Зимовка на астероиде

*  *  *
Опять луч робкий теребит ресницы -
Ещё один рассвет молчит за шторой,
А нервный день за дверью уж томится -
Как- будто, ждёт меня зачем-то этот город.

Ну появлюсь, прикинувшись фантомом.
Заметит тень такой же призрак странный.
Не лучше ль, во плоти, скучая дома,
Смеятся над фантомами экрана.

Но, вдруг, опять, нахлынет день январский,
В который мир стал космосом холодным.
Я, ж, помню все движенья, звуки, краски,
Тебя до вздоха, презирая годы.

Нет, я не сломан. Был слегка подранен.
И на Всевышнего ни капли не обижен.
Вот, только, мир картинкой, на экране,
Смешной, с тех пор, я чувствую и вижу.

Судьба - допустим. И понять - конечно.
Простить рассудком, волею - ну чтоже...
Но даже кожей вспоминая нежность,
Бессмертное моё простить не может.


*   *    *
Зря не проси... Я не Бог.
А всего лишь Его бесконечно малая,
В плотском истасканном пошлом мире.
Как нам прощать?  Даже к Храму дорог
Не видать за башен высотных скалами,
Сквозь немытые окна постылой квартиры.
Сквозь ночные мои зеркала.
Амальгама межрамья - граница  планетки.
И как будто за ними не звёзды - а я,
Пепел мыслей и чувст, пережжонных, зола.
И любви черновик и судьба, в злых пометках,
На полях, по нетронутым жизнью краям.

2

***
На астероиде моем зима
В магнитные поля вплетает вьюги.
Я зиму не люблю, но принимаю.
Обидно лишь, что птицы не поют.
За стенами мороз и тихий космос.
Так вот они - свобода и покой.
И словно здесь и не было вопросов,
Которые придумывать не стоит.

Вокруг мелькает вечность эпохально.
Снежинками миры кружат на свечи.
Куда ни глянь - и поперек и вдаль
Непроницаемым туманом бескнечность.
За что же ненавижу сей уют?
Ищу причину зло и привередливо:
Не птиц молчанье, не зима и вьюги...
Да, неужели,  я скучаю здесь без ведьмы?

***
Благодарим Тебя, о, Всемогущий Боже,
За то, что начудил Ты, в Галилейской Кане!
Моря, теперь,  нам по колено, тоже,-
Покуда истины лежат на дне стаканов.
Ты нам раскрыл, что жизни смысл - не деньги;
И не потребность тленной оболочки,
Ни здравый ум.
А творчество - томление
Души по истине, во мраке душной ночи.

За то, что Дух свой чуем мы отныне,
Как вечный шрам, на месте рваной раны.
Как странник, разглядевший, средь пустыни,
Тропинку, к сверхестественному храму.
За то, что не живем мечтой о прошлом.
Не презираем тени  быстротечного.
И ничего мы здесь не ждем хорошего,
От   эволюции непостижимой вечности.



3

Но, Всеблагой, мы выжили, с похмелья.
Дай, Боже, без вина, ослабшим душам,
Во временном богоподобном теле,
В ладу с собой, опять ходить по суше.
И как-нибудь унять пожар гордыни,
От искры, оживившей протоплазму.
И верить в тот мираж, в песках пустыни,
И мужества, в терпении маразма.

***
Вопрос такой, Всеведующий Боже:
А может слепо верующий разум
Принадлежать хорошему художнику,
С Тобою, не поспорившим ни разу?

Ну, я, вот, не уверен, совешенно,
Что Ты и Всеблагой и Всемогущий.
Ведь наша распрекрасная Вселенная,
Отнюдь, не милосердна к тварям сущим.

О, много в чем с Тобою не согласен!
И если, даже, внешне и подобен,
Одной Твоей воскресшей ипостаси,
Как смертный, отличаюсь я утробно.

И думаю, что наши души тленны.
Ведь в нашем мире даже звёздам тесно.
Я понимаю - создают вселенные,
Лишь потому, что это интересно.

***
Снаружи падают пушистые снега.
Быть может, кто-то рад такой погоде.
А мне, вот, непонятно: на фига,
С небес слетает окись водорода?

В моей берлоге - тишь и благодать.
Открою кран - вода течет послушно.
А все пытаюсь тщетно отгадать,
Зачем снега мне боги сыпят в душу.

4

***
Не, бытие не дурацкая шутка...
Мир не театр и  не цирк шапито.
Но, уж, не поиск, никак, абсолютных
Истин и  смыслов, во мраке пустом.

У бесконечности нет точной цели.
Это она есть и средство и цель.
Что же от вечного Боги хотели,
 В гипотетическом вечном конце?

Мог ли на миг, хоть, представить Всевышний,
Что в этот самый конкретный момент,
Глупый поэт эти строки напишет,
Главную мысль сохраняя в уме.

***
Стена мироздания. А я в ней кирпич.
Одушевленнный, мыслящий, сдавленный.
Такой же рядом, про свободу ворчит,
В соседнем ином мироздании.

А сбоку, из кладки выбился вон,
Нестандартный убогий кирпичик.
Смотрит на стены презрительно он,
И считает, что единственно - личность.

Я молча гляжу в витражи на стене.
И слушаю звуки органа.
И что застенное помнится мне.
Вечное, мрачное, рваное.

Кто воедино сложил нас в собор?
Кому в полусумраке молится?
И в кладке душе оставаться собой
Конретного отпущено сколь ещё?





5

***
Спасибо, Боже! Слов не слышно,
Твоих, в измученном мозгу.
Неужто, наконец, Всевышний,
Мою прочуствовал мою тоску?

И хватит мне вторить, как эхо,
Космическим Твоим устам!
Раз Ты уж создал человека,
Так пусть творит бедняга сам!

Да! Мы куски ожившей глины,
Порой разумные, почти!
А в жизни, нам казалось, длинной,
Есть даже место для мечты.

Чтож! Кто-то может и в невечном,
Тянуть свой рок сквозь мрак и грязь.
А кто до смерти ждет предтечу,
Его прихода не боясь.

Скажи мне, Боже, Вездесущий,
Почто ты точку ту взорвал?
Ты заскучал в эдемских кущах?
Или стагнировал астрал?

Ну, что молчишь? Иль непричастен,
К возникновенью планет?
И все лишь след межзвездной страсти, -
Ведь, говорят, что Бога нет.

А как насчет души и духа?
Бессмертия, в конце концов?
С кого за эту заваруху
Спросить, коль нет ее творцов?

Я замолчу. Нет слов для Бога,
Которого, как будто, нет.
А мозг уставший, хоть немного,
Подремлет, на исходе лет.

6

***
Зимний сумрак пронизан дождем.
Постарела, раскисла планета.
Ну, а мы раскисать подождем
До конца этой толики Света.

Гордо встретим с небес Судию;
Пусть Он нам обвиненья предъявит.
Я, к примеру, не знаю свою
Подстатью межвселенского права.

Я, конечно, отнюдь, не святой.
Что-то, там, нарушал я, наверно.
Но планете был скучен планктон,
И амебы, а, впрочем, и звери.

Чтож ты плачешь, старушка Земля?
Ведь, не каждый Солярис способен,
Силой воли своей наделять
Миллиарды богоподобией.



***
Кто мстит Творцу? Кому воздаст Он?
Причем тут люди? Да, и черти.
Ну, разве что, опальный Дьявол.
Он тоже, кажется, бессмертный.

Да, в мире горнем все сложнее.
Наверно, измерений тысчи.
Пусть молча небеса синеют,
Пока на них конценсус ищут.








7

***
О, птица хищная и мудрая, сова!
Ты, как и я, томишься по ночам.
Ты ищешь дичь, а я ищу слова,
Когда скворцы, притихшие, молчат.

Не так уж ярок свет далеких звезд.
И не для нас награды и успех.
Да, кенор, попугай и певчий дрозд -
Слышнее и понятнее для всех.

Но иногда и нам, с тобой,   везет.
Приходит вдохновенье на лету.
И как, потом, приятен перелет,
В заветную дневную суету.

***
Готова ли душа к небытию,
Коль, в одиночестве, самой себя ей мало?
И что - так жаль земную жизнь свою?
А может, что-нибудь кому не доказала?

Гордыню не успела усмирить?
Мирскою славой обделил Создатель?
Обиженым хоть сотню раз умри -
Но вечность неизменный знаменатель.

Какой творец не правит черновик?
Какой художник  всем всегда доволен?
А если он достаточно велик,
Полно в героях выбора и воли.

Тщета пустая клясть судьбу и рок.
У каждого был на распутье камень.
И если прямо двигаться не смог,
То ни при чём тут вышние над нами.

А одиночество - последний дар небес.
С самим собой поговрить, без Бога.
Пока твой мир в архивах не исчез,
Под многозначной цифрой каталога.
8

***
Остановить мгновенье просто.
Но тяжек смертный этот грех.
Но в Вечном есть мой личный остров,
Где время замедляет бег.

С его утёсов видеть можно
Томленье тел в туманах дней.
Там души прячутся под кожей,
Скрывая страх, в коротком сне.

Но изредка, одна бесстыдно,
Пред плотью,  сонный вскроет лик.
О, мне с утёса, много видно,
Но, к счастью краток жуткий миг!

***
Мне нечего уже сказать.
Добавить к сказанному нечего.
Орфей, вот, оглянулся в ад,
И замолчал на веки вечные.

В грядущее смотреть легко.
В кривых зеркал псевдопрозрачность.
Дерзай, пародия богов -
Прозрениями мир дурачить!

Оракулов - хоть пруд пруди.
Сплошь экстрасенсы с колдунами.
А Бог задумавшись сидит,
Не ведая, что делать с нами.











9

СТАРЫЙ ПОЭТ

Вечер скользнул за порог
С чувством неясной вины;
Снова обычный итог -
Души в силках Сатаны.

Желчью пахнул полумрак,
Комнату злостью знобит.
Просто он жил, как чудак;
Вечер...  и  дряхлый пиит.

Да, и страдал, и грешил.
Мучил себя и её.
Что-то писал, много пил.
Думал судьба есть полёт.

Только скрипело перо
И приземлила судьба.
Да не полёт она - рок:
Воли с покоем борьба.

Выбор ни мал ни велик:
Или жить здесь - на Земле,
Или искать чей-то Лик
В чёрной космической мгле.

Вот и прибрал Сатана
Слабую душу его.
Гордою злобой полна
На всех людей и богов.

Не разорвать эту вязь
Даже при свете дневном.
Вечер... И липкая грязь
Чавкая ждёт под окном.

Старые шторы в углах
В страхе прижались к стене,
Лишь безразличная мгла
И призрак лампы, в окне.               



10

САТИР

Я не молил - Остановись, мгновенье!
Потом не мылил узкую петлю.
Не целил бритвой в вспученную вену.
Ты предала - но всё ж, тебя люблю!

Не быть поэту просто добрым малым;
Двойная суть - расплата за свой дар.
Спасибо, что меня околдовала!
Спасибо, что избавила от чар!

Да, оборотни, верпи мы, сатиры!
Нам тесно в ваших душных городах!
Люблю тебя, но я иного мира, -
Таким я и останусь навсегда.

Не бойся - спи, изменница и лгунья!
Я - призрак, тень; у сна души в гостях.
И прихожу я только в полнолунье,
На миг увидеть  наших сатирят.

***
Нет, я, конечно, не подобен
Ни Богу, ни, тем боле, Сатане.
Совсем чуть-чуть любви, ума и злобы,
От их щедрот досталось, только, мне.

Омар считал, что ад и рай - лишь части
Души, попавшей в жизни западню.
Раз слово есть - наверно, есть и счастье.
Дым свойственен и адскому огню.

Похоже, мы случайные частицы,
Пронзившие материю за миг.
И как успел, за миг такой, влюбиться?
И как  всю горечь этого постиг?

А если бы умен был, словно Дьявол,
Любвиобилен, как Всевышний Бог,
Я в то мгновенье, поразмыслив здраво,
Любил всех тех, кого бы только смог.

11
               
***
Как квант души Всевышнего Творца,
Я вырвал вечного мгновение в пространстве.
Недолго сквозь материю мерцать,
Недолго по континуумам странствовать.

Захочет ли заметить нервный блик
Всевидящим, но подуставшим оком?
Или настолько вечен и велик,
Что сам себя одним считает Богом?

И смотрит на мерцание из тьмы,
С прищуром всемогущего владыки.
Как духа суть, почто сверкнули мы,
В непознанном невиденные блики?

А может, Он настолько одинок,
И так устал от истин и открытий,
Что точно не уверен,  Он ли Бог,
И стоит ли Непознанному быть им?

***
Смеяться над собой отнюдь не просто.
И не достаточно кривых зеркал.
Смешного в бытии я нагляделся вдостоль.
В себе подобного немало отыскал.

Пора захохотать. И отчего мне скучно?
Гляжу в себя - не с жалостью - с тоской.
Мне не смешно, а нестерпимо душно.
В лицо, как будто, бросили песком.

Я, разумеется, смешон. Поболе многих.
Поболе о себе воображал.
Смешно в аду, смешно на небе Богу.
Что не смёшься, скорбная душа?





12

***
У природы нет дурной погоды?
Это, словно человек без грусти.
А погода психика природы.
И страдает и смётся каждый кустик.

Всякая травинка может плакать.
Негодуют нервные вулканы.
Всё живое выстрадано мраком.
И дожди, и ветры, и туманы.

Бытие тягчайшая работа.
С непонятной смертному задачей.
Верить бы хотелось, что есть Кто-то,
Знающий, зачем живём и плачем.

***
Молитва - тяжалейшая работа
Души и Разума. Наверное, и тела.
Молился б до семсот седьмого пота,
Да, жить обязан - нечего поделать.

Что есть материя в пространственной ловушке7
Не духа ли спреспрссованная воля?
Тогда, конечно, все имеет душу.
Что Вечность? Силовое, только, поле.

Меж хладом Рая и жарою Преисподни,
Материя становится зачем-то.
А я опять  живу себе сегодня,
И для молитвы не могу найти момента.










13

НАСТРОЕНИЕ
Скучно... Жить на Свете стало скучно.
Снова осень хнычет по России.
Снова голые дерев чернеют сучья.
Снова небо мутно и плаксиво.

Для дождя, же, осень не причина.
Но усугубляет - это точно.
Впрочем, осень - только лишь личина.
Коей вечность обернуться хочет.

Как подумаешь, что всё давно уж было.
Просто, Он дневник свой вновь листает.
Стать бы птицей! Отрастить бы крылья!
К черту улететь, с последней стаей!

***
Бог во мне. И некуда деться от этого.
Что там искра - кострище громадный.
За какие грехи Он обрек быть поэтами?
Что душа совершила, раз нет ей пощады?

Дожигает судьбу мой пылающий разум.
Сор событий дымится  над памяти глиною.
А крылатый мой ослик обречен за пегасами,
Вслед тянуть свою тонкую шею ослиную.

Скачут те табуны, а ослу невдамек,
Кем всесильным направлен их гон.
Но живущий во мне недоверчивый Бог
Неподвижно глядит, как пылает огонь.










14

***
Творцу Всевышнему наврядли интересны
Наивные фанатики с упёртыми святошами.
Позволить может быть с самим собою честным.
Зерно сомненья Им нарочно в мир заброшено.

Допустим, абсолютен Он, - создатель всего сущего.
Всего разумного, тупого, и жестокого,
Но абсолютное бессмысленно могущество,
Для Мозга абсолютно одинокого.

И что Вселенная? Изнанка Его разума?
А может, зеркало, немного кривоватое?
И Он глядит в него своим великим глазом.
И видит на кресте Себя распятым.

*   *   *
Я не страдаю манией величья.
Да и другие фобии мне по-фиг!
Я ни начальник, ни ударник, ни отличник;
И вряд ли, в чём-нибудь общеполезном профи.

Леняй и пьяница, мечтатель и романтик, -
Я неудачник, и живу в России.
Не надо астрологий, хиромантий,
Чтобы понять - не выйдет жить красиво.

Но есть для чудаков таких убогих
Отдушина, она же и награда -
Когда запой случается у Бога,
Гулять по небесам, куда им надо.

Потом - смешно так - звать себя поэтом,
Увиденное рифмами спрягая,
Когда стихи на каменных планетах
В иных Вселенных звёзды выжигают.







15

           ПОКАЯНИЕ

Простите мне гордыню и унынье
И рефлексии воспалённой бред!
Но под небесной ледяною синью
Свободных и невинных тварей нет.

Простите лень. Что пренебрёг талантом,
Отпущенным на щедрых небесах.
Не воздвигал промышленных гигантов,
А что-то несуразное писал.

Что предпочёл судьбу чернорабочих
Карьере инженера иль врача.
Что не желал быть прочим между прочих,
Правительству проклятия шепча.

Но не присел я в кресла коммунистов -
И потому не встал с них демократом.
Ну, не был я ни белым, ни пущистым.
Хотя пытался быть неоднократно.

И оттого унынье и гордыня -
Моей души вожди и палачи.
Простите люди, боги и богини!
Талант мой был лежаем на печи...

















!6

***
Похожи человек и гуманоид,
А иногда, и вовсе, идентичны.
И все-таки, я - несколько иное;
Порою чувствую, что я - немного, личность.

Душа, душа... Приелось это слово.
Но, может быть, она тому причина.
Ну, пусть, я человечек бестолковый,
Под гуманоидной постылою личиной.

Зато могу мечтать, страдать, напиться...
И нечто сотворить не по приказу.
Скривятся одинаковые лица -
Он ненормальный! Он больной! Заразный!

Да ладно! Буду притворяться дале,
Что я обыкновенный обыватель.
О, гуманоиды, как вы меня достали...
А что я ведаю, безумец... - Не узнать вам!

***
Вот, и со мною что-то происходит.
И полбеды, что лучший друг не ходит.
Но и другие разные не те,
Бесследно растворились в суете.

А я живу. Живу ли? Может снюсь,
Я самому себе, на этом свете?
И почему никак не растворюсь?
Наверно, недостаточно суетен.










17

***
Но если ты одна мне снишься, хоть лишь изредка,
Из всех знакомых Мирозданья этого,
Быть может я люблю не только призрака?
И ты не только муза, для поэта?

В той суете лихих времен и власти хаоса,
Я , как и все, старался стать андроидом.
О, мне до робота немного оставалоь!
Но ты ушла. И я ушел... в запои.

Так, может быть, любил, и правда, слишком,
Скрывая чуств непознаность, от быта?
И в гонке с жизнью жаждал передышки.
Потом забыл, где чувства те зарыты.

Теперь я стар.  Скрывать уже  мне нечего.
Довольно, лгать себе, а сердцу снов и морока.
Не знаю, что там дальше будет с вечностью.
Но живы чуства вновь! Но, вряд ли, это здорово...

***
Наверно , в юности, мне дали по башке,
Что в рифму стал писать, не ведая стыда.
А то бы стал... Не так уж важно кем.
За чье отмщение невинно мне страдать?

Презрительно звучит: - Смотри, идет поэт!
Как глупо и смешно  я в вихре грез живу.
А впрочем, никому большого дела нет,
До  бодрствующих в снах, и спящих на яву.

А может, где-то там, в неведомых мирах,
Какой-то из  вселенных параллельных.
Поэтов заживо сжигают на кострах,
Как потерявших стыд и срам бездельников.





18

***
Небрежно стал писать. Так что тому виною?
Не надо себе врать - вот, мол, не издают!
Ты пишешь, как и пьешь - все в омут, с головою...
Вгоняют в мрак тоски порядок и уют.

А если б знал пиит, что ждет за гранью смерти,
Его ни  мрачный Ад, ни Рай, ни пустота,
И уж никак ни Бог, ни ангелы, ни черти,
А те миры, что он небрежно начертал?

Что ежика пугать большой и толстой попой!
Зачем творцу миры, в которых счаслив всяк?
Иль, где ему рабы в ладоши станут хлопать,
За то, что нет войны, ни голода, ни драк.

Да... Лучше, уж, к чертям, чем вечное величье!
Вон, Наш насотворял чудовищных планет!
Но все-таки, кой-как, Он создал тварь и личность.
И у Него, скажи, ошибок, что ли, нет?

***
Творец не может быть счастливым.
Счастливым может стать ремесленник.
О, Боги, чашу мимо пронесли бы!
Что жизнь моя? - С небес крутая лестница!

Как хорошо простой быть божьей тварью!
Быть обывателем. И лучше идиотом...
В кругу таких же дураков состарится,
В непостижимом не искать чего-то.

Смотреть с утра до ночи телевизор.
Иль, на худой конец, висеть в инете.
Надеяться, что тех, кто жмется снизу,
Всевидящий Всевышний не заметит.

О, Господа, какая скука, жить как люди!
Попробовал - и  чуть не спился, вскоре!
А Те, что с чашами, - они, наверно судьи -
За мной послали черный астероид!
19

***
По дому растекается покой
Бетховенских космических сонат.
Чтож, может, бесконечно далеко -
И нет причин, в унынии, стонать.

Как я устал бороться сам с собой!
Мой жуткий мир - иллюзия и сон.
Но я живу бессмысленной борьбой,
И нет для победителя призов.

 А где-то вдруг взрвыется квазар.
И губит мыслящих и любящих окрест.
Что ты хотел про жизни жуть сказать?
Что тяжко несть бамбуковый свой крест?

Земля - оазис, в космосе пустынном.
Хотя бы, по сравнению с Луной.
Коль стонешь ты об участи постылой,
То не достоин участи иной.

***
Я выверну реальность наизнанку,
Чтоб поглядеть на преславутый ад.
А, может, рай, - о, древние названья, -
Мне ни о чем, они не говорят.

Лишь толику положенной задачи
Решил я пребывая во плоти.
Ну, чтож, - готов Всевышнему, без сдачи,
Сполна, за слабодушие, платить.

Да, мало кто, из воплощенных тварей
Свершил, вполне, все, заданное здесь.
Всех остальных Всемилостивший каре
Подвергнет, за отсутсвие чудес.

Изнанка мира несколько надменна.
Чем может напугать простой астрал,
Тех, кто  в телах дичайшей из Вселенных,
Привык рождаться, жить и умирать?
20

Нас временных, не испугаешь вечным.
Нас квантовых, не прошибешь волной.
Вот, пожил Боже в теле человечьем -
И быстро начертал завет иной.

Конечно, можно сжать и заморозить
Континниум, как редкий экспонат.
Забыть о хаосе и тех метаморфозах.
И вывернуть наружу глупый  ад.

Но пустота не может быть утехой
Ни Богу, ни  еще Кому-то там.
И снова  отразится где-то эхо:
“Отмщенье мне! И Аз, ужо, воздам!”


***
Нет, не демон я, даже не бес.
Случай - юности страстной ошибка.
Щутка злая кого-то с небес.
Или спящего чёрта улыбка.

Как рождается лишний пиит,
Никому в Мирозданьи не нужный?
Может свыще Всевышний хрипит,
Простудивщись в космической стуже.

И накашляв клубы облаков,
Он не видит в потёмках туманных,
Сколько бредит внизу простаков,
Его хрипом грипозным обманутых.











21
 
***
Неразрывна, говорите, связь времен?
Даже жизнь моя короткая дискретна!
Я то глуп, то чуточку умен -
Помню прошлое несвязными фрагментами.

Все пытаюсь их связать в судьбу.
Заэксрополировать, хоть, как-то.
Только, постоянно что-нибудь
Новым огорошивает фактом.

Может быть фатальна лишь любовь?
Та одна, что вечна - в краткосрочном?
Может, это есть та связь с судьбой,
Ритм и рифма всех случайных строчек?

***
Если бы душа была бессмертна -
То она бы никогда не родилась.
Что сжигают в преиспонях черти?
Может, мысли нашей шлак и грязь?

Ну, попробуй мыслить идеально!
Нечем будет затопить гиенну.
Видимо, когда-то замерзали
Ангелы, в безжизненной вселенной.















22

ЛИШНИЕ ДУШИ

Возможно, стану ныне серой тенью.
Словно сон, забывшийся, к утру.
Как положено простому сновиденью,
Незаметно кану в яви, как умру.

В сердце тикают мгновения лениво.
Память отвечает невпопад.
Организм не хочет даже пива,
Душу не страшат ни рай, ни ад.

Жду, от помертвевшей протоплазмы
Я в себе иной метаморфозы.
Кровь то, вряд ли, будет ифракрасной,
Но как посереют клетки  мозга!

Было на яву порой тоскливо.
А с похмелия... Так, это, вооще!
А теперь, ни пенистого пива,
Ни иных губительных вешей.

Полные покой и одиночество.
Но мерцает память все сильней.
Как в реальность снов обратно хочется!
Да,  не воскрешают из теней.

Проржавела нервов паутина вся.
Бурый шлам забил в мозгу извилины.
Мы, душа, не так уж много вынесли,
Но, чуть-чуть, во сне, пожили мы.

А зачем? Вопрос, уже, к Всевышнему.
Может, мы цемент для Мироздания.
Или  глины той, Творцом, с излишком
Было  заготовлено заранее?

Вот и налепил наш Бог сверх меры.
Разных снящихся художников с поэтами.
Мало кто пророческим снам верит.
Мало ль что, случается, во сне-то!
23

А жалеть приснившихся не нужно
Разных чудаков и шалопаев.
Тихо умирая вместе  с душами,
Лишние бесследно пропадают.

***
Сбои ритма, тяжесть мысли,
рифмой только диссонансы...
Двадцать первый век на марше,  -
равнодушно топчет даты.
Для поэтов, в мире горнем,
средь бессмертных, нет  вакансий.
Все астральное пространство
ныне ценит демократов.

По закону сохраненья:
коль людей на свете больше,
Чтобы духу всем хватало, 
души их должны быть мельче.
И - свободный, равноправный,
и на теперь на всех похожий,
Для орлят, я отравляю
пивом, собственную печень.

***
Под старость дни - как близнецы седые.
Да, что там близнецы - как заводные клоны.
Из них ни мысли, ни эмоции не выдавить,
Скучающих, ленивых, полусонных.

И может, алкоголь, отнюдь, не понацея,
Ну, кто собрался, первым, бросить камень?
Я осень погоняю, как умею!
Пусть дни вообразят себя веками!







24

***
Давно никто не помнит и не ждет.
И это, даже к лушему, наверно.
От памяти чужой освобожден,
Могу свой мир на качество проверить.

Я, тоже, никого не жду, теперь.
Зато всех встреченных припоминаю тени.
Наверно, даже Богу я не верю.
Но не сужу ни атома вселенной.


***
Во всей вселенной сыпет мелкий дождик.
В моем континууме изморось и сумрак.
О чем грустишь, Всевышний наш художник?
Пока Ты жив, никто ещё не умер.

Не ведаешь, что дальше делать с миром?
Ты полагал иной сюжет раскрасить?
Но оказался у подобий шире
Диапазон эмоции и страсти.

О, Боже, романтичный теоретик!
Нельзя остановить разлет галактик.
Сжигая души, пробует согреть их,
Твой ангел истопник и жесткий практик.

Он в граффити, по  вечности, небрежно,
Малюет эволюции плакаты.
И с них, всегда, на мир взирает нежно,
Тиран, с полуулыбкой демократа.









25

***
Какой же Ты таланливый, Всевышний!
Уж так непредсказуемы сюжеты.
Мы на проклятые вопросы тщетно ищем
Не через чур проклятые ответы.

Когда захлопнется вселенная, как книга,
В чем суть ее, осмыслим мы едва ли.
На кой, вооще, такая жуть возникла,
Из хаоса, надежды и печали?

Считается, что мы - Твои подобья.
И некоторые тоже пишут нечто.
Но это так, из любопытсва, что бы,
Хотя б на миг, Твою потрогать вечность.

А, все равно, спасибо, что из Рая,
Изгнал Ты любопытных песонажей.
Какое вкусное там яблоко мы знаем,
Теперь их будем лопать не однажды.

***
Все чаще снятся мертвые друзья.
О, кабы так! Но встримся ль мы, в горнем?
И знать наверняка, увы, нельзя,
Насколько там для душ людских просторно.

Конечно, смерть истрепанной души,
Способна оправдать всемирный хаос.
А ежели без тела будет жить,
Как много мне исправить здесь осталось.

Но я, естественно, вернусь когда-нибудь,
В наш вечный круг тугих взаимодействий.
И даже там, чегой-нибудь, на грудь,
Мы с вами примем, очень сверхестественно!





26

***
В странном ритме ворожит рассудок:
То беспомощность, аппатия, тревога.
То вбирает мысли ниоткуда,
Словно тайно шепчут губы Бога.

И давно гляжу, как посторонний,
На творенья собственного мозга.
Может, нас и вместе похоронят,
Но потом - у каждого свой космос.

И не отрекаясь от поступков,
Предопреленность принимаю.
Очищенье самости рассудком
Тоже, Бог, идея неплохая.

***
От одиночества, беседую с Всевышним,
В своей убогой малогабаритке.
Хотя наш Бог, едва ли, меня слышит,
Я смутно слышу, то что говорит Он.

О, за мою скучающую душу,
Не станут бесы с ангелами  спорить.
Баланс космический пушинкой не нарушить,
И за морями предостаточно героев.

Но кто-то полулежа на диване,
Кода-нибудь же выскажется в вечность.
Быть может, лучше космос и не станет,
И не добавит Богу желчи в печень.

Зато, когда, в  микровселенной личной,
Примирится случайность с волей рока.
Возможно каплю смысла и отыщет,
Нечаянно, рассудок одинокий.





27

***
О, женщина, ребро мое бесценное!
Как без тебя угрюм пустой континуум.
Я полностью истосковал вселенную,
 Которую любимая покинула.

Зачем мозгам фантомы виртульные,
Когда душа беснуется в эмпирике?
Пускай любимых ищут, в зазеркалии,
Обманутые физики и лирики!

Отчаянье съедает одиночество.
Боль безнадежности растреливает скуку.
Но жив, пока чего-то слишком хочется,
Пока в грудине рвется и постукивает.

***
Пропадаю. Гаснет мой рассудок.
Так, вселенные, как люди, умирали.
В никогда влетаем ниоткуда.
Там лишь ты - огромный зазеркальный.

Тщетно ждать ауедиенций Божьих.
А виновность пред самим собою,
За тот час, который тварью прожил,
Вечно будет душу беспокоить.

***
Серого неба клочёк - брешь в недошторенных окнах.
Ныне ленива зима - жаль что ли мёрзлой воды.
Иль ноосфера в тоске? Снится ей солнечный локон,
Где-то, в созвездии Девы, вдаль уходящей звезды.

Если мой разум чуть-чуть косму живому подобен,
Я с ним могу разделить ту межпланетную грусть.
Был бы он вроде меня сентименально незлобен.
Снега ещё подожду.  Пусть, потоскуют там, пусть...




28

***
Тень моя, задержалась почто, в этом месте?
Я давно уже мир сей оставил.
Ну, какой-нибудь крохотный памятный крестик
Где-нибудь и когда-нибудь вставят.

Что ты, серая, ждёшь ещё трепетно?
Мир иллюзий материей пыжится.
Гравитации много под небом-то,
Духота, тут, непостижимая.

Здесь законы царят вероятности,
Даже то, что я жив - относительно...
В чёрных дырах спрессовано гадости... !
Не найти никогда столь Спасителей!

Ну, а вобщем, права тень наверное.
Нет местечка приятней для призрака.
Там, где боги в себя уж не веруют,
Чудо-жизнь так чревата сюрпризами.


***
Мозаика вселенская пестра.
А, всёж, в основе серый цвет суглинка.
Ты, краткость, несомненно, мне сестра.
Да, Отче жизнь зачем-то сделал длинной.

Метафоры непрошеной фантом
Упрямо лезет в рой моих нейронов.
Я дерево сажал и строил дом,
Я жить хотел обыденно и скромно.

За что мне джунгли, скалы и моря,
Где горизонт всегда разверзнут настеж?!
Хотя... привык. И честно говоря,
Жуть весело висеть, над бездной страшной.




29

***
Как мироздание извечно и спокойно.
Ритмично дышит чистый интелект.
Там по-фигу вся наша перестройка,
Не изменить запущенный проэкт.

Добро и зло?! Ох, насмешили Бога!
Какие, к чёрту, воля и покой?
Вам яблоко - и это слишком много!
И нет нигде свободы никакой.

Играйтесь в насекомый свой порядок.
А лучше в шашки, шайбу или мяч.
Мечтайте о карьерах и наградах,
Но не пытайтесь истин понимать!

Какое дело вам до смысла жизни?
О, кабы  сам Всевышний знал его!
Не создавал б царей и коммунистов,
А сотворил поэта одного.

***
Иисус и Воланд по аллеям лунным
Туда-сюда гуляют неспеша.
А вдоль визжат и рвутся души-струны,
И там моя настроена душа.
Одной звезды мне было бы довольно,
Чтобы в потёмках путь увидеть свой.
Не всем зучать пронзительно и сольно,
Но и не всем вливаться в общий вой.
Я просто людь. Откуда стыд и горечь,
За человечество родимое моё?
Мне наплевать - о чём там эти спорят,
Я знать хочу - зачем Он струны рвёт!

Здесь каждый жил и был по воле рока,
Лишённый выбора с зачатия в грехах.
Откуда ж ощушение порока?
Откуда стыд и тайный божий страх?


30

***
“Ни дня без строчки!”
А “покой нам только снится!”
Не возбухай, пиит! Итак, короче!
Твоя “душа обязана трудиться!”
Хотя и похмелится хочет очень.
Бей всею пятернёй клавиатуру!
И в муках творчества рви ею волоса!
Плевать, что муза - стерва или дура;
Про это тоже можно написать.
Души изнанку вынь на суд вселенский.
И может глянет кто из облаков,
Одним глазком, на новую нетленку,
И, ахнув, рот разинет широко.

***
Мне снился Всевышнего вкрадчивый голос.
О, нет! Я в уме и вполне адекватен.
Не нужен мне психо- и невропалог.
И даже священник здесь будет не кстати.

Творец объяснял мне, что  чуял я смутно.
Придумать миры может каждый прохожий.
Родятся и гибнут они поминутно.
А нужно  - чтоб Мир, хоть, пол вечности пожил.

Создатель за всех персоналий в ответе.
И в каждой вселенной ему есть Голгофа.
Нигде не прощают смертей и трагедий -
Но липкая фальш - для творца катострофа.

И если пока не готов быть распятым,
Не стоит марать зазеркалия бездны.
Придумывать сказки, конечно, занятно.
А кто кого будет судить неизвестно.






31

***
Зачем я не родился баобабом?
Их, кажется, не рубят веков десять.
В моих ветвях могучих бы дриады
По пояс обнащённые играли б.
Листву бы овевал заморский ветер.
И сочиняли музыку цикады.

Или, хотя бы, дубом лукоморным:
Лет сто ходил вокруг бы кот- философ.
Златую цепь экспраприировали б, верно,
Большевики, а может, просто воры.
Но сколько кот бы разъяснил вопросов.
Весьма проклятых, или только скверных.

Но я здесь очутился человеком.
И суетился, краткий срок, изрядно.
А  деревом остался в результате.
Мяукали коты мне все ответы.
Не встретил в жизни ни одной дриады,
Ох, похихикал надо мной Создатель!




















32

***
Простые задаю себе вопросы:
Что, Буликов, забыл ты в мире этом?
Родился, почему, великороссом?
Стал инженером, кочегаром,...ну, поэтом?

И что? С чем раставаться таки грустно?
С берёзкой постаревшею из детства?
В сбербанках и в карманах почти пусто.
Так некому востребовать наследства.

За окнами чужой построен город.
И ты давным-давно уже тут лишний.
Иные ритмы и иная ныне скорость;
Не то что стонов, воплей, там, не слышно.

А ты всё здесь. И кофе пьёшь и куришь...
Хотя минздрав предупреждает злобно...
Зачем-то смотришь что-то по “Культуре” -
Быть может в судьбах ищешь тень подобья?

Что в мир иной уносим мы - не ясно.
И что оставим - вовсе непонятно.
Зачем по свету бродит божий пасынок?
Почто не заберут  его обратно?

***
Когда ж окажусь я вне этого Света -
На Свете камом-нибудь ультра-
Свехрсинем? А то, покраснею застенчиво в инфра?
Я здесь был не альфа, и даже не бетта,
И было мне в сумраке, видимо, муторно,
Быть буквою краткой, нечётною цифрою.

Но, нет, не спешу  я в иные вселенные!
Где нас ещё нет, пусть всё будет прекрасно.
И здесь пока время помучить материю.
Вот, только не нужно страшилок с гиенами!
А душу иметь в любом месте опасно.
И в рай, для убогих, - мне, как-то, не верится.

33

Раз смерть неизбежна - она не случайность.
Материя гибнет. А что там с энергией?
Меняется форма, количество, качество.
Нет в смерти  причины душе для отчаянья.
В какую бы бездну она ни незвергнулась,
Забыв все грехи, умирать станет начисто.

***
Что опять тревожишь спящий разум?
В мирозданьи масса рифмоплетов!
Хватит, уж, бросать пустые фразы,
О непостижимости чего-то!

Если Ты и сотворитель мира,
То еще не значит, что владыка.
Тех, кто сотворил себе кумира,
Можешь носом, в мониторы тыкать!

Я имею право на молчанье!
Пусть цена - забвение навечно.
До фига, и так уж напечатали,
Всяких слов пророки человечества.