Праздник праздников. Божье наказание

                Памяти моего отца
                И.А.Серкина посвящаю

Победитель
областного литературного конкурса
«СЛОВО – 2019»,
прошедшего в рамках
Дней Славянской письменности
и культуры в Томской области

Рассказ получил Диплом за III место
в региональном фестивале
с международным участием
"Пасхальная радость", 2016. 
               
Номинант конкурса альманаха «Атланты»,
издаваемого медиахолдингом «Московская правда»
и Союзом независимых авторов и издателей
при лит.институте им. М.Горького.
4 мая 2017 года получила Памятную медаль
участника Всероссийского ежегодного литературного
конкурса «ГЕРОИ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ».

Произведение напечатано в сборнике
"Среди однотипных коралловых будней",
Майма, Горно-Алтайская Республика, 2015;

в московской газете "Дари добро", №5, 2015;

в сборнике "Не прервать связующую нить"
в номинации "Мой любимый Алтай" 2019

Каким бы образом не активизировался атеизм, православные Советского Союза всегда имели возможность хотя бы в узком семейном кругу отмечать Пасху Христову, как тогда говорили «паску». Накануне хозяйки старались побелить известью своё немудрёное жилище. Если сейчас ремонт жилья — дело основательное, производится один раз в десять лет. Прибегают к материальной помощи банков. Затем в течение пяти лет выполняются долговые обязательства. И так по кругу до бесконечности. А в те стародавние времена всё было гораздо проще и веселее. Обязательная побелка два раза в год: перед октябрьскими и майскими — официально, а на самом деле — после копки картофеля и началом Рождественского поста, и в Великий пост перед Пасхой.
  Родители, понимая, в какое время живём, всячески оберегали нас от необдуманных слов и мыслей, но и не могли допустить, чтобы мы выросли нехристями –  «Иванами, не помнящими родства». И как-то так получалось, что в преддверии праздников ненавязчиво ими давались уроки истории страны с обязательной моралью в завершении. А мы — малолетки — слушали, затаив дыхание. Вот бы такие уроки сегодня, да хотя бы один — в учебной четверти, минуя обязательную учебную программу, и вне всяких ЕГЭ-шных требований. И чтобы рассказчик был такой, как мой отец. Это от него я узнала имена основателей научного коммунизма и услышала первую фразу из Манифеста коммунистической партии: «Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма» в шесть лет. Это папа рассказал, как он служил на Дальнем Востоке, воевал с милитаристской Японией, где и завершил Вторую мировую войну в сентябре 1945 года, как охранял Маршала Советского Союза Родиона Яковлевича Малиновского. После победы на западном фронте маршал был переведён на Дальний Восток. Там в ходе советско-японской войны принял командование Забайкальским фронтом, прорвался через пустыню Гоби в центральную часть Маньчжурии, довершив окружение и полный разгром японских войск. Малиновскому за эту операцию было присвоено звание Героя Советского Союза.
На благодатную почву моей девственно чистой памяти легли эти события и навсегда там закрепились. Харбин, рикши, колодки для женских ножек, всё это мне стало известно из папиных уроков. Подробнейший рассказ папы о его работе военным курьером, перевозке секретных пакетов в Министерство обороны в Москву, о посещении Мавзолея вождя сформировали во мне образные картинки. Они и по сей день являются очень яркими и самыми памятными из всей истории, которую позже пришлось осваивать в школе и в институте.
А ещё из его рассказов я точно знала, что в 1980 году советским народом будет окончательно построен коммунизм...
И органичным вкраплением в этот материал официальной истории, были рассказы о событиях, происходящих в раннем детстве моего отца. А детство его выпало на вторую половину двадцатых – начало тридцатых годов XX века. Рассказы его были повествовательные, без тени переоценивания событий с позиции исторических ошибок. Но с личностной моралью. Как сейчас помню его рассказ о пасхальном снятии колоколов с церковной колокольни в селе Иркана.
– Собрали всех жителей посёлка у церкви, – начинал отец свой рассказ, закинув ногу на ногу, – велели прийти всем. И мы, пацаны, здесь же бегаем под ногами у взрослых.
Дело было аккурат в предпасхальный вечер. Старики и старухи шли, молясь и радуясь, что власть даёт послабление в религии. Кто-то куличи нёс для освящения, кто-то — крашеные яйца. Нам, ребятишкам, потеха — будет угощение. Собрались у церкви. Активисты в первых рядах. Вот один из них взобрался на крыльцо и начал говорить о том, что религия — это мракобесие, а мы — народ тёмный, не понимаем ничего. Здесь же кто-то робко в толпе заметил:
– А тебя-то где так просветили, если ты как родился, так здесь и живёшь, не выезжая никуда дальше села.
Но активист всё напирал. Старухи стали молиться, просить прощения у Бога за этого нехристя. Активист между тем продолжал:
– Сегодня на партячейке мы решили снять с колокольни колокола и вынести иконы из церкви. Это делаем перед пасхой, чтобы доказать вам, что Бога нет. Какая крамола!!!
По селу разнёсся вой. Голосили взрослые люди, становясь на колени с воздетыми к небу руками. Самым тяжёлым зрелищем было снятие колоколов, укреплённых строителями на совесть. Так случилось, что самый главный колокол – самый большой с первого раза не поддался. Его сняли только через неделю. Во время   падения колокола под него угодили два молодых паренька. Они отделались ушибами и ссадинами.
Активист же после выноса икон в доказательство, что Бога нет, так разошёлся, что, бросив себе под ноги одну из них, сплясал на ней, разломав тем самым оклад иконы.
– Ну и почему мне ничего не делает ваш Бог?! – выкрикивал он, смеясь.
Тогда самый уважаемый из стариков заметил в полном оцепенении толпы селян:
– Вот и будешь ходить по земле всю жизнь, приплясывая.
... Люди разошлись, судача, как жить дальше. Колокола ещё долго сиротливо лежали возле колокольни, а иконы тёмными ночами незаметно исчезали. Говорили, что верующие люди под страхом жизни, прятали их у себя. Это событие было весной. Прошло тревожное лето. О сказанных старейшиной словах стали помаленьку забывать. Травмированные при снятии колоколов подлечились, как могли. Наступила осень, пришла пора осенней охоты. Потянулись мужики в тайгу. И нашему активисту-плясуну не чуждо сие занятие. Вышел он во двор, накинул на плечо ружьё дулом вниз, как водится у таёжников. Это на случай, если сухая ветка обломится, чтобы в дуло не попала. И выходя со двора, как уж это случилось — не ведомо, свидетелей тому не было, произошёл самопроизвольный выстрел из ружья.  Пуля угодила в ногу. Нет, не истёк кровью, не умер активист. Но повреждённое сухожилие, действительно, укоротило ногу, и походка стала пляшущей, как и предсказывал старейшина села.
Вскоре пришла пора, идти активисту на службу в Красную Армию. А у него инвалидность, за которую пришлось отвечать перед реввоенсоветом – высшим коллегиальным органом управления и политического руководства Рабоче-крестьянской Красной армии. РККА осуществляла руководство вооружёнными силами страны до 1934 года.  Коллегия реввоенсовета признала ретивого атеиста дезертиром-уклонистом и сослала на Сахалин, где его следы затерялись.
Мораль отцом не озвучивалась, но мне это служит уроком и сегодня.

P.S. В десятилетнем возрасте в Благовещение от мамы я услышала, как моя бабушка Марья Кузьмовна, имея образование два класса церковно-приходской
школы, говорила в начале Великой Отечественной войны:
– Это  беда – ещё не беда. Много погибнет народу, но страна наша сохранится. А вот если Пасха и Благовещение совпадут в числах, тогда на Земле наступит страшное горе. Исчезнут целые страны. Мир сдвинется со своей оси.
Позже в 1978 году попадает мне в руки «Пасхалия», да не где-нибудь, а в горкоме партии. И там читаю дату Пасхи в 1991 году – 7 апреля. Сердце моё дрогнуло — это день Благовещения...
Что случилось в августе девяносто первого и позднее, нет смысла здесь описывать. А чтобы убедиться в правдивости выше изложенного, можно зайти на сайт «Пасхалия»: там указаны даты Пасхи с 1918 по 2049 гг., и только одно роковое совпадение – в 1991 году.



         

20 апреля — 18 мая 2014 год