Я строчу

Все рисуют перспективу.
Я строчу весёлый план.
Все привыкли к объективу,
я рискую въехать в клан,
чтоб понять необъективность
или собственно – печаль.
Ну, причём, скажи, наивность,
коль скукожилась вся даль
и сошлась на горизонте
в независимости звёзд.
Вы друзей не провороньте
посреди безвинных грёз
на посадке в переливах
в забубенившей толпе.
Ну, зачем опять о сливах
информируют во зле
о заветном без шаблона.
Мне противен плагиат.
Нарисуйте лучше клона,
чтобы вышел на Арбат
и пропел под Окуджаву,
не получится у вас.
"Мне обидно за державу",
что кончаются нефть, газ.

Неожиданность такая
нас не радует давно.
Никому не потакая,
мы уселись вновь на дно.
Опустились до предела
в разъедающей фигне –
и валюта поредела,
и купаемся в …..
Догадались, знаю точно,
что под точками имел.
Надо делать, что-то срочно
нам, пока не опустел
наш карман в осенних списках,
 в них мерещится закат.
И опять живём мы в рисках.
Сходим завтра на Арбат.
Посидим за кружкой пива,
вспомним будущий полёт
над багряностью залива,
там, где выпрыгнул пилот –
самолёт свалился в штопор.
Штопорили до Земли,
а по нам сотрудник топал,
клялся, сволочь, нам в любви.

Наливай, Серёга водки,
и пивка туда плесни,
да подвинь мне хвост селёдки,
ряпушку слегка помни,
постучи по краю стула,
да не жлобствуй ты уже.
Не боюсь тебя, акула,
ты же рыба в неглиже
поплыла по всей деревне
неизвестная печаль.
Мы опять с Серёгой в двери
не могли впихнуть рояль.
Он остался на просторе,
где-то там стоять в кустах
в музыкальном ли настрое,
но расстроенный в стихах.

Поиграла осень гаммы,
и затеяла галоп,
танцевали ноги сами,
шёл по кругу мой апломб.
Вечерок прошёл успешно
в заесенившем ключе.
Я сидел в углу потешном,
каплям счёт вёл на свече.