Встреча

Иван Петрович – мужчина средних лет невысокого роста,
приятной внешности и имеющий дворянские корни, но живущий на
собственный заработок начинающего поэта рассказчика. Ведь все
свои рассказы и стихи он черпал из жизненных ситуаций, вот на
примере вчерашней заметки, которую он отразил в своём дневнике.
И собственно говоря, он постоянно что-то писал. Ах, да! На
примере, как пьяный мужик пытался вскарабкаться на рядом стоящую
лошадь, которая никого не трогала и никому не мешала, но как
говориться, пьяному мужику и море по колено, но правда не в этот
раз, так как море оказалось чуточку выше дозволенного. И в итоге
он сломал себе руку и вывихнул ногу. И этого бедолагу,
покорявшего Эверест, мигом отправили в больницу, но при всём
этом он начал сопротивляться и возмущаться, не желая отступать
от задуманного. И благо никто не слушал его вразумительного
пьяного бреда, который он нёс всю дорогу людям, которые всё
понимали и всячески ему сочувствовали. Они продолжали нести
дальше, пока не доставили в саму больницу пострадавшего, где он
собственно и пролежал чуть больше недели и после чего сбежал
домой для новых подвигов и открытий.
 Так и был написан рассказ, который назван просто: “Как
пьяный мужик пытался оседлать лошадь или, как говорили в народе,
покоритель Эвереста”. И собственно говоря, именно за этот
небольшой жизненный рассказ он и получил свою первую премию и
вознаграждение в виде грамоты.
 И вот как обычно Иван Петрович отправился на прогулку по
Невскому Проспекту для новых вдохновляющих историй к своим
небольшим рассказам и стихам, которые он с лёгкостью руки
отражал на листке бумаги своей записной книжки и превращал их в
прекраснейшие произведения искусства.
 Но в этот день было чрезвычайно пасмурно, спокойно и тихо.
Это была середина августа. И лишь только слегка дул необычайно
нежный ветерок, в котором угадывались лёгкие отголоски свежего
выпеченного хлеба. И в какое-то мгновение всё как будто
поменялось кругом, остановилось и замерло. И вскоре Иван
Петрович начал потихоньку ощущать что-то родное и близкое его
сердцу, настолько близкое, чем он сам. После чего,
остановившись, он как будто оторвался от земли и, вознесся в
небо, тут же в мгновенье ока вернулся обратно, где почувствовал
некую лёгкость, и после чего остолбенел и не мог пошевелиться. И
вдруг, он почувствовал, что это она, точно она, с каким-то
вдохновляющим восторгом и трепетом, что, не удержавшись, начал
проговаривать про себя эти слова: «Сомнений быть не может,
безусловно, она!». Без устали он проговаривал эти слова, не
останавливаясь ни на секунду. И тут внезапно ему послышался
голос более знакомый, чем он сам. «Неужели это Анастасия
Сергеевна!» - Не выдержав, произнес эти слова вслух. И тут он
понял, что она где-то рядом. И в этот момент его как будто кто-
то окатил кипятком. И он как ошпаренный начал метаться из
стороны в сторону и искать, откуда доносился этот знакомый до
боли божественный голос. Он бегал взад и вперед, туда и обратно, пока не запнувшись, не упал на брусчатку с такой досадой, с
которой он ещё не падал ни разу в своей жизни.
 И тут в его голове промелькнуло, что он сошёл с ума, от
чего он сам не мог понять. И именно в этот момент ему стало
настолько больно и стыдно, что он не находил себе места. Но всё
же в его сердце горела надежда, пусть не большая, но всё же
надежда, что это ему не причудилось, и что она где-то рядом, что
она здесь. Но, поднявшись с земли и открыв глаза, он увидел
возле себя столпившихся людей, которые смотрели на него как на
больного человека, и в тоже время о чём-то переговаривающихся
между собой. Кто-то из толпы спросил его:
 - С вами все в порядке?
 - Разве не видишь, что нет, - говорил Иван Петрович,
постепенно отряхиваясь от пыли.
 Но тут же последовал второй вопрос, в результате которого
поднялся такой шум и гам, из которого Иван Петрович только
понял, что ему надо к врачу. И тут его охватило такое желание
бежать, бежать отсюда, что не наесть мочи, куда глаза глядят, от
этого позора. Но, справившись с собой, Иван Петрович поднял руку
вверх, и после чего все стали потихоньку затихать, пока не
воцарилась полная тишина, и только тогда сказал:
 - Со мной всё в порядке, это просто головокружение, - не
найдя лучшего объяснения на случившееся происшествие.
 После чего народ в лёгком недоумение начал постепенно
расходиться по своим делам, говоря, что он сумасшедший и
ненормальный, но при этом тяжело вздыхали и поахивали, а кто-то
жалел его, но а кто-то просто смеялся над его да более странной
и не понятной выходкой. Так и расходились под нешумный говор
толпы, пока не осталось двое молодых людей. Те, что подошли к
нему с некоторым предложением, но правда, помявшись некоторое
время около него на месте, спросили:
 - Третьим будешь? - намекнул один из них.
 - Нет, - ответил Иван Петрович, но дополнив, – четвертым
буду, - после чего невольно замолчал, не произнося далее ни
единого слова. После такого ответа двое молодых людей были в
некотором замешательстве и переглядывались между собой. И один
из них шепнул другому на ухо ели слышно:
 - Пойдем отсюда, видать, он и впрямь ненормальный.
 - Ты прав, пойдем, - ответил ему другой.
И они постепенно скрылись из виду, что бы не вызвать в нём
гнева, а после совсем исчезли во дворах.
И после всей этой приключившейся истории с ним Иван Петрович ещё
минут пять стоял в неизменной позе, после чего сел от
безысходности на бордюр, положив перед собой шляпу, и схватился
обеими руками за голову. И в этот момент у него настолько сильно
сжалось в груди с невероятной болью в сердце, что он не смог
сдержать тех слез, которые так и накатывались на его несчастных
глазах. Не выдержав, они хлынули градом, что ему не захотелось
больше жить на этом белом свете, и только тут он понял, что он
прожил всю свою жизнь зря и что ему незачем больше жить без
своей единственной любви, которую он когда-то потерял. По своей
же глупости, именно здесь, на этом же самом месте.  В этот момент проходила дама средних лет с очаровательной
наружностью, и при всём этом она еще была вдобавок графского
рода, но прогуливалась одна как ни странно по Невскому
проспекту. Но, заприметив бедняжку, решила подать помощи в виде
монет. Так она и приблизилась, не спеша, к несчастному Ивану
Петровичу, что сидел на бордюре и держался обеими руками за
голову. После чего глубоко вздохнула и подола милостыню в виде
шести монет, положив ему аккуратно в шляпу и тихонько,
отправилась дальше с необъяснимым волнением в сердце, которое
было вызвано при виде этого человека. При всём этом она не
видела его лица, но что-то ей подсказывало, что это что-то
родное и близкое её сердцу. Но, тем не менее, она не стала
задерживаться, и лишь не спеша, отправилась дальше с надеждой,
что её кто-то остановит. Услышав тихий звон монет, Иван Петрович
поднял голову и посмотрел на даму, которая только что от него
отходила, и по всей вероятности это именно она положила ему эти
деньги в его шляпу. И он тут же решил, во что бы то ни стало
вернуть эти деньги той добродушной даме, которая приняла его за
бездомного бродягу или нищего. И ту же он поспешно встал со
своего места, взяв свою шляпу в руки, из которой он вынул те
самые шесть монет и быстрым шагом отправился за ней, но когда он
её догнал, произнёс единственное слово:
 - Сударыня! - после чего она резко обернулась, услышав
знакомые нотки голоса.
 И тут произошло не мыслимое: это была она, та единственная,
его любовь, которую он любит всю свою жизнь, и теперь она стоит
перед ним, и он не может поверить своим глазам, но продолжает по
инерции говорить все спокойней и тише с каждым отдельным словом,
переходящим в почти не слышимый шепот.
 - Извините, вот возьмите ваши шесть монет.
 От такого счастья он даже не заметил, как уронил свою шляпу
и те самые шесть монет, которые покатились по мостовой куда-то
вдаль, извещая всем на всю округу, что наконец-то, две
страдающие половинки обрели друг друга и своё счастье.
 Не выдержав, они оба бросились друг к другу в объятья со
слезами на глазах и даже сейчас они не могли поверить своему
счастью и собственным глазам. Но особенно Иван Петрович, который
чуть не покинул этот мир из-за хлынувших вновь воспоминаний о
милой Настасье Сергеевне, которую он сейчас обнимает в своих
райских объятьях.
 - Я… вас люблю, Анастасия Сергеевна! Я-я-я Вас никогда не
отпущу! - задрожал голос Ивана Петровича, - слышите, я Вас
никогда не отпущу! Слышите! - повторял он снова и снова.
 - Да!… Я Вас слышу, Иван Петрович. Я слышу Вас! - повторяла
Настасья Сергеевна, дыша тяжело через грудь. И не удержавшись,
влюбленные слились в жарком столь долгожданном поцелуе, что
подхвативший их вихорь закружил в столь долгожданном и
головокружительном танце любви и понёс куда-то вдаль под звон
церковно-свадебных колоколов. Повествуя тем самым по всем
величественным окрестностям всего Санкт-Петербурга и всему
живущему здесь люду, что они наконец-то обрели друг друга и своё
столь долгожданное счастье, ищущее уже не один десяток лет. А
нашли его там, где, собственно говоря, и обронили в первый и в последний раз в своей жизни на том же самом месте, где и обрели
её вновь сейчас. И вот только теперь спустя десятки лет они
знали точно, что не отпустят друг друга уже больше никогда,
никогда в своей жизни и даже после неё они останутся вместе.
Ведь любовь, живущая в них бессмертна, как и они сами, которые
со временем уходят на небо и сияют как звезды. Как звезды
счастья на веки вечные.
2009 год.