Я - Путь, а вы не следуете за мной

–А знаешь, какая она у меня была?
–Какая?
–Весёлая и молодая. С ней невозможно было  поругаться.   Бывало, приду из школы злой, как таежный шершень, она возьмет своим мизинцем мой мизинец и скажет: мирись, мирись, да только не дерись. И от этих легких ее слов, а может, от любящего взгляда, мы расхохочемся, словно дети. И свалится с плеч гора, и сползет с сердца ледяная глыба. У меня все дочери пошли в нее и обличьем, и характером, а сынишка был на меня похож, вспыльчивый, но не злопамятный. Знаешь, до того, как смерть не знала дороги к моей семье, я не понимал, что такое стресс, нипочём мне была тревога. А сейчас мне кажется, меня земля начала притягивать к себе с утроенной силой. Куда девалась моя лёгкая походка. В погоне за семейным счастьем, не только в мечтах, но и во сне я больше не летаю. Голубое зеркало морского небосклона, на которое я засматривался по вечерам, для меня стало угрюмым и нелюдимым. Ни крик белой чайки, ни роскошный шум прибоя, ничего мне немило. Даже ночные звёзды, заглядывающие по ночам в моё окно, не разжигают во мне былой фантазии. Что там творится за порогом белого света, сердце моё не волнует. В последнее время меня полонила бессонница. Она припечаталась ко мне дикою кошкой и я не в силах её оттолкнуть  Утром встаю с постели и мне кажется, что я всю ночь не спал, а сны ясно помню. То меня  серые волки в овраге пасут, то чёрные вороны клюют в белом поле. А недавно знаешь, что мне приснилось? Не поверишь!
–Что? Вскинул я на лоб свои брови. 
–Как-то я почти всю ночь проворочался в своей постели, зарывшись с головой в подушки, и никак не мог уснуть. И вдруг почувствовал, что на меня кто-то смотрит. Взмахнув руками, я сел на кровать. Мне показалось, что с меня покрывало слетело чёрной вороной и даже каркнуло.
–Ничего себе приведение, сорвалось удивление с моих уст.
–Слушай дальше. Я окинул сонными глазами  спальню. На
подоконнике  сидела полная луна с улыбкой  покойной жены. Я вздрогнул, помотал головой и захлопал в страхе глазами. Луна стала в небе на свое место. Знакомая же улыбка на ее лике светилась до тех пор, покуда она  утонула в ночном океане. С тех пор, сказанные  женой
перед смертью слова: «Спаси наших детей»  звучат в моем подсознании
               
 тревожной мелодией. Он замолчал и сжал свои кисти рук до хруста в пальцах. Мне было жаль своего рассказчика, но я его не утешал. Я понимал, что ему надо выплеснуть свою печаль, поделиться с кем-то  своей  тревогой.  Через несколько минут он заговорил снова.
–Знаешь, я за последнее время возненавидел демократию.
–А что такое демократия?
–Это полоумная сестра свободы.
–Почему полоумная?
–Она повесила на горизонте нашей страны безумный лозунг: «Бери от жизни всё». После этого во Владивостоке начали расти, как грибы, невидимые наркотические ловушки, роскошные алкогольные заманихи, разноликие криминальные заводи.… Поэтому я и уехал из родного города. Ведь дело дошло до того, что у школьников появился новый герой нашего времени. Им стала десятилетняя девочка, родившая ребёнка.
Как вы относитесь к такому событию, как к подвигу или несчастному случаю?
–Склоняюсь к последним вашим словам.
–А конкретнее, пояснее?
–От невызревшего семени не жди хорошего племени. Если этот случай приживётся в России – прямая дорога к вырождению нации.
– Именно этого признания я от вас и ожидал.
А, по-вашему, что такое демократия, посмотрел он на меня прищуренными глазами.
–По моему  сейчас в России две демократии, родная и чужая. Вас, какая интересует?
–Чужая, хлопнул Фёдор Иванович ладонями по коленям.
–Хотите,  докажу, что она сродни летящему над нами облаку, попытался я оторвать собеседника от тревожных воспоминаний.
–Ну и ну, посмотрим, какой из вас философ?
–Это облако непредсказуемо, как и неведомая нам демократия. Из него может хлынуть дождь, пойти снег, оно способно нас оглушить громом, испепелить молнией или опуститься на землю и мглою затмить наши очи. Фёдор Иванович приподнял руки вверх и молвил:
–Сдаюсь. Как вы считаете, почему Америка носится по всему земному шару со своей демократией, как Баба-Яга со ступою? –Потому, что она, то есть демократия,  надоела ей, словно горькая редька. Американцы сейчас стараются  сплавить её в другие страны.

Продолжение следует.