарь с собой,
С братьями дружною гурьбой
Я лез на печь под потолок
И там, забившись в уголок,
Сидел  тихонько,  ожидая,
Когда допивши кружку чая,
Закурит,  свой  достав  кисет,
Наш очень-очень  древний дед

Пуская дым в усы седые,
Он вспомнит годы молодые,
А то, прищурив хитро глазки,
Начнёт рассказывать побаски,
Да ловко так,  что не поймёшь –
Где правда в них, где ложь.
Я переслушал их немало,
Но крепче всех в меня запала,
Да так, что слёзы лил в подушку,
Одна – про девицу-лягушку.

Её  с  Ванюшею  жалея
И  проклиная  же Кощея
И  Бабу-Ёшку   заодно,
Мой дед той сказки полотно
Искусно очень рисовал –
Как будто сам всё повидал,
Как будто знал всё не по слухам…
Земля ему пусть будет пухом,
Пусть будет памятью ему
Рассказ, что я сейчас начну…

В тридесятом царстве то случилось встарь:
Сыновей пред очи раз поставил царь               
И, взглянув сурово сыновьям в лицо,
Взявши лук и стрелы, вывел на крыльцо.

И велел в любую сторону стрелять,
А затем скорее за стрелой бежать.
Залетит стрела же коли в двор к кому –
Выберут пусть братцы там себе жену.

И стрелу под небо запустил старшОй –
Долго та летела и во двор большой,
Потерявши силу, тихо опустилась.
И купчихи дочка над стрелой склонилась.

А  стрела  второго  к  дочери  дьяка
Точно  угодила,  прошивши  облака.
Натянул  тетиву  младший,  наконец.
«Ну, порадуй, Ваня…» - прошептал отец.               

Но стрелу ту ветром подхватило вдруг,
Понесло пушинкой за широкий луг,
Спрятало от взгляда за зелёный лес,
Словно поигрался той стрелою бес.

И за ней вдогонку средь желтевших нив
Наш Иван подался, голову склонив.
Ищет – не находит он стрелы своей.
Может быть застряла где-то меж ветвей?

Иль в лесное озеро нырнула, да до дна?
Глядь, а между кочками стрела его видна,
Зелёная лягушка  рядом с ней сидит
И человечьим голосом ему так говорит:               

«Не горюй, Ванюша, горьких слёз не лей –
Бери меня и к дому неси же поскорей.
Тебе судьбой досталось лягушку в жёны взять,
Но это не навечно – могу тебе сказать.

Придёт пора и стану девицею я вновь.
Со мной, Иван, познаешь, ты крепкую любовь.
Пока ж себя не мучай, держись-ка молодцом –
Неси меня до дома, знакомь скорей с отцом».

И, взяв её в ладошки, пошёл Иван домой,
Слегка воспрянув духом и сникшею душой,
Уж коль лягушка может по-русски говорить,
Тому, что приключилось, знать суждено и быть.

А дома же со смехом Ивана все встречали:
«А ну, покажи красотку! – братья ему кричали –
Смотри не задави зелёную подружку!
Пусти её скорей в широкую кадушку!»

Ваня улыбнулся  братниной  злобе,
Тихо развернулся и ушёл к себе.
Головой отец качал, глядя ему вслед:
«Упаси, Господь, от таких вот бед…»

Через день иль два, может через пять,
Царь решил невесток в деле повидать.
И сынов созвавши, так сказал им речь:
«Жёнам повелите за ночь хлеб испечь.

Утром принесёте – пробу я сниму,
Погляжу какие жёны достались  кому».
И старшие братья к жёнам понеслись,
А Иван к лягушке, проклиная жизнь.               

А она встречает, сидя на пороге:
«Что, Иван, в кручине еле тащишь ноги?»
Он, смахнув слезинку с краешка из глаз.
Передал подробно ей отца наказ.

«Я прошу, не надо, милый, не грусти –
Будет тебе утром что к отцу нести.
Ни о чём не думай, а ложись-ка спать –
Это не проблема, рано унывать».

И уснул наш Ваня, спит, в усы храпя.
А лягушка кожу сбросила с себя
И девицей стала – глаз не отвести!
Кто ж красу такую вздумал извести?

Кто её в лягушку превратил со зла?
Обломать рога бы  у того козла.
Ну, проснись же, Ваня, и открой глаза,
Богу помолись, встав под образа,

Попроси Всевышнего, чтоб вам счастья дал,
Страшное обличие с девицы чтоб снял,
Чтоб по жизни вместе долго вы шагали,
Чтоб беды и горя никогда не знали.

Только спит Ванюша, ухом не ведёт.
А в дому работа спешная идёт.
Позвала девица верных своих слуг –
Тотчас те явились, взяли её в круг.

Им она велела затопить же печь
И к утру душистый каравай испечь.
Дело складно-ладно, дружно началось –
Печка растопилась, тесто поднялось…

Утром очень рано наш Иван встаёт,
Видит – на столе каравай уж ждёт,
Рядышком лягушка тихо так сидит,
Вроде как с улыбкой на него глядит.

В чистую тряпицу хлеб Иван кладёт
И к отцу, как велено, тот же час идёт.
А в светлице царской братья уж стоят
И хлеба пред ними на столах лежат.

«Не таись, откройся, ты, Ванюша, нам –
Как твоя лягушка с тиной пополам
И травой болотной хлеб в ночи печёт?»
Рядом с их хлебами Ваня свой кладёт.

И, открыв тряпицу, отступил на шаг.
Хлеб тот увидавши, все вскричали «Ах!»
И сказал с восторгом старый царь-отец:
«Ай да лягушонка! Ай да молодец!

В праздники большие хлеб такой едать!
Ну, а те, другие – свиньям подавать…»
Братья же понуро головы склонили,
Словно бы помоями  их в сей час облили.

А отец задачу новую даёт –
Каждая невестка пусть к утру сошьёт
Для него рубаху, хочет, мол, смотреть
Как иглой и ниткой могут те владеть.

И опять в кручине наш Иван бредёт
И ручьями слёзы горькие он льёт.
А жена-лягушка на крыльце встречает
И любезным словом друга привечает:

«Что же ты, Ванюша, голову склонил?
Справимся с задачей, хватит наших сил».
День промчался быстро. Наступила ночь.
Сбросила лягушка кожу свою прочь.

И девицей стала, так же как вчера.
Слуг своих на помощь тут же созвала.
И в руках работа спорится у них,
А Иван в постели уж давно притих.

Спит, забот не зная, смотрит пятый сон.
Утром   спозаранку к царю на поклон
Он несёт рубаху шитую женой.
Снова все в восторге от красы такой.

«Ай, да и невестка! Ай,  да мастерица!
Во сию рубаху в праздники рядиться!
Ну, а те, другие – одевать лишь в бане…
Ах, жена какая  досталась сыну Ване!

Завтра созываю я на пир гостей
И за стол я сяду во рубахе сей.
Ну, а вы, сыночки, с жёнами придёте –
Пусть себя покажут на честном народе».

Дома всё лягушке Ваня рассказал
И, вздохнув, добавил: «Как же завтра в зал
Я войду с тобою на виду у всех?
То-то будет хохот, то-то будет смех…»

«Ты о том не думай, не волнуйся зря –
Удивим с тобою завтра мы царя
И братьям с их жёнами поубавим спесь –
Так что успокойся, да садись-ка есть».               

День и ночь промчались, словно один миг.
У окна в тревоге Ванечка притих,
Смотрит как кареты катят ко дворцу:
«Как же быть с женою? Что сказать отцу?»

А лягушка рядом, усевшись средь гардин:
«Во дворец, Ванюша, ты иди один
И на все вопросы – где же, мол, жена?
Отвечай, что скоро явится она»…
 
Пир давно в разгаре, а её всё нет –
Заморился Ваня всем давать ответ,
Мол, когда покажет он свою жену?
Во дворе вдруг грохот – все тотчас к окну.

Под окном на площади карета золотая
И выходит из кареты той дева молодая.
Кони рвут узду и копытом бьют.
Кто ж та незнакомка? Не её ль здесь ждут?

И застыли молча все, разинув рты,
Увидав небесные прекрасные черты
Незнакомой девицы, что явилась вдруг,
Всё красой неписанной  залившей вокруг.

А Иван скорее выбежал во двор,
На карету в злате устремил свой взор
И девицу за руку бережно берёт
И на пир к гостям во дворец ведёт

Рядышком с собою пару царь сажает
И весёлый пир дальше продолжает.
Музыка звучит, хоровод кружит
И вино рекой прямо в рот бежит.               

И выходит в круг дева танцевать,
А Иван домой в тот же миг бежать.
А она, увидев, что Ивана нет,
Тут же полетела за любимым вслед.

«Лягушачью кожу Ванечка не тронь!»
В горницы вбегает, а в печи огонь
Пламенем уж кожу плотно обхватил.
«Что же ты наделал, что ж ты натворил…

Кожу лягушачью мне надел Кощей
И ходить осталось мне чуток лишь в ней
И была б свободна, всё прошло б как сон,
А теперь к Кощею я иду в полон».

И о землю ударившись, в птицу превратилась
И прощально крикнув, в небе растворилась
Среди тьмы кромешной, что пролилась вдруг
На леса и горы, на поля и луг…

Устали, вижу,  вы, друзья,
А больше всех, конечно, я.
Пора нам сделать передышку
И, отложив подальше книжку,
Подумать крепко вот о чём –
Зачем на свете мы живём?
И смею я предположить –
Ответ услышу – Чтоб любить!
От стариков и до детей
Об этом скажет тьма людей.

И это верно, это так –
Равны в любви богач, бедняк,
И с дочкой мать, и сын с отцом
И даже глупый с мудрецом.
Равны, но любят разно –
Одни –  крикливо и показно,
Другие же – от глаз чужих
Хранят любовь в сердцах своих.
Для них, как говорил мой дед когда-то,
Любовь – Всевышнего награда…

Продолжу ж прерванный рассказ,
Как говорится –  В добрый час!
Замечу только сразу –
Лягушкой девицу не разу
Уж больше мы не назовём –
Сгорела кожа ведь огнём,
А птицей стала же на время
И скоро кончится то бремя.
Её Еленой звала мать –
И мы так будем величать…

Средь полей широких и дубрав дремучих,
Среди гор высоких и болот вонючих
Ищет путь-дорожку Ванечка к Кощею,
Чтобы с ним помериться силушкой своею.

Чтоб жену красавицу, милую Елену,
От беды спасти, выручить из плену.
Он сносил обувку и идёт босым
В кафтанишке рваном и уставший в дым.

Ищет понапрасну он следы уж год –
Где ж тот кровопивец злой Кощей живёт?
Показать Ивану сможет кто дорогу,
Ту, что приведёт прямиком к порогу?

И в лесной чащобе,выйдя на опушку,
Он на курьих ножках увидал избушку.
«Встань избушка передом прямо предо мной
И косые двери мне скорей открой!»

И избушка чудная так и поступила,
Заскрипев петлями, двери отворила.
И в избушку эту Ванечка вошёл
И старуху древнюю на печи нашёл.

Закряхтев, заохав, слезла та с печи.
Подала для молодца щи и калачи,
На лесных на травах чаю заварила
И, зачем пожаловал, Ваню расспросила.

Тот же ей подробно полный дал отчёт –
Ищет, мол, Кощея – предъявить чтоб счёт
И жену-красавицу выручить скорей –
«Подскажи, бабуля, где живёт злодей?
 
В заточенье держит где жену мою?
Как его, вражину, одолеть в бою?»
Бабка же, вздыхая, за столом сидела,
На героя нашего жалостно глядела.

А  затем  тихонько  повела  так  речь:
«Не  берёт  злодея  ни  стрела,  ни  меч.
Изведёшь все силы, с ним начавши драться,
Надобно вначале  смерти подобраться.

Смерть  его  в  иголке, а  игла  в  яйце,
Яйцо  держит  утка,  что  сидит  в  ларце,
А ларец хрустальный меж дубов висит,
А под ним трёхглавый Змей Горыныч спит.

Дам тебе волшебный свой гудок-рожок –
В трудную минуту дунь в него, дружок.
Рыба, зверь и птица встанут пред тобой –
Выиграть помогут тот нелёгкий бой.

Отыскать к нему чтоб мог побыстрей дорогу
Нитяной клубок прими от меня в подмогу.
Рано утром в путь, а пока что - спать!
Надо силушку тебе к бою набирать.

Свет давно уже померк, ночка опустилась,
В небе звёздочки зажглись, и луна явилась».
Кладёт спать его на печь – там тепло и мило,
А сама – на лавку кости примостила.

Утром только лишь заря в небе расплескалась,
Дав гудок-рожок, клубок, с Ваней распрощалась.
И  пока  был Ваня наш  виден  вдалеке
Всё смотрела ему вслед, сжав клюку в руке…

Меж дубов столетних, средь болотных кочек
Катится волшебный бабушкин клубочек,
А за ним вослед Ваня поспешает.
Только, вроде, на пути кто-то им мешает:               

То туман напустит, то траву зажжёт,
То мышей летучих тучею нашлёт.
Вот поймать бы гада, да намылить шею –
Кто же сволочь та, служит что Кощею?

Бабою-Ягою  эту  сволочь  звать –
Для неё Кощей и отец и мать
И к тому ж ещё, хоть и нет причин,
Кажется Яге он  лучше всех мужчин.

Дружбу водит с ним лет, считай, уж двести,
На подъём легка, не сидит на месте,
Носится по свету, чтобы всем вредить –
То она придумала лягушкой нарядить

Девицу-красавицу с бирюзою глаз
Милую  Елену за  её  отказ
Стать женой Кощея и его любить,
То она Ванюшу хочет погубить.

Но преграды рушит Ваня на пути –
Вот уже и замок виден впереди.
На горе на чёрной мрачен он стоит,
Перед ним глубокая речка вдаль бежит.

А на бреге каменном   дуба два стоят
Цепи золоченные между них висят.
На цепях – ларец, рядом спит же Змей -
Дым валит клубами из его ноздрей.

Жуткая картина, прямо дрожь берёт.
Но герой не трусит и идёт вперёд –
Одолел он речку и на берег влез.
Баба-Яга  злая  носится,  как  бес

Бьёт по мордам Змея, чтобы, гад, не спал,
Чтоб, подлец трёхглавый, Ванечку сожрал.
Началась тут битва. Всё горит огнём.
Снёс Иван Горынычу головы мечом.

А затем подул он в дареный рожок:
«Ну-ка, выручай-ка, милый мой дружок!»
И медведь примчался и дубы свернул
И ларец хрустальный на землю швырнул.
Утку, что взлетела в небо высоко,
Растрепал на перья быстрый же сокол,
А яйцо с иглою щука же достала
Из реки, куда оно с высоты упало.

И герою нашему подала яйцо.
И из замка выбежал тут же на крыльцо
Весь дрожа от страха старый хрыч Кощей:
«Не губи, голубчик! Деда пожалей!

Я тебе не буду пакостить уж впредь –
Ну, отдай скорее мне мою же смерть!»
Но Иван не слушал сказки старика,
Посмотрел на гада только свысока.

И иглу, доставши, пополам сломал –
Горы задрожали, замок враз упал.
На его же месте дивный сад расцвёл –
В том саду Елену Ванечка нашёл.
               
В мире и согласии долго они жили
И детишек славных в радости растили.
А Кощей с Ягою в сказках лишь остались
И на белом свете больше не встречались…

Рассказ окончен длинный мой.
Вы, всё обдумав головой,
Найдёте скрытый в нём секрет –
Проходит всё, любовь же – нет!
И в этой жизни быстротечной
Любовь лишь остаётся вечной!
Но чтоб в неё войти, как в воду,
И обрести в душе свободу,
Век оставаясь молодым –
Мечтайте сердцем же своим!

Не поддаваясь буйству гроз,
Живите в мире сладких грёз.!
Встречая милых же своих,
Дарите ласки и купайтесь в них,
Целуйте, душу обжигая,
И примет вас любовь большая
В свои объятья на века
И вознесёт под облака,
Весь мир открыв перед глазами –
И будет счастье вечно с вами…