Как будто кто-то купил нам другие струны...

Как будто кто-то купил нам другие струны
И молча просил их подольше не истрепать,
Campo de Fiori, я новый Джордано Бруно,
Сжигайте меня - что еще могу сказать?
А я ведь все видел: я был на краю Вселенной,
Я трогал луну и Господню копну волос,
Вам кажется старцем он? Это, увы, неверно,
Он выглядит младше, чем даже Иисус Христос.
Он с дредами, в кедах, в растянутом балахоне,
Сквозь дырку туннеля исходит блаженный свет.
Печаль выдыхает, раскинувшись на газоне -
И так уже длится не первую сотню лет.
Пока он грустит, из забытого им когда-то
Города А пешеход идет в город Б,
В руках у него лишь ветровка и Орбит с мятой,
Ему хмуро хмыкает старая И на трубе,
И сыро, и холодно - март ведь, поди, не лето...
Хотелось ему бы идти под большим зонтом,
И в теплых ботинках, и, может, теплей одетым,
Но он, как рыбешка на суше, хватает ртом
Прокисший туман. Это лУллиево искусство -
Связать категории в семь небольших кругов,
Но вот пешеходу все больше и больше грустно,
Ему холоднее, ему не хватает слов.
Он знает, что он не успеет, ему не хватит
ни силы, ни скорости к городу Б прийти,
И знает он также, что горем чужим заплатит,
Когда ту ветровку не сможет туда принести.
И житель из города Б замерзает дома,
На стопку газет выжимает по два носка,
Немного еще - и он будет в духовной коме,
Ну а пока - пусть подушит его тоска,
И тот пешеход, с напряженной на шее жилкой,
Губу закусив, вытирая соленый пот,
Не думая даже о болях своих в затылке,
Устало, но верно до города Б идет.
Но вот на большом и зеленом велосипеде
Приехал парнишка, беднягу забрал с собой,
Накрыл его плечи сутулые теплым пледом
И устремился он к городу Б стрелой.
Пока успевают...Господь вот встает с газона,
Печаль вдруг становится, как водород, легка,
И с звездного потолка тем мальчишкам сонным
Приносит остывший ужин Его рука.