Он и она. Они и ночь. Они

 
                А.В.
 Эти вечные подоконники, стартовые позиции каждый  раз в её жизни. С них прыгалось, скидывалось, бросалось;  с них взлеталось как и в парящем состоянии влюблённости безоглядной, так  и в ведьминском порыве на бреющем охватить весь ночной город  силой своей. Ещё – на них полулежалось, в томной неге ожидания тех самых прикосновений судьбы.. Сейчас.. у неё два подоконника, два мутных  старых окна,  сквозь которые – только свинцовость нависшей серости неба. Строчки в голове пропеваются ритмом : «Но ведь была же она, Снежная Королева, / Обещавшая весь мир и коньки» *. Да, этой весной было так много солнца, что старый, промозглый брюзга-Питер совсем растерялся поначалу. Теперь мстит всеми туманами и ветрами. Май.
          Рядом с двумя подоконниками, на огромной, некогда полусупружеской постели – она. В позе, которая её несказанно удивила при взляде разума со стороны. Левая,  аристократичная, тонкая нога – лежит по всей длине своей далеко -откинутая и почти забытая. Правая – в полутурецком изгибе под себя, с приподнятой коленкой – поддерживает локоть. Локоть руки, что держит под подбородок всю мощь её тонкосложенного разума. Спина в струну вытянута вперед в царственном изгибе, до боли. Гордый профиль  -  до ощущения  лезвия – настолько пронзителен взгляд в муть стекла, поверх подоконника. Взгляд, прожигающий все эфемерности и простреливший небо до самых его глубин. 
      То – подсознание вдруг  пробудило сознание и печатной строчкой в мозгу проносится : « Эта звериная поза,( женственнее которой и быть не может тем не менее) – это готовность к прыжку, весь мир уже объят, осталось лениво и грациозно свершить бросок».
   И она очнулась. Полуулыбка в саркастическом выбросе приподнимает левый уголок рта.  Весь мир, и ни капли меньше. Средоточие того мира сейчас – в одном человеке, во всём его мироощущении и потребности это ощущение сохранить только для себя и… внезапно… для неё.  В кругу – как на кон одиозной игры – тени событий и вся реальность. Но только вокруг них, не стремясь проникнуть. Ибо проникнуть уже не удастся. Золотой кокон  обнял этих двоих, зеркально отбрасывая любые попытки  достучаться.   Уже месяц как она надевает на них этот кокон защитный.
   
   «  Что это было в прошлые ночи? Какая глубина не пускала меня ввысь, туда, где ты уже ждёшь, протянув оба золотистых крыла? В той выси, куда устремила тебя..- .. я.  Что может быть проще, чем пара шажков, взмах, устремление прямо к тебе, за облака?  Тот самый груз земного, что придется отнять у тебя? Лишив всех безопасностей и оставив пустыми несколько душ влюблённых в твою красоту, женщин? Никогда так и не постигших твоих таких тёмных и страшных глубин?  Утро принесло все ответы.  Зачем жалеть ту, что могла бы прочувствовать, но поленилась, привязанная к земле всеми радостями кажущегося благополучия? Зачем мне бояться на короткое время лишить и тебя этих радостей? Ведь очищение небом и наш полёт – та грань за которой последуют невероятные события и перемены.  Достигнуть станет возможно большее чем во всех твоих таких сверхразумных планах.  «


   Соперника ли выдали ей? Поле  ли это боя? Тогда – каковы правила игры? Ведь в его рукаве не только тайные козыри, там  - словоизвержением -  чёрное дуло воронёной стали.  «Опасности нет» – твердит он ей. Но она  опытна в подобных играх, её звериный инстинкт диктует филигранные отчёты каждого следующего шага, её израненность так велика, что сыграть с ней сейчас можно только в одну игру – которая у смертных, проходящих вслепую под этим солнцем прямо во тьму, называется – счастье. Они оба уже уведомлены – за гранью полёта – любовь которая никогда не угаснет. Банальные слова, но это слова из ответа Рун. Её страхи привели её вчера к вопрошению Рун. И страх отринут. Есть подоконник. Самый последний в её судьбе. С него – только ввысь, не рискуя уже ни одним пёрышком, ни одним камешком из тех, что начнут потихоньку спадать.. вниз..


     «Я помню, что я слаба в своей силе. Что я царственна в судьбоносной осанке. Что филигранно отточена под тебя – настоящего.  Умён, саркастичен, тонок, глубок до головокружения, честен, достоин… По руку другую – осторожен, коварен, расчетлив и прозорлив. Но красной нитью – предан (не в смысле верности). Отсюда и все замки во всю твою глубь.  А мне ключей не нужно, я тонкой эфемерностью просочилась сквозь вязкость всех твоих страхов,  дымком фимиама проникла за все ограды, цепные псы и даже сам Харон – в забытьи от моих чар. Бедняга Харон. Ему еще взыщется, что не ему нас через Лету переправлять потом."


   Какой у неё маленький и тоненький мизинчик. Уже несколько минут разглядывает и умиляется ему.. Так ведь не от самолюбования.  Попытка вырваться из мыслей о земном происхождении всего этого кода жизни.  И цель её? Как у великомудрого – «Цель жизни – смерть. Всё остальное – эротические заблуждения» ?  Несомненно одно – нет даже самой смерти. Уж сколько она посвятила  Мадам Смерти стихов.. Это тоже была игра, болезненная до кинжального лезвия в венах самих! Но игра тонкая, настолько, что и проигрыш не засчитается. Просто изящество пития из одной чаши. Наполненной ядом. Яд – жизнь. Яд – не смерть.
       … А соперник ли он? И поле ли это боя?


       « Снова эти прикосновения? Игра подсознаний переходящих в реальные ощущения близости. Этот глубокий жар по всему позвонку, прикушенная нижняя губа, глаза в поволоке туманной. Нежные прикосновения, словно игра солнечным лучиком по протяжности всего моего тела, вытянутом сейчас как продолжение струны, затянутой в деку. В самый первый раз был страх, не звериный – животный. Боролась, искала пути отхода, стремилась вон из этого посягательства. Но ты изначально знал, что все мои силы померкнут и сложены будут сомненья. Сущность истинной женщины, почувствовавшей настоящую силу мужскую, потребность обладания и доминирования духом – сложить сомненья, раствориться в желании, отдать сокровенное – мощь очищения мужчины энергетикой женского  оргазма, чистейшим источником жизни и сил жизненных.  Раствориться, чтобы затем научиться играть этим.  И… с тонкой продуманностью целей – направлять в себя эту силу мужскую. Сосуществование карнального с духовным – и есть соитие двух разумов и тел. Мне – отдать. Тебе – взять.  Но уровень – опасности смертельной, ибо соитие – двух душ. Смертные на чужом поле… на земле богов. Но не в глупой попытке приблизиться к ним или поиграть в их игры – мы с тобой всего лишь творим поле третье, для нас двоих, потому  и нужны переходы. Долго вытаптывали словами земной путь, вот оно – поле богов… и пролететь его стоит резко и высоко.
     Странно, мужчина мой, странно нам будет прикоснуться друг к другу в близости понятной только смертным телам. «

     Подоконники чьих-то судеб. Два старта в один полёт. Два взмаха крылами.. в ту самую эфемерность времени.
                10.05.2014

* Песня Олега Медведева "Кай"