Перегуд

     Х1Х

Унтер, чувствуя себя полезным
И значительным, тюльпаном цвёл.
Свистнул в воздухе прутом железным:
"Ну-ка, сволочь,
              пляску!
                Шнеллер!
                Пшёл!.."
И следя вполглаза за начальством -
Полную ль оценку воздаёт
Его рвенью?
          И не без канальства:
Знал, тому не нужен перевод.

"Ну, свинья, пошевели копытом!
Счет до трёх. Или проткну прутом.
Этот способ хорошо испытан.
И без сбоев действует, притом.
Р-р-раз и два, цыганская собака!
Шевелись!
        Ах, ты не хочешь? Жаль.
Тр-ри!
    Ты слышал?
             Принимай ухналь*
Промеж рёбер!
         Доигрался... На-ка!.."

Метил в цель, а получилось косо.
В детских драках выросший цыгАн,
В полмгновенья обыграл врага,
Погрозил железкой перед носом.
Тут же нервно дыркнул пулемёт,
Возле ног бурун песка поднялся.
Генерал всё так же улыбался.
Пёс присел в позиции "на взлёт".

Бледный переводчик тряс губой.
Говорил цыгАн:
            "Спокойно, парень,
Позже рассчитаемся с тобой,
А пока служи, раз кормят баре.
И, как следует, переводи
Генералу. Не бреши, гляди".

"О, согласен я! Прекрасно, шён**!
Что перевести герр генералу"
"Передай ему, что я польщён
Тем, что знает он народ мой малый.
Мы, цыгане, много сотен лет
Ездим неприкаянно по свету.
В нас не осуждают склонность эту,
Но признанья как народа нет.

Мы живём без крыш и без комфорта,
Без чинов.
           Каков с цыганей спрос?
И, как люди, не имеем сорта.
Мы - живой этнический отброс.
Так было всегда.
            Теперь иначе:
С нашей многовековой задачей
Силою могучего пера
Справился учёный - генерал.

Его гений, в считанные годы
Наблюдений с высоты, извне,
Сделал жест,
          И многие народы
Очутились с нами наравне.
Мы теперь - в составе общей массы.
Хоть всё те ж цыгане, но народ!
И меня теперь средь общей расы
Лишь свинья свиньёю назовёт.

Для того, кто смог породу нашу
С большинством народов уравнять,
Я готов бы вечно танцевать.
Но увы, не все цыгане пляшут.
Были кузнецами мой отец,
Дед и прадед. Вот и я - кузнец.

Предки мои в стане казаков
Двести лет безвыездно прожили,
Но мотивы кочевых веков
В своих душах бережно хранили,
Чтоб в искусство песнею без слов
Возводить родное ремесло.

Ими я любуюсь и горжусь,
И не стыдно мне, что мы цыгане.
Да и сам на кое-что гожусь.
Вот смотрите...
            Дай-ка прут, поганец.
Обронил? Да не меньжуйся хучь***..."
Лишь слегка напрягши руки, спину,
Жёсткий прут согнул он, как лозину,
Сделал из него скрипичный ключ.

"Это генералу.
           Аккуратно
Я тут все пропорции соблюл.
Могут распрямить его обратно,
Если у кого не жидкий стул.
А плясать я вовсе не умею,
Тут уж точно -
          Каждому своё.
Ваша фраза. Я прочел её
У ворот.
      Задерживать не смею.
Как решит великий генерал -
Так и будет.
         Я своё сказал".

Унтер, позвоночником играя,
Ключ доставил в трепетных руках.
Немец обернул железо краем
Белого, как свежий снег, платка.
Переводчика пырнул вопросом:
"Ду бист спейсхельман? Нихтигиш?****
                Форт!"
Пленному сказал на русском сносном:
"Ближе подходить.
                Ты есть рекорд!

Ты красиво навивал железо
На руку. Лодони поверни.
О-о! Тут ни царапин, ни порезов,
Будто из железа и они.
Коммунист?"
          "Ну, кто бы меня взял?
Батьку раскулачили в двадцатых -
В трёх станицах кузницы держал.
Он теперь в тайге. Пасёт сохатых".
"Как пасти лосей? Ты очень врёшь!"
"Это просто русская побаска".
"Если ты кузнец совсем хорош,
Жизнь твоя изменится, как в сказках.

Завтра - к наковальне, на денёк.
Выдержишь экзамен, там оставим.
Деньги, уважение, паёк...
И не нужно умирать за Сталин.
Всё, иди. Живи, если не плут.
Мы, германцы, ценим честный труд.

              ХХ

Позже, на процессе, всем известном,
Штарке с упоеньем вел рассказ
О знакомстве очень интересном
С представителем нижайших рас.
Как он в серой массе бесконечной
Разглядел, а это так непросто,
Виртуоза музыки кузнечной,
Дал ему условия для роста.

И цыгАн бок о бок с расой высшеЙ
Свой талант усилил многократно.
(Разделявший мысль с духовной пищей,
Штарке принцип развернул обратно).
Всё ж цыгАн добра признать не смог,
И сбежал. Пусть судит его Бог.

"Гений" говорил, слезу глотая:
Верность низших так ему мила!..
Шею от петли предохраняя,
Говорят, полюбишь и козла.
Хлипкий плач на фоне громких жалоб -
Полный ноль.
          Но не для Штарке, нет:
И петля кадык его не сжала,
И тюрьмы всего лишь двадцать лет.

Пять из них - пансионат для психов,
Под опекой купленных врачей...
Умер Штарке на руках друзей,
Уходя с достоинством и тихо.
Жив был - много интервью давал.
Вот из них-то я о нём узнал.

            *  *  *

Что ж Коваль?
   А он с десятком пленных
Жизнь себе окопную вернул.
И бойцам в беседах откровенных
Рассказал про кузницу в плену.
Рассказал про бар-аристократов,
Для которых вензеля***** ковал,
И про печь, в которую когда-то
Лишь из-за ладоней не попал.

И опять в своём воображеньи
Видя дым над таборным костром,
Он, как прежде, в месиве сражений
Пёр и на рожон, и напролом.
А вплотную подойдя к Победе,
Он в палате время коротал,
Где калмык, зовя Ванюшку, бредил
И балкарец что-то лопотал.

А потом вагонные колёса
Трое суток выбивали дробь...
Правда-Матка, душу не коробь!..
Привезли цыгАна для допроса.
Под корою ссохшихся бинтов
Ещё вата гноем набухала,
А "преступник" был уже готов.
И Фемида гири подбирала,
Чтоб измерить вес его вины
На путях законченной войны.

Тыловые крысы рассудили:
Добровольцем был, а в плен попал.
То есть шёл врагу сдаваться. Или
Раньше враг его завербовал.
Выжил там, где массы погибают,
Рос по службе.
            Явно - протеже...
Следствие закончилось уже
И фемида граммы уточняет,
Целя утвердительную тень
На словесный пафосный плетень.

Истина, однако ж, (вот скотина!),
К "Делу", не ценя его основ,
Приложила пару орденов
И медаль "За взятие Берлина".
Веселись, цыгАн! Господь с тобой!
И гордись нелёгкою судьбой.

        *  *  *

...Ах ты, степь!
             Бугристая, седая...
Сколько раз ты виделась во сне!
Ты живёшь, цвета и нрав меняя,
И мила не только по весне.
Ты видна со скифского кургана
Вёрст за сорок-семьдесят вокруг;
Твой простор захватывает дух
И мутит сознание цыгАна.

Он, в шинели старой, с вещмешком,
Вышел, не доехав перегона.
И до города хромал пешком:
Разве степь увидишь из вагона?
Ну, чуть-чуть мелькнёт, ну, на версту.
А терпеть уже невмоготу.

Ах ты, степь!..
           ЦыгАн забудет ныне
Боль сердечную и плен, и фронт -
Всё загородил зелёно-синий,
Маревом размытый горизонт.
Аромат полынно-чабрецовый
Из души всё худшее теснит,
Будоражит мысли кузнецовы.
Петь он не умеет.
              Он мычит.

Его "песня" грубая, тугая,
Чуть понятнее, чем крик осла,
Сусликов и стрепетов пугая,
По степи с кургана поползла.
Всё же в ней так много было спето!..
Сердца больше не держа в узде,
Он кричал и тщетно ждал ответа:
"Гей, Ромалэ!.. Где вы?..
                Джа курдэ!******"

...Целый месяц жил цыгАн в угаре
Добрых встреч, похвал, семейных дел,
С цыганвой братался на базаре,
На завод оформиться успел.
И с женой (цыганкою по крови,
Но оседлой) важный вёл совет:
Выйти в табор, хоть на пару лет,
Пока молоды, пока здоровы,
Каждый чтоб от рода не отвык,
И чтоб сын узнал родной язык.

Доли испытать своей, народной,
Будет пусть она какой угодно.
А своё умение ковать
Им, в копилку рода, передать.
И решили: деньги заработать
На коней, на бричку - и айда.
Не предполагали, что в ворота
Очень скоро постучит беда.
_____________
* Ухналь - четырёхгранный конусообразный гвозь, применяемый для ковки лошадей, а также сама заточка такой формы.
**Шён - прекрасно (нем.)
***Меньжеваться - попусту суетиться, нервничать, хучь - хоть(Казач.)          
****Ты слюнтяй? Ничтожество? Вон! (Нем.)
*****Вензеля - Начальные буквы имени и фамилии, выполненные в виде художественной вязи. Широко использовались в дворянском быту. Ими, напр., украшались кованные решетки вотрот, заборов, столовые приборы и пр.
******Джа курдэ - идите сюда (цыганск.)