От 7. V

Я будил себя предрассветным
хрустом льда
под носком ботинка,
В закоулки сознания врезался
гул мотора. И трепетная картинка
Соснового леса вокруг.
В дымке мартовской
запах промерзших глин.
Именно утром,
пока не шумно-
был единственный
способ войти в Берлин.
Я шёл по нему
победителем, непричастным к последнему бою,
но лишь
Слабо дёрнулся
ропот камней Бранденбургских в моём
безучастном слухе,
Подсказавший мне:
«Не зарывайся, хоть Остен
И
в коммунизма духе.»
Признаю’сь, наступленье моё захлебнулось
в строгом блеске его афиш.
Мои ноги перебирали
гравий дорожек с примесью
вкопанного свинца.
Под алеющим небом
в стекла полукруге
в танце кружился блик
Солнечный с крыши Рейхстага,
освещая его извандаленный лик
Продиктованной правдой
и пощёчиной тысячи бомб
вместо ла’врового венца.
Макси
малистичной
пустотою сверкали полки,
носившие тысячи книг,
Павших жертвой полуночной мессы
под эгидой людских пороков
И ошибок,
быть имеющих место в эпохе в отечестве без пророков.
Да и что бы случилось,
коль удался б ещё и Blitz,
а не только Krieg.
Отравившись безмолвием улиц,
отразившись в мерцаньи витрин,
Я уехал
в сомнительных чувствах
на первом попавшемся транспорте вон,
Вдаль, в родную метель и к степи,
что шумит переливами липовых крон
В Трептов парке,
не сдавшем своей атмосферы под наглым безумьем доктрин.