2. 013 Публий Овидий Назон

2.013 Публий Овидий Назон
(43 г. до н.э. — 18 г. н.э.)


Овидий — тончайший лирик, воспевший любовь, одна из первых жертв в мировой истории диалога «художник и власть», не ставшего предостережением другим художникам, что власть лучше не раздражать. Это одна точка зрения.

Вторая: Овидий — растлитель молодежи и разрушитель семейных и государственных устоев, сведший диалог к эгоистическому монологу и тем самым подписавший себе приговор — вечное изгнание.

Какая из точек зрения предпочтительнее, зависит от социальной системы координат, меняющейся, как хамелеон, вместе с властью и художником, и позиций смотрящего. Если же принять обе, в проигрыше оказываются и поэт, и государство.

20 марта 43 г. до н.э. в городке Сульмоне, в 140 километрах от Рима, в семье богатого римлянина из старинного рода Овидиев родился мальчик. Ему дали два имени: Публий и по прозвищу одного из его предков Назон (носатый).

Мальчик рано увлекся поэзией, с упоением читал и декламировал Катулла, Вергилия, Горация, а потом и сам стал сочинять стихи. Отец запретил ему заниматься стихотворчеством, чтоб не умножал непрактичное племя поэтов.

В 30 г. до н.э. отец привез Публия и его старшего брата в Рим получать образование. Через несколько лет брат умер.

Отец рано женил Овидия. Брак оказался непрочным. Неудачно было и второе супружество. Дочь от третьего брака Перилла тоже писала стихи.

Годы учебы не прошли зря: Овидий в Риме, затем в Афинах, в Малой Азии и на Сицилии слушал знаменитых ученых и поэтов, упражнялся в красноречии у самых знаменитых ораторов.

Через три года он приступил к государственной службе, добился успехов в должностях судебного и полицейского характера. За пять лет стал настолько известным, что получил право занимать в театре почетное место у самой сцены, откуда можно было стартовать прямо в кресло сенатора.

Однако Овидий сам выбил это кресло из-под себя. На 25-м году жизни он оставил службу и отдался поэзии. Ему это было сделать легко, т.к. о хлебе насущном можно было не думать — вкушал он его на серебре и на золоте в большом доме с садами в центре Рима.

Вскоре поэт стал знаменитым. Ему жадно внимали и в богатых домах, и в литературных кружках. Как равный встречался он с известными поэтами, подружился с великим Горацием. В доме полководца Валерия Мессалы сошелся с поэтом Тибуллом, а у Мецената с Проперцием.

Овидий дебютировал «Любовными элегиями», из которых впоследствии составилось пять книг. За ними последовали «Героини», «Средства для ухода за женским лицом», две поэмы «Искусство любви» и «Лекарство от любви». Поэт стал кумиром молодежи. Очень высоко ценилась его трагедия «Медея» — она не дошла до наших дней.

Так продолжалось без малого двадцать лет.

В 45 лет Овидий приступил к большой поэме о превращениях. Над «Метаморфозами» он работал более семи лет, описав гекзаметром 246 мифов о создании всего сущего и смену четырех веков человечества: золотого, серебряного, медного и железного. Читателей не оставили равнодушными строки о «железных» временах, в которые они жили, когда «люди живут грабежом, и в хозяине гость не уверен», когда утрачены совесть и стыд, и богиня справедливости Астрея навсегда покинула землю.

Сам не желая того, поэт вступил в полемику с императором. Август стремился восстановить старинные суровые нравы, дабы вернуть славные времена процветания Рима, а Овидий, ненавидя разве что злодейство в его чистом виде, всячески оправдывал пороки и даже преступления слабостью человеческой натуры.

Еще в ранних поэмах поэт смеялся над браками по расчету, воспевал холостяцкую вольницу, что не могло понравиться Августу, издавшему законы против безбрачия и распутства.

Овидия много раз, когда мягко, когда раздраженно упрашивали перестать развращать молодежь, но поэт в поэтическом запале не желал урезониваться. Когда загремели громы из императорского дворца, Овидий попытался смягчить Августа восхвалением его предков, его самого и его деяний, но император никак не отреагировал на лесть — его недовольство нарастало с каждым днем. Раздразнил его и выпад Овидия по поводу официального лозунга о возвращении Августом «золотого века»: золотой, мол, потому, что только золото и в почете, что им покупается даже любовь.

А тут еще слухи о внутрисемейных «разборках» во дворце, о том, что вторая жена Августа Ливия отравила его внуков Луция и Гая, чтобы расчистить своему сыну от первого брака Тиберию путь во власть. Масла в огонь подливали «Метаморфозы», в которых была строка: «Жестокая мачеха готовит смертельный яд». Естественно, императрице трудно было возлюбить поэта, а императору, значит, трудно вдвойне.

Как бы там ни было, в декабре 8 г. Овидию было приказано покинуть Рим и отправиться в вечное изгнание в Дакию, в город Томы. Не исключено, что Август думал тем спасти поэта от гибели. Тогда же он изгнал несколько видных аристократов, в т.ч. и свою внучку Юлию Младшую — за разврат. Тут же последовал приказ уничтожить все сочинения Овидия в общественных библиотеках Рима. Однако гражданства Овидия не лишили и имущество не конфисковали.

В отчаянии поэт сжег рукопись «Метаморфоз»; к счастью у его друзей сохранились копии. Другая поэма «Фасты» была написана до средины — она осталась незавершенной.

Путь в ссылку был опасным. Корабль в бурю вынесло на берег. Пришлось пересесть на другое судно. Только через год поэт добрался до места изгнания в старинную греческую колонию, населенную греками и гетами, окруженную враждебными племенами сарматов. Под старость пришлось повоевать: вместе с римскими легионерами Овидий отражал набеги врагов.

От прошлой жизни не осталось ничего: ни дома, ни виноградников, ни садов. Убогое жилище, скудная еда, гнилая вода. Ни друзей, ни книг. Даже латинского языка здесь никто не знал. «Жизнь человека постоянно подвергается опасности... Если заболеешь, к тебе не придет ни врач, ни друг», — писал он немногим оставшимся после опалы друзьям в Рим.

Не разрушен был только третий брак — супруга напрасно хлопотала в Риме о помиловании. Вера в преданность жены и надежда на императорскую милость служили Овидию единственным утешением в изгнании.

Поэт слал Августу послания, раскаивался, льстил, но так и не был услышан державным ухом. С годами он стал «довольствоваться своей судьбой».

Книги, написанные в изгнании, «Скорбные элегии» и «Послания с Понта», по мнению А.С. Пушкина, стали вершиной творчества Овидия. Остались памфлет «Ибис», начало поэмы, ряд стихотворений пропал.

В 14 г. умер Август. Власть унаследовал его пасынок Тиберий, сын Ливии, питавший к Овидию те же чувства, что и мать.

Поняв, что родины ему не видать, поэт сблизился с местными жителями. Стал писать стихи на гетском наречии, был награжден лавровым венком. Овидий учил детей, лечил больных, помогал соседям советами. Благодарные жители освободили поэта от налогов, а перед смертью приносили домой продукты, воду, кормили его.

Овидий умер в 18 г. Перед кончиной он просил перевезти его прах в Рим. Не перевезли. С годами могила Овидия затерялась, но слава его перешагнула границы Европы.

С его смертью окончился золотой век римской поэзии.

Творчество Овидия оказало огромное влияние на всю европейскую литературу. В Средние века «Метаморфозы» считались «языческой библией». По его книгам учились любви. Подобно Вергилию, он был предметом легенды. XI—XII вв. назвали «веком Овидия». Реминисценции из «Метаморфоз» обильны у Ф. Петрарки, Д. Боккаччо, М. Монтеня, Л. Ариосто, Т. Тассо, У. Шекспира, Д. Мильтона.

К Овидию обращались в своих стихах А.С. Пушкин, А.Н. Майков, М.И. Цветаева, А.А. Ахматова. Переводили его на русский язык А.А. Фет, С.В. Шервинский, Т.Л. Щепкина-Куперник и др.