Европа VIII

- "Я не боюсь говорить о страшном, о любви. Но если ты меня спросишь, буду осторожен в слове.
Да, хочу махать руками, ругаться, доказывать, лететь и пьянеть! И не обращать внимание на то, что всё происходит, потому что иначе какая это жизнь!"

- "Вот ты говоришь, любишь? Не говори, не лги, пусть уст твоих юных не коснётся неправда. Если я обнажу тело, что ты скажешь, злобно скривишься над ним? Но я верю, ты не такой, ты в ужасе падёшь мне на безобразное колено, будешь продолжать, что плачешь счастье, но я узнаю, как оплакивают неприглядную наготу дев. Как соблазн приводит к пропасти, пустой, перед которой стоишь, не в силах вернуться, и кидаешься вниз, думая, что там, внизу есть сказка. Не купись, друг мой добрый и юный! Я не могу быть тебе возлюбленной, если кто и научит тебя любить, то только не я, мне хотелось бы, чтобы ты остался чист, если не перед господом, то передо мною, но не в силах спросить о таком я. Лучше бы ты стоял передо мною наг, мне хотелось бы, чтобы до поры мы могли бы смотреть в глаза друг другу, вдумчиво, вглядчиво, не играя. И ты знаешь, тебе совершенно ни к чему меня любить, а тебя могу любить я и так, очаровательным безволосым юнцом, чистым мальчиком, который позволит перенести его таким, запечатлеть и сохранить с собой."

Портрет. Натура. Потом она внезапно исчезнет.
Он останется одинок в полуразрушенной мастерской, проходит вновь по пояс нагишом, исчерченный углем, по скрипучим неспящим вытаращенным доскам и не может сказать точно, был ли всегда тут он один. Или тень тётушки встретила его, призрела чувством и отбыла неизвестным поездом. Пиноккио, никогда нельзя знать наверняка, верить лицам, узнать вечность по походке. Быть может, завтра настанет час мой, быть может, твой час. А никого не видно рядом, кроме тебя. Не верь зеркалу, гляди внутрь, там гудит вся Европа, ты никогда не будешь одинок.
Деревянный человечек, ты развёл уже здесь большой огонь, среди огромного прошлого, и горишь спокойно, сросшись с полом и каменной стеной. Но вот ты видишь, в углу блестит, покрываясь пузырями и обливаясь цветными полосами, картина, это не твой, а мой портрет, сильной, бровистой, печальной и счастливой, исполненной в гордоcти любви, на фоне всей горящей жизни. Ты берёшь его в надтреснутые пальцы и выходишь с ним в чёрный разинутый прямоугольник напротив дверей.

06.07.2010