мое тридцатое февраля

двадцать пятый час моих суток, мое тридцатое февраля.
он давится мемуарами Камю и Уайльда,
а я сама не своя.

он чинно входит в театр души моей. портьеры спущены, а свет погас -
и он стоит, будто сегодня впервые пришел на этот сеанс;
глазами ищет сектор справа второй. билет в руке - и девушка,
осторожно касаясь ладонью мятой рубашки такой: "вам первое место?
молодой человек, вам туда, возможно", - и тычет тоненьким пальчиком
вверх.

он мягко смеется и медленной поступью в зал идет, глазами ища -
где первое место, восьмое сверху, как раз - единственно теплое,
чудное, нежное, ему на него билет сий достался за раз.

садится в него, ладонями гладя ткань; цепляет ногтями обивку
соседних кресел. он словно маэстро с купленной куклой в руках -
сидящий в потертом и рваном центральном кресле.

актеры на сцене играют отменно - бросают горящие взгляды,
ругаются и кричат; он непоколебимо сидит как в центре Вселенной,
и весь мой зал помещается в уголках его глаз.

он каждый день приходит на этот сеанс,
он хлопает стоя, он смотрит на них, он рад -

но после часов ожидания, смога,
уходит обратно, не смея смотреть назад.

весь зал словно карточный домик падет на пол - кирпич к кирпичу, и
плиты поверх дверей. мой маленький зритель обнимет других людей -
он выпьет чужого кофе и оладьи чужие съест - он ляжет спать в совсем
чужую кровать, не зная, что зал, нерушимо стоявший при нем,
рухнул от всех неуслышанных ранее фраз.

в мое тридцатое февраля он придет.
он сядет в кресло, обнимает ладонями ткань.
и мой маленький театральный свод
снова расколется напополам.

/23.02.2013/