Прогулка

Не валяй дурака, крошка,
Если облачным будет закат – 
Будет дождь.
Говоришь, ты устала, крошка, 
И вернуться обратно в Москву
Невтерпеж.
Не пойму я тебя, крошка,
Пусть не видно ни зги, ни хрена,
Ну и что ж, 
Не робей, не скули, крошка,
Выжимай двести миль на закат,
П о к а  я  б у д у  п е т ь  д ж а з…  


ПРОГУЛКА.


"…Что я могу рассказать о ней? Её настоящее имя я так и не узнал, кто она и откуда – тоже. У меня остался только запах, ее запах, вернее воспоминание, но я не могу сказать о нём, потому  что для него не существует определения. Она прошла мимо, и этот запах свел меня с ума. Я, как зачарованный, направился следом, но держался на расстоянии. Мне не хотелось ни тревожить, ни смущать ее… 
Она явно куда-то торопилась, потому что часто посматривала на часы. Я успел отметить ее тонкое запястье, и оно было прекрасно… Она вообще вся была прекрасна, с головы до пят, и самым прекрасным в ней был её запах, но я не могу сказать о нём, потому что для него не существует определения… Так я любовался ею, а потом она зашла в магазин, и я остался ждать ее  у соседнего киоска. Она долго не выходила, и я подумал, что может быть она там работает. Окна  магазина были занавешены жалюзи, а над дверью висел колокольчик. Ах, если бы это был какой-нибудь дешевенький супермаркет, куда я мог бы незаметно зайти! Но это был специализированный магазин,  один из тех, в которые я никогда не заглядываю и где на затемненных витринах либо не бывает ничего, либо  вместо товаров стоят или висят цветочные горшки с растениями различных форм и размеров.  В этом магазине были цветы. Но они, слава Богу, не пахли, и поэтому не могли помешать… Так прошло часа два, или три… Но это было неважно, потому что я ВЛЮБИЛСЯ. В магазин заходили люди, потом выходили, но я не обращал внимания. Я ждал Её! Это придавало мне значимость и доставляло истинное наслаждение. Когда солнце стало клониться к закату, она  вышла. Я повел носом от удовольствия! Ее взгляд скользнул мимо меня, но я за него зацепился, как клещ, или репей, и больше уже не отпускал! Затем она подошла к киоску и попросила пачку "Вирджинии слимс". И тогда  я поймал голос. Вернее вибрацию. Не тембр, не диапазон, а нечто уникальное, присущее только ей,  то, что можно, как говорится, услышать сердцем. Она бросила сигареты в сумку, и мы пошли дальше. Улицы сменялись переулками и наоборот. Потом был городской рынок, где она долго ходила между прилавками, приценивалась, но так ничего и не купила… Хотя нет. Один раз было… Это когда она захотела инжирных персиков. Перебирала их долго, пока невыносимо услужливый продавец с черными глазами не захотел один из них ей подарить. В ответ она засмеялась и что-то дала ему взамен… Что именно, я не запомнил, потому что ощутил внезапный и удушливый приступ ревности. О, как я был зол – на него, на нее, на этот проклятый рынок и на себя! Мне жутко захотелось нас всех убить! И ей Богу, если бы я мог, я бы тогда так и сделал…  Когда я немного успокоился – рынок остался далеко позади. Мы шли по набережной, она ела персик, а я глотал слюну… Потом мне захотелось пить, и я на минуточку отвернулся. Вокруг меня неожиданно оказался набитый людьми город  и, чтобы вы думали, запах исчез и я - ПОТЕРЯЛСЯ! Нет, не в пространстве, которое я знал, как облупленное, а где-то внутри себя, ощущая это как провал в пустоту, как будто у меня оттяпали какой-то очень жизненно важный орган! Ужас накатил на меня, и тогда я, может быть впервые, чуть не умер. По-настоящему. Но когда это уже почти произошло, то неожиданно я уловил ее голос, вернее вибрацию, в общем, то, что можно, как говорится, услышать сердцем… Она разговаривала с кем-то по телефону совсем недалеко от меня. Пустота отступила, и, опупев от счастья, я помчался к ней (О-да! Это была она, ОНА!) и был настолько обрадован и взволнован нашей встречей, что едва заметил, как её телефон после разговора тихо соскользнул в реку… Если честно, меня это обрадовало ещё больше. Боже, я и не думал никогда, что могу быть до такой степени ревнив! Она была МОЯ и только моя, и мы гуляли и гуляли до самого вечера… А потом, когда почти стемнело, она пришла на вокзал и села в поезд, который уходил на закат... Когда поезд уехал, я лег на перрон и умер…"
_________________________________________________________
- Вот, Митрич, посмотри,  лежит здесь поди третьи сутки… Уж я гоняла, гоняла его, а он всё не уходит… Ободранный какой-то… И ошейника нет… Бездомный что-ли? Ну что за люди! Заводят животную, потом бросают, а ты расхлебывай…
- Ладно, не хипеши, Егоровна… У тебя что метла, что язык – один ляд помело… А пёс вроде хороший, даром что такой тощий… Возьму я его… Ну что, пошли, Шарик, пока нас с тобой Егоровна в милицию не замела…  
-  Тю-ю-ю… Идёт! Надо же! Ну, как говорится, мужик мужика…  Эх, Митрич, ты бы баб так уговаривал, как эту псину… 
- Э-э-э… Да ну вас к лешему… От баб – одно зло… Верно, Шарик?