Песня 29

Я сжигаю себя в этом пламени.
Только пламени этому, грош – цена.
И вся ересь моя предана анафеме,
Инквизиция уже у окна.

И не жди меня в полночь – зря,
Сожжена, сожжена я – уже дотла.
Алой крови пятном заря,
Всё, что было «я» - лишь зола.

Инквизиторы – люди унылые, слегка мрачные, остроумные.
Эти пытки они придумали для того, чтобы не скучать.
Говорили они мне вещи жёсткие, но разумные.
Только я не хотела знать.

Я прошу тебя об одном, сияй,
Чтобы я в огне этом, лопаясь, по частям,
Знала, видела, ощущала – край,
Пусть с зазубринами, но от счастья.

Пусть моя кожа вся в крови, блестит,
И сочится так по тебе тоска.
Сердце гулкое, колокол, стучит,
Но я помню тебя, в небе облака.

А еретики – куда веселей, пусть печаль в глазах, но и смех звучит.
Эти песни они придумали для того, чтобы умирать.
Я была одной, среди многих, но одна.
Только я не хотела знать.

И совсем смешно мне осознавать,
Что идти –  из костра, да в пламя мне.
Я могу кричать, я могу молчать,
Всё равно гореть, погибать в огне.

Я хочу одно – быть с тобой. И всё.
Только, я боюсь, это – ересь вновь.
Если кто-то отберет тебя, украдёт,
То я буду злом выжигать любовь.


И давно-давно я играла так, что хотелось жить мне в этой игре.
Эти сны придумала я для того, чтобы просто знать.
Что со мной произойдёт потом.
Только я не хотела.. знать.