идикомне

И вот он врывается, ни о чем не спрашивая, он прерывает дыхание и сбивает с ног. На дорожки раскладывает и затягивается. Кровь вот уже из носа, и напас, видать, хорош. Ставит пометины, шрамы, нервно теребит лямки, и мы уже плаваем. Он меня разрывает своими хищными лапами, а после – такая нежность, что даже трудно поверить, что так бывает. Он меня вспарывает, вскрывает, выбрасывает на берег да бьет головой о скалы. А мне-то что? Мне так его мало, что хоть пусть так меня трогает. Пусть делает так же больно, сколько ему захочется и заможется. Поглощает меня полностью – до последней капельки.
/Все, что мы делаем, так неправильно, что граничит уже с сумасбродством. Меня забирай легко и просто, без воли или желания/
Где твоя Катя, статная и такая правильная?! Где твоя Катя, гордая и непокоренная?! И ты хватаешь ее за горло, приказывая подчиниться. И, знаешь, она ломается под твоими пытками, и, знаешь, она склоняется под твоим напором. Ты покидаешь ее серый город и оставляешь на произвол судьбы. Ты оставляешь ее один на один с ее воспаленным сознанием. Она лелеет тебя в своей памяти, перебирает косточки да льет из пустого в порожнее. Ты в ней – судорожно, подкожно, концентрация превышает всякие нормы. Ты выходишь за грани дозволенного - и снова затаскиваешь в свои объятья. А ей остается только поддаться на провокацию и в них затонуть. Она взбирается на твою широкую грудь, как на что-то глобальное и обширное. И вот твоя Катя не такая уж сильная и принципиальная. А в руках твоих – покорная и такая слабая, что вытворяй с ней, что вздумаешь. Она представляет собой сумму противоречий и недомолвок. Но вымощен путь в ее тебе голову, закреплен и не подлежит обжалованию, она отправляет тебе послания самые невозможные по силе своей любви, она не знает, где пропадаешь ты и с кем ее забываешь пальцы. Она считает, что так исстрадалась и что с тобой пора завязать окончательно. Но почему-то снова идет на попятную – к примирению. Ты развеваешь ее сомнения очередным пожаром своих признаний, и сызнова она себя всю вверяет своей синице. Она все верит, что глупая ее птица однажды ее поймет. Она без устали этого ждет, она без устали это знает, а ты окончательно ее добиваешь, все больше привязывая к себе, хотя куда уж? Во все слова твои верит даже, во все причины. И каждое лето, каждую зиму поверит, сколько потребуешь.