Суд идет

«Встать! Суд идет!» - прозвучало уже в который раз, заставив меня снова вздрогнуть - никак не могу привыкнуть к этой, набившей оскомину, фразе. Медленно поднимаюсь, наблюдая, как силуэты в мантиях занимают привычные места в Зале Суда. «Прошу садиться! Слушается дело об умышленном  причинении боли! Подсудимая, встаньте! Признаете ли Вы себя виновной?»
- Нет, Ваша Честь! – уже автоматически слетает с уст, поскольку этот вопрос мне задавали неоднократно, но всякий  раз моих доводов было недостаточно для того, чтобы прекратить этот надолго затянувшийся процесс.
- Ваша Честь, прошу слова! – вступает Обвинение, - Позвольте я напомню присутствующим суть дела?
- Напоминайте, - учтиво соглашается Распорядитель Суда.
- Нам известно, - продолжает Обвинение, - что Подсудимая весьма длительное время с особой жестокостью (и я подчеркиваю это!) причиняет боль близким людям, тем самым, обрекая их на тяжкие страдания.
- Прошу конкретизировать! – вмешивается Распорядитель.
- Несколько лет назад Подсудимая, вполне отдавая отчет своим деяниям, умышленно разрушила семейное гнездо, причинив при этом боль: Пострадавшему, его родителям, собственным детям, прочим родственникам, друзьям и еще ряду сочувствующих лиц! – презрительно глядя на меня, огласило Обвинение.
- Подсудимая, подтверждаете ли Вы сказанное? – отрикошетил вопросом Распорядитель Суда.
- Нет, Ваша честь! Я признаю лишь факт расторжения брака с Потерпевшим! – пытаюсь объяснить я, - А как, по-Вашему, я могла бы разрушить то, что уже долгое время было сломанным и абсолютно не подлежало ремонту?
- Подсудимая! – гневно вскрикивает Распорядитель, ударяя деревянным молоточком по столу, - Вопросы здесь задает Суд! Неужели Ваш Адвокат не разъяснил Вам правила поведения в Суде? Где, кстати, Ваш Адвокат?
- Мне не нужен Адвокат, Ваша Честь! Я сама в состоянии отвечать за собственные поступки.
- Точнее будет сказать «проступки» или даже «деяния»! – язвительно перебивает меня Обвинение, - Вы продолжаете отрицать, что ведете социально неодобрительный  образ жизни? Вы до сих пор не согласны с тем, что являетесь антиподом таких понятий как «жена», «мать», «хранительница очага»?
- Ну… разве что условно… Все в жизни условно и относительно…
- Вы говорите провокационные вещи, Подсудимая! - «вскипает» Обвинение, - В данном случае нет ни условного, ни относительного, есть только «буква закона» и она гласит – Вы виновны!
Боже мой, сколько же раз еще придется объяснять этим бездушным несговорчивым персонажам, что мой Адвокат считает, что в данной конкретной ситуации следует квалифицировать мои действия (как минимум) как необходимую самооборону, а потому, логичнее всего оправдать меня и отпустить на все четыре стороны, изменив меру пресечения прямо в Зале Суда. Но, похоже, Суд и на этот раз непреклонен и настроен исключительно на карательные санкции…
Весь этот «процесс» продолжался в моей голове, как мне казалось, бесконечно долго с тех самых пор, когда я решила, наконец, прекратить отношения, в которых ни капельки меня уже абсолютно не осталась. Присутствовала лишь зримая оболочка, да и та уже давно не демонстрировала ни радости, ни позитива. Что же произошло? – задавали мне вопрос те, кто с интересом наблюдал спектакль моей жизни из зрительного зала. Что же случилось? – спрашивала я себя снова и снова. Что заставило меня подойти к краю отношений, решиться прыгнуть в обрыв и мучительно переживать и последующее непонимание, и отчуждение, и самосуд? Иногда людям так важны объяснения всему, что происходит в их жизни. Они не способны ни понять, ни принять происходящее без этих объяснений. Я тоже копалась в себе. Я бичевала и наставляла себя до тех пор, пока не оказалась в глубоком и мрачном логове собственной депрессии, откуда был лишь единственный выход – бегство. Но куда бежать? Все прежние способы выживания хоть и отработанны, и знакомы, но невыносимо тяжелы, а для новых мне тогда еще не доставало  ни опыта, ни сил… Меня терзали классические вопросы – Кто виноват? Что делать? (и, наконец)  Что же будет дальше? Неуверенность, беспомощность и страх парализовали мою веру в себя, в собственные силы, в неизбежность и необратимость принятых решений и осуществленных поступков. Душа моя уже даже не кричала, она охрипла и изредка лишь подвывала в такт обуявшей ее тоске. Она знала, что где-то есть другая жизнь…  Даже не так! Она точно знала, что где-то есть жизнь, наполненная радостью, счастьем и любовью, и где-то там она бы могла быть как рыба в воде. Где-то там, только не в этой реальности, в которой она находится сейчас. Однако, поскольку вера была подавлена, то достижение той самой желанной пристани совершенно не представлялось возможным моей душе. Она сделалась немыслимо жалостливой ко всем вокруг, и совершенно безжалостной к себе самой - всё это было только на руку и Обвинителю, и Распорядителю судебного процесса, обосновавшимся  в моей голове, не говоря уже о Потерпевшем и прочих «сочувствующих лицах». А мой Адвокат, он хоть и был довольно зрел и умудрен опытом, однако, видимо ночами попивал «горькую», от чего мирно посапывал, сидя за столом прямо в зале Суда… А я наблюдала за его умиленным выражением лица, по-детски распластанными губами, слушала его ровное дыхание и понимала, что пока он тут дрыхнет, мне придется туго, поскольку желающих расправы в этом Зале более чем достаточно.  Господи, как же я устала!
 «А Судьи-то кто?» – откуда ни возьмись, возникло в сознании. «Кто эти люди в мантиях – эти, созданные в моем воображении, злобные людишки, которые так усердно пытаются обвинить и уничтожить меня? Кто их позвал, и чьи слова они так безапелляционно произносят? И почему я жду пробуждения Адвоката вместо того, чтобы просто взять и разбудить его? Конечно же, мне хотелось бы быть «хорошей», никого не обидеть, никому не причинить боли, никого не разочаровать. Но разве моя боль отличается от боли кого-либо из присутствующих? Разве мои слезы имеют другой состав, нежели у кого бы то ни было? Разве кто-то может услышать то, о чем молчит моя душа, почувствовать то, чего она хочет, о чем мечтает, чем живет? Почему этот кто-то, постоянно диктует свои «правила игры», ставя отказ от них мне в вину? Ах, это диктаторское «обывательское мнение», что оно делает с нами? От него ведь за километр разит дремучей недалекостью, незрелостью и поверхностностью, а люди зачем-то хватают его и тащат к себе в голову, как мусор с помойки. И почему им всегда интереснее поковыряться в чужом грязном белье, чем перебрать и выстирать свое? Несчастные люди! Боже мой, да они ведь, наверное, абсолютно ничего не знают о той жизни, о которой так грезит моя Душа! Не знают и не узнают до тех пор, пока будут продолжать играть роли Обвинителей, Распорядителей и Потерпевших. Но у меня-то совсем другая роль. Только моя. Без мантий и масок, без решеток и наручников. Она, несомненно, сложна, но самое-то важное и ценное – это то, что она безгранично интересна и нисколечко для меня не тяжела!».
- Ты справишься, - вдруг откуда-то изнутри подала голос Вера, так, что я даже вздрогнула, очнувшись от размышлений. «Вот молодчина! Выкарабкалась таки!» - обрадовалась я.
- Ты справишься! – отозвалась Душа.
- Ты справишься! - встрепенулась Любовь.
- Она невиновна! – пробудился Адвокат.
- Я справлюсь! - прошептала я сама себе, и эхо моего шепота многократно усилилось в акустике Зала, - Я невиновна!!! – радостно закричала я, и в этот миг люди в мантиях стали лопаться друг за другом словно мыльные пузыри, превращаясь под лучами солнца в череду радужных брызг.
Тогда я отыскала в своей сумочке авторучку и сделала в видавшем виды потрепанном личном дневнике очередную запись:
25 июля 2010 г.
«Я НЕВИНОВНА!!!»
И еще чуть ниже:
«Я СПРАВЛЮСЬ»…