Легенда о кузнеце

   ЛЕГЕНДА О КУЗНЕЦЕ.
         


= 1 =

На дальних подступах к Лобнору
Есть город, спрятанный от взора.
В пустыне беспредельной он затерян,
И путь к нему давно уже потерян.
Веками, говорят, он существует,
А кто нашёл, тот так и не вернулся,
Иль не нашёл, и пропал в пустыне,
И ветер, что приносит запахи полыни,
Лишь, иногда и в тихий вечер,
Когда барханов силуэт, уже, не так очерчен
Доносит ясный шум и окрики  людей
Такой же, как и шум обычных площадей,
Как будто, какой-то город рядом
Живёт своею жизнью, за барханом.
А в знойный день пустыни беспощадной,
Мираж возникнет из зданий нереальных,
Куполами к небу устремлённых.
Какой-то город, такой прекрасный,
И ослепительно белый и не весомый,
Предстанет вдалеке пред вами,
Так зыбко,  и не ясно отражённый,
На глади водной.
Как будто, есть озеро
На пути, к нему, не долгом.
И кажется, последнее,
Одно усилие
Осталось, до озера того дойти,
А там и к городу приплыть
Или по берегу легко прийти.
Но каждый путник был обманут,
Жестоким этим миражом,
Печальные останки их мечты,
И бренные тела их засыпаны песком.
Так просто к нему дорогу не найти.
Коль с сердцем скадерным идти,
А говорят богатств там, много.
Там редкие каменья на дороге,
Лежат, как лишние помехи,
Отброшенные на край полей,
Чтоб не мешали пахать плугам.
И изумрудом устланы брега,
Там златом кованы
Перила у мостов,
Дороги умощены топазом,
Ночные фонари
Обрамлены алмазом.
Шатры из шёлка 
Для путников усталых,
Стоят там у дорог,
И в них накрытые столы,
И чай всегда дымится,
А вечером костры,
И  яства на столах,
Всегда готовых к угощению,
Манящий источают аромат.
Совсем не видно там хозяев
Сих шатров, как будто, общие они
Для всех уставших и голодных.


= 2 =

Там в сени тихих библиотек,
Редчайшее собрание манускриптов
И древних свитков запылённых,
И много книг учёных,
И говорят, что не было
Ещё там никого,
Кто все тома и манускрипты,
И те загадочные свитки,
Смог, все их,
Хотя бы раз прочесть.
Там дух народа столь свободен,
Что каждый житель благороден,
Что это, говорят, и есть
Их главное богатство,
То главное богатство,
Града древнего того,
Достигнутое
Многовековым трудом.
Вот это я хотел понять,
И если можно перенять
И всем народам передать,
Всем тем, кто свою свободу,
Когда-то потерял.


= 3 =

Вот, следуя,
Совету стариков,
Я вышел в путь
Чуть незадолго,
До вечерней зорьки,
И как мне говорили,
Я смогу дойти
До града тайного того,
До тихой 
Пустынной середины ночи,
Коль с сердцем чистым,
Я двинусь в путь,
Забуду всякую корысть,
Не строя планы,
Что я оттуда
Хотел бы унести.
Я долго шёл,
И вот казалось,
Пустыня перестала
Быть пустынной,
Вот скалы появились,
И россыпи камней
Усеяли дорогу,
Как будто,
Я входил в предгорье.
И тут зажглась заря.
И небо красным,
Светящимся,
Багровым стало.
И на остатках,
Ещё в пути, барханов
Бликами огней
Вечерних заиграло.
На скалах, казалось,
Зажглись слепящие огни,
Свет неба песков
Кристаллы отражали.
Я кажется, ослеп,
И двигался лишь по наитию,
Вслепую вперёд ступая,
И голову невольно опуская,
От этих странных
Огней уберегаясь.
Но тщетно –
Горели камни под ногами,
С нестерпимой силой отражая,
Всё тот же свет зари,
Но кажется,
Как будто,
Путь мне освещали,
Хотя слепили,
В то же время…


= 4 =

И вдруг заря погасла …
И всё вокруг
Кромешно тёмным стало.
И ночь накрыла
И поглотила всё.
И я ослеп опять –
Исчезли камни
И пески,
И небо провалилось
В бездонный свод,
Став черней
Чернейшей пустоты…
Лишь, недалече,
Светился камень,
Нет не камень,
То горел костёр.
Я подошёл несмело,
Конечно, понимая –
Там кто-то есть, не зря,
Всегда,
В пустыне горит огонь.
Да, там сидел
Какой-то человек,
И посох там я разглядел,
И светлый холст одежд,
И белые власы
И бороду белее холста,
То старец молча ждал,
Когда я подойду.
Я подошёл.
«С нашим общим,
Добрым,
Вечером сынок!» -
На древний
И очень старый
Говора манер,
Мне он сказал.
Я поклонился низко,
Прижав к груди
И к сердцу руку,
Как принято в народе,
При обращении к старшим.
И сказал –
«Вечер добрый» -
Как принято у нас в народе -
«Да продлятся Ваши годы,
Уважаемый, долго!»
Он кивнул, потом сказал -
«Мне кажется,
Я знаю,
Ты идёшь куда,
Зачем дорога эта,
Тебе нужна»...


= 5 =

Он помолчал,
Затем продолжил -
«За тем богатством
Ты идёшь,
Что не иссякнет никогда,
Коль делишься ты им всегда,
И не уменьшится оно,
И не растает,
Хоть тысячам раздать»…
«Да, за древним
Знанием иду» -
Сказал я тихо.
Потом, продолжил –
«Да, не только
Не растает,
Но и возрастёт,
Начнёт расти,
Поскольку в умах других,
Оно шагнёт вперёд
И прибавленье
Будет многократным».
Я продолжал –
«Я слышал от наших мудрецов,
Что есть в пустыне город,
Где познанья голод
Не утолён, никем,
Хотя и полон знанием,
Тот город,
И этим там свободен,
Весь его народ». 
«Да» - молвил Старец,
«Ты правильно ответил,
Да, знание не уменьшить,
Коль делишься ты им всегда.
Есть город,
И он находится в песках.
Богатств там много
Не зря он золотым зовётся,
Но главное его богатство –
Его народ свободный, как никто.
От знания,
Как устроен мир,
И как в нём жить,
И как им управлять,
И как найти
Пределы подчинения,
И как до каждого ума
Разумным сделать родины веление.
А управлять же им легко,
Поскольку просвещён народ,
И просвещён Правитель.
И множится казна,
И крепнет день за днём защита,
И благоденствие растёт
И там, для каждого, весь этот мир цветёт…
Так хочешь, ты туда дойти?
И не боишься сбиться, ты с пути?».
«Ну, хорошо,
Ответишь мне потом,
Присаживайся путник,
Мы кое-что обсудим» -
Сказал он твёрдо,
На камень, показывая жестом,


= 6 =

Я присел на камень тёплый,
Разогретый днём пустыней.
Вот он начал свой рассказ,
И сказал при этом просто –
«То легенда или нет,
Или сказка или быль.
Не могу сказать я сразу,
Но послушай,
Как это можно,
Свободным духом победить,
Познать весь мир
Вокруг себя, вблизи,
И в той осмысленной дали,
Что не подвластно взору».
И он тихонько, нараспев,
Рассказал мне в этой ночи,
Эту древнюю легенду,
Когда, так странно,
В костре танцующее пламя,
Мне всё картины живые рисовало,
Как будто, подтверждало,
Легенду
Или сказку эту.


= 7 =

В седого времени,
Прошедшие века,
В стране,
Раздавленной завоевателем,
Цветущей, лишь,
В печальной памяти народа,
Мечтающем об освобождении,
Живут легенды о мастерах,
Когда-то, не превзойдённых,
Творцах чудесного,
И необыкновенного.
О мастерах, которые умели,
Вещам простым
Придать такую силу,
Что в соединении
С духом человека,
Они могли творить,
чудесные явления,
Всё, подчиняя
Общей цели.
Не просто колдовство
Иль волшебство,
А мир менять и
Их владельцев.
И в памяти народной
Такими  мастерами были
Гончары,
Чеканщики по серебру
И злату,
И резчики по дереву
И бронзе,
Ковровые ткачи,
И шёлковые швеи,
И кузнецы –
Властители огня,
И лорды всех металлов,
В руках, которых
Стальные прутья пели
И изгибались и звенели, 
Превращаясь в орудья смерти –
Мечи и копья или сабли,
Но чаще становились
Вещами  защиты жизни,
Такими как 
Засовы, 
Иль ручка двери,
Или  навес или щиты,
Или  подковы для коней,
Иль дуги для телег,
Рессоры для карет.
Или кольчугами,
Стальных кружев,
С тончайшим
Сплетением нитей,
И тканью
Из металла становились.


= 8 =

И, посохом
Чуть тронув пламя,
Он продолжал -
Есть в пламени огня
Какая-то загадка.
О силе в нём,
И мощности,
Которых есть только
Слабые догадки.
Кузнец владел
Лишь частью
Этой силы,
Металлом,
Расплавленным её черпая,
И делая его
Податливым и мягким,
Упорной ковкой создавая,
Желаемую форму слиткам,
И молотом вбивая,
Не просто прочность,
Гибкость или твёрдость,
Но что-то новое,
Что ставил целью он,
В  задуманном творении,
Создать и оживить,
И из огня освободить,
На благо людям. 


= 9 =

А в ту седую старину,
Жил на земле кузнец –
Убай.
Случилось так,
Что призван на войну,
Он был наместником
«Правителя вселенной» -
Как звал себя завоеватель,
На время захвативший его страну.
Три дня на сборы дано было ему,
Три дня, последних, обласкать жену,
Закончить все работы по двору,
И в доме всё подправить,
С детьми простится, наказы  им оставить
И  главное – закончить то, что начал,
Над чем работал прежде, много дней
Всё время, думая о судьбе детей.
«Что этот мир, и что в нём сила?
Что будет прочною защитой,
Для сердца моего негаснущих огней –
Вошедших в этот мир, моих детей?
Как сделать так, чтоб уцелели,
Невзгоды все, опасности, преодолели?
Как дать защиту на всю жизнь,
И что же, может быть такой защитой?» -
Он спрашивал себя.
И сам же отвечал –
«Ну, может быть,
Просто Сила»


= 10 =

«Да, опасность наступает,
Коль враг сильней тебя, и лучше вооружён.
Границы твоих владений преступает,
И ты в опасность смертельную, слабея, погружён
Всё менее успешны защитные шаги,
Всё меньше, меньше времени, конец уж настаёт.
Быстрей, быстрее хотелось бы  удары отразить,
Но нет уж сил, оружие твоё уж кажется плохим.
Ты гибнешь, поскольку ты слабеешь.
Иль вооружён ты хуже?
Оружие!
Оно же, может быть защитой!
Особенно, от мощного и грубого удара.
А если выковать оружие неотразимой силы?
Такое, чтоб владелец праведный его,
В любом бою был защищён,
И победителем был, неотвратимо?»
Задумано и тут же сделано,
Такой у мастера характер.
И  сколько бы времени, иль труда он не затратил,
Неважно сколько, важны лишь результаты –
Непобедимость и сила, воплощённые в металле,
Сверкнули в чудесной, новой сабле.


= 11 =

«Но все живут под чьей-нибудь властью …
Да, властитель может быть опасен,
Поскольку, ты ему подвластен,
Закона оговорённой силой.
Уезда даже небольшого,
Назначенный правитель,
Приказы может дать такие,
Что разорят,
Или опасность для жизни породят,
Или потребуют невыполнимых действий,
Таких, что по законам же этим,
Наказан будешь ты смертельно.
А что же говорить про властителей
Краёв иль областей,
Иль даже государства,
Тогда, ты можешь, наказан быть напрасно?
Какая же против них зашита?»
В раздумьях долгих он не находил ответа,
Потом, его вдруг осенило -
«Против власти – только власть защита,
Повыше, чем та, что угрожает,
Которая мощней повелевает»
И символ власти, он определил – рука,
«Не зря же скипетр в руках,
Рукой, иль жестом высочайшей длани,
Сопровождается указ,
Указывается  путь,
Иль выражается отказ,
Покачиванием ладони.
И говорят в народе -
Командовать, то значить руководить»
Тогда, чудесные перчатки он выковать решил,
Волшебного металла тонких нитей,
По той же технике,
Что и обычная кольчуга, но много тоньше.
«Владельцу праведному они
Должны давать неотвратимую команды силу,
И подчинение вся и всех,
И в руководстве давать всегда успех» -
Он так задумал.
Задумано и сделано, такой у мастера характер.
И  сколько бы времени иль ума он не затратил,
Неважно сколько, важны лишь результаты –
Мощь власти, воплощённая в металле,
Волшебные перчатки обещали.


= 12 =

«Хорошая защита и богатство.
На деньги можно,
Нанять охрану, иль даже войско,
И крепости построить,
В кругах высоких
Заиметь друзей,
С держателями властей,
На уровне любом,
И титул, если нужно,
Получить почётный,
И знатью стать неприкосновенной,
Заняв позицию,
В кругах чиновничьих.
Ну, в общем,
Жизнь с богатством,
Наверное, полегче.
А с деньгами и защита крепче.
Предания гласят, что были у людей,
Когда-то неразменные монеты.
Что, если попробовать сотворить их снова?
Что было, давай-ка вспомним-
Волшебная монета, на вид, как все монеты,
На дне лежит кошелька любого,
И будто, множится при любом расходе,
И если ты есть праведный владелец,
Лишь руку погрузи и вытащат пальцы
Ту сумму, которая нужна,
Какая не была её величина,
А вот сама монета останется,
Всё в том же кошельке.
Вот, потому, она и неразменная» -
Задумано и сделано,
Такой у мастера характер.
И  сколько бы драгоценного метала  он не затратил,
Неважно сколько, важны лишь результаты –
Отца заботу, воплощённую в металле,
Негромким звоном монета издавала.

= 13 =

«Но умным легче, ведь всегда…
А как же быть с умом и хитростью врага?
Ведь, может он от боя уклонится,
От власти может, умело откупиться,
Тогда ведь, для своей защиты,
Умней его необходимо быть.
И это, способ твоей защиты, лишь один,
Быть в логике непреодолим,
В любых расчётах непогрешим,
И память долгую и прочную иметь,
Во многих науках преуспеть,
И языками разными владеть,
И в сочинениях непревзойдённым стать.
О…  Это трудная задача!
Ведь ум с рождением даётся,
Он от родителей твоих передаётся,
И закаляется он воспитанием,
Шлифуется упражнением беспрестанным,
И гибкость приобретает
В беседах и диспутах, с учителем твоим.
Ума, ведь, приобрести глубин,
Что тысячи колодцев логики отрыть,
В стремлении найти,
Искомой истины
Обличие и суть.
А широта ума,
Чтением тех книг даётся,
Что постоянно наполняют
Бездонную копилку,
Наук богатства,
Написанных с тех древних лет,
Когда их начали писать, и вплоть
До нынешних времён,
Когда так быстро их множится число.
И нужно ведь ещё и манускрипты
Других  народов прочитать,
И языки для этого их знать.
А строгость и дисциплина,
У зрелого ума,
В наличии ведь потому,
Что,  не ограничиваясь чтением одним,
Он много написал, о рассуждениях своих,
И выкладок извилистые тропы
Преодолел, дойдя
До  истины
Сияющих вершин,
Что часто, невидимы,
За облаками
Прочих фактов,
Скрывающих
Всего начало и конец.
Тогда, быть может,
Уму помощником
И есть та книга,
Известная в народе,
Как Книга обо всём,
Иль Книга вечных знаний,
Которая, по преданиям,
Хранится там,
Высоко в горах,
В затерянном ущелье.
Как сказано в преданиях –
«Затеряно ущелье высоких гор,
Есть тёмная пещера в ущелье том,
И там хранится суть вещей,
В волшебной Книге обо всём,
Дорога к ней закрыта колдовством,
Написана она труднейшим языком.
Каким, ещё, не владел никто,
И овладеть никто, до сих пор, не смог…»
Ну… что ж с умом сложней,
Тут, что-то надо преодолеть.
Нужны не только знание,
Но и учение,
В две ступени.
Сначала, нужно подготовить
Себя к походу
В ту пещеру,
К источнику всех знаний,
Затем уметь читать,
И прочитать,
Ту Книгу вечных знаний».


= 14 =

«Тогда, нам нужен
Ещё один помощник,
Учиться,
Помогающий во всём» -
Задумался кузнец.
«И это может быть перо!» -
Внезапно, кузнеца тут осенило -
«То самое Серебряное перо,
Иль Вечное перо,
Как  его в народе кличут.
На вид гусиное оно,
Но сделано,
Как будто, из металла.
В те годы, когда
В расцвете было государство,
Али-Султан вручал, то самое, перо
Визирю своему,
Его на должность назначая,
Уверенность словами сопровождая  –
«Оно поможет нам
Святую истину писать.
Указов суть не потерять.
Оно поможет нам не искажать,
Того, что я диктую,
Народа излагая волю,
И новые законы государства,
На благо людям претворять».
И в народе говорили,
Что перо визиря
Совсем не делает ошибок,
И тот, кто пользуется им,
Умнеет с каждым днём,
И учиться всему быстрее.


= 15 =

Когда пришёл
Завоеватель,
Исчезло то перо.
Ну, а в народе говорили,
Что с погибшим
В бою Али-Султаном,
В могиле общей, на поле битве,
Наверное,
Захоронено оно»
«Но кто-то сделал, его, когда-то.
И я смогу!» - 
Подумал мастер.
Задумано и сделано,
Такой у мастера характер.
И сколько бы упорства он не затратил,
Неважно сколько, важны, лишь результаты –
Учёность, воплощённая в металле,
В ажурной ковке чудесного пера сияла.


= 16 =

Это был последний день.
Все сидели во дворе,
Как обычно, вместе.
Тихо гаснул вечер в небе.
Перестали тени мерить
Рост деревьев по земле.
Плохо стали различимы
Серо-тёмные предметы,
И слились сплошной стеною
Ветки, листья и кусты.
Вот, казалось, тьма захватит
Всё вокруг, и сразу
Станет
Мир, невидимый вокруг,
Обволакивать тихо,
Безвозвратно,
Непонятной тёмной ватой,
Нос, глаза и уши
Страшно,
Неотвратимо ослепив…
И оглушив…
Нужно лишь зажечь лучину
Чтобы это прекратить…
«Ну, пойдёмте дети в залу.
Нужно нам поговорить» -
Встал кузнец, чуть сгорбив плечи,
Руки вольно опустив,
Стало видно, сколь печальны,
И тревожны
Мысли будущего дня,
Когда грядущую разлуку
Никак не отвратить,
Когда придётся, по приказу,
Родных покинуть и уйти,
Завоёвывать чужие земли,
Для завоевателя
Своей страны.


= 17 =

Сели в круг,
За низкий столик –
Три подростка и жена,
Ноги мягко подогнув,
В курпачи упругих ваты.
Сам кузнец -
На верхнем месте,
Что подальше от двери,
Как всегда,
Отец семейства
Восседал в былые дни,
На вечернем сборе в круге,
Разделить семейный ужин.
Рядом с ним по праву руку
Сундучок стоял узорный,
Длинный, узкий, невысокий
И причудливо окован,
Он казался невесомым
На чеканных
Ножках тонких,
Серебром, блестевших колко.
«Завтра рано, спозаранку
Ухожу я на войну,
На бессрочное служенье
Повелителю страны.
Как кузнец,
Бог даст веление,
Кузнецом я буду также.
Там ковать вооруженье,
Ремонтировать обозы,
Колесницы создавать,
И коням подковы ладить,
Словом,
Никого не убивать.
Но, стараться всем уменьем
Людям также помогать,
Как и в жизни мирной,
Нашей».


= 18 =

Он вздохнул,
И потом,
Продолжил тихо -
«Вам будет трудно,
Без меня,
Но постарался я,
Как мог,
Вам и в будущем помочь,
Оставляя эти вещи,
В них частицы от меня,
Продолженье моих мыслей,
И продление умений,
Бесконечность о вас заботы,
Беспокойства беспрестанность,
От желания всегда быть вместе,
Быть готовым вам помочь».
Тут он к ларцу повернулся,
Первый вытащил предмет –
То был мягкий, но весомый,
Из металла сотворённый,
Мелким кружевом сотканный,
И застёжкой оснащённый,
Странный, серый кошелец.
Он открыл застёжку,  щёлкнув,
Вытряхнул на стол монету.
И на стол легла монета,
Ну, обычная,
Как все.
Протяну ее жене -
«Неразменная она,
Так её в народе кличут».
Протянул и кошелёк,
И сказал он ей мягко -
«Турсунай,
Ну, клади её обратно,
Будь добра,
Дай мне денег
На дорогу».
И легла монета в кошель,
Снова щёлкнула
Застёжка.
Мать, просунув руку в недра,
И при этом чуть привстала,
Тихий звон монет раздался,
Удивлённая достала
Горсть монет
Больших достоинств.
Улыбнулся ей кузнец -
«И покрытие расходов
Первых дней военных действий»
Вновь просунув руку в кошель,
Но уж более спокойно,
И хотя, почти уж стоя,
Протянула мужу, молча,
Полну горсть монеты звонкой.
И тут Убай сказал, степенно -
«Ну, вы помните, наверное,
Древних сказы и предания ,
Были у людей, монеты,
Что были вечно неразменны.
«Волшебная монета, на вид, как все монеты,
На дне лежит кошелька любого,
И будто множится при любом расходе,
И ты расходуешь, на добрые дела надеясь,
И если ты есть праведный владелец,
Лишь руку погрузи, и вытащат пальцы,
Не больше,
И не меньше,
Ту сумму, которая нужна,
Какая не была его величина,
А вот, сама монета
Останется лежать
Всё в том же кошельке.
Вот, потому, она и неразменная».
Я думаю,
Вам в будущем она поможет»
Чуть помолчав, он молвил - 
«Кошелёк пусть будет с мамой» -
Он сказал мальчишкам строго –
«Вам ещё расти, расти,
А кому-то будет нужно
Все расходы тогда нести.
Ну, а вам я тоже что-то
Приготовил, на подмогу,
То, что в жизни
Вам поможет,
И дойти к желанной цели,
С божьей помощью позволит».


= 19 =

Повернулся к ларцу снова,
И достал оттуда саблю,
В ножнах кованных, простых,
И как будто очень лёгких,
Из какого-то металла.
Встал кузнец,
Отступил вплотную к стенке,
Вынул саблю -
Тихо звякнула она,
Выходя из ножен мягко.
Вот эфес отделан костью,
И узорчата гарда,
С перекрестья до навершия,
Тонкой ковкой создана,
Серебром и сталью кружев,
Защищается рука,
Вот клинок холодным светом,
Источает непреклонность,
И уверенность бойца.
Сабля как бы говорит –
«Нет предлога
Выйти с ножен,
Есть причина,
Для защиты.
Коль я вышла,
Берегитесь,
Мой владелец –
Победитель»
А кузнец тут принял позу,
Боевую, для атаки,
Чуть согнул в коленях ноги,
И раздвинув их вперёд,
Развернулся телом боком,
Саблю выставил клинком,
Угрожая остриём,
Весь пружиной, напряжённо,
Стал готов к броску мгновенно.
Стало ясно, что недолга,
Для удара, эта поза.
«Это младшему подмога,
В ней волшебная защита,
И искусная атака.
Ей чудесно фехтовать,
Если нужно и рубить,
Отбивать любой удар,
Нападать, коль миг настал,
И победы в ней накал.
Оборонное упорство,
Что отковано закалкой,
Не иссякнет никогда.
Вот я сделал эту саблю,
Чтоб её владелец бравый,
Если бой затеян правый,
Неотвратимо победил
И был волшебно,
Непременно, неуязвим»
Он вдохнул,
И выпад сделал,
Рассекая саблей воздух.
И добавил -
«Нужно быть, лишь,
Храбрым сердцем,
Чистой совестью
И целью,
Без намерений корыстных
В бой идти во благо людям,
В их защиту до конца,
Быть уверенным всегда!»


= 20 =

Опустил он саблю в ножны,
И обеими руками
Протянул
Абдуваситу -,
Младшему, из сыновей.
И сказал, чуть сомкнув,
Разлёт бровей,
Как бы, строго их нахмурив -
«Будь защитником семьи,
Ей страну освободи,
Будь опорой у Страны,
Ты владеешь ей отныне,
А она владеет силой,
Волшебства непобедимым!»


= 21 =

Сыновья
Смотрели саблю,
Каждый взмахи выполняя,
То из ножен доставая,
То обратно погружая,
То на пояс примеряя,
А потом Абдувасит,
Как-то, к поясу приладил,
И сказал, с обидой в тоне –
«Великоватая она,
Не вышел ростом, видно я…»
«Нет, нет, нет» -
Сказал кузнец  –
«Ты растёшь –
И будет в пору.
Но взрослея сам, ты должен,
Изучать секреты боя,
Помни, что она сильна,
Но в руках умелых,
Ты расти,
И с ней роднись,
Так, чтобы вы, совсем, слились,
А она, хотя стальная,
Частью тела, как бы, стала,
Как руки твоей продление,
Но и действуй ей умело».


= 22 =

И в то же время,
Пока смотрели саблю дети,
Достал кузнец
Из окованного ларца,
Весь каменьями украшен,
Серебром чернёным сделан,
Потемневший  весь, на гранях,
Для пера уют – пенал.
Он открыл его неспешно,
Вынул странное стило,
Из серебра выковано,
Да и златом вперемешку.
Переплетья  нитей нежных,
Все, казалось бы, сливались,
Но и мелкая решётка отделяла
Друг от друга,
Их ажурный тонкий бег.
То стило
Для написания,
Как гусиное перо,
Было странное оно.
Вроде как великовато,
Как-то, вроде тяжеловато,
Но удобное в руке.
Протянул его он сыну,
Среднему из сыновей,
И сказал, при этом, громко –
«Вот Сулейман, оно твоё,
Узнаёшь ли ты его,
Ты же так у нас начитан?»
Сулейман – весь засиял -
«Им владел Али-Султан!
То волшебное перо,
Будто, знает всё оно!»
«Перо, не знает,
Знаешь ты,
Перо не видит,
Видишь ты…
Но оно лишь помогает,
И будешь много знать и ты,
Коли им, ты совладаешь»


= 23 =

Сказал отец –
«То самое Серебряное перо,
Иль Вечное перо,
Али-Султан визирю его вручал
Доверие словами сопровождал –
«Оно поможет нам
Святую истину писать».
Тогда в народе говорили,
Что перо визиря,
Совсем, не делает ошибок,
И тот, кто пользуется им
Умнеет с каждым днём,
И учиться всему быстрее.
Учись, и с этим вот пером дружи,
Но это первая твоя ступень».


= 24 =

Подумал, отец, и медленно добавил -
«Знаешь, есть книга, известная в народе,
Как Книга обо всём,
Иль Книга вечных знаний,
Которая, по преданиям,
Хранится там,
Высоко в горах,
В затерянном ущелье.
Есть тёмная и странная пещера там,
И книга лежит в пещере той,
Дорога к ней
Закрыта колдовством,
И чтоб его преодолеть
Нужна уже большая сумма знаний,
Да и читать ту книгу не может каждый
Написана она сложнейшим языком,
Которым не владеет пока никто.
Сначала нужно подготовить
Себя к походу в ту пещеру,
К источнику всех знаний,
Затем суметь читать,
 И прочитать,
Ту Книгу вечных знаний.
Тогда, учёнейшем ты будешь,
И путь к свободе ты добудешь
Народ наш на борьбу поднимешь
И эта вот, вторая твоя ступень.
Когда же, наконец,
С твоею помощью,
Отчизна сбросит с плеч
Ярмо захватчиков жестоких,
Ты помогать народу сможешь.
Защищать его свободу будешь.
Сулейман, найди ту книгу.
Но помни, опора знаний –
Упорный труд,
Ты понял?»
Сказал тот тихо –
«Да отец» - 
К руке примеривая перо,
И снежностью поглаживая его.
Но странно, никто
Из прочих сыновей –
Ни старший, и ни младший,
Не трогали теперь перо,
С почтением глядя на него,
Народ, ведь, знал
Какая  в нём таится сила,
И это знали,
Даже дети…


= 25 =

«И вот последняя подмога» -
Сказал кузнец,
Из ларца доставая,
Две перчатки
Из стальных кружев.
«Вот эти, вот перчатки
Я выковать решил
Из нитей тонких
И гранёных,
По той же технике,
Что и обычная кольчуга,
Но только тоньше во сто крат.
Владельцу, праведному, они
Должны давать
Неотвратимую
Команды силу,
И подчинение вся и всех,
И в руководстве
Давать всегда успех.
Это, старшему подмога,
Его надежда и опора.
Как подрастёшь,
Пусть будут в пору.
И ты пойдёшь
В карьеры гору,
До самых,
До её вершин,
И станешь ты народа освободителем,
И властью облечённым все вершителем
Но помни  -
Будь очень справедлив,
И постоянно думай о народе,
Как следует думай,
Как его освободить,
И как, так руководить,
Чтоб был он истинно свободным.
Это главная твоя забота».


= 26 =

Взял перчатки Маянчур,
Странным блеском,
Все предметы, лица, руки
Осветили грани нитей,
Тонкой ковки,
Отражая все лампады,
Все зажженные в зале.
Их  изгибы создавали
Много крошечных зеркал,
От которых улетали
Сотни зайчиков ярких,
И они -  живые стайки
Рыбок быстрых светлячков,
То сбегались,
То разбегались,
Завораживая взор.
Кружевное их сплетение,
При любом изгибе ткани,
Иль невольном к ней касании,
Как волшебное сияние,
Создавало ореол.
Старший мерил, и шептал –
«Я подрасту, я подрасту…,
Я сними сделать всё смогу.
Когда же будут мне как раз,
Я точно выполню наказ»…


= 27 =

Кузнец ушёл,
Простившись трудно,
Когда заря,
Ещё не загорелась,
И было чёрным утро,
Предчувствия потерь,
И вечности разлуки,
Нет слов, умерить муки,
И лишь блуждали руки,
По спинам
Родных людей…
Но дальше, о кузнеце
Так, мало что известно.
Одни твердили,
Что с войском
Он ушёл в какой-то,
Дальний,
И очень трудный,
Через горные хребты,
Поход.
Потом исчезли те бойцы,
Во времени и пространстве,
И неизвестно, где сложили
Головы свои, напрасно.
Другие говорили –
Нет не погиб кузнец,
И он когда-нибудь вернётся…


= 28 =

Сменялись вёсны,
Бурные, на лета.
И осень каждый год,
Гусиной стаи
Долгого полёта,
Напоминанием о кузнеце,
Неслышно приходила.
Такие осени, когда
В степи так пусто,
И только лишь ковыль,
Соломенными струями,
Стелясь  под ветром,
И распрямляясь к небу,
Оживляла пустой,
Унылый  горизонт.
Такие осени, когда
В лесу,
Вся эта пустота
Проникла в воздух,
И стала мёртвой тишиной.
Не слышно
Птичьих трелей,
И не скрипит кузнечик,
Нет шелеста листов,
Они уже покинули
Свои места на ветках,
Те признаки родства,
К кому принадлежат,
А разбежавшись
Все смешались,
По ветру разлетелись.
И их не различить,
Но только клёна
Жёсткий лист,
Своим багровым цветом,
И ярким красным всплеском,
Всё время говорит,
Откуда он пришёл.
Такие осени,
Когда в горах,
Всё опустошалось,
Теряя листья.
И травы высыхали,
И исчезали с глаз.
Ветрами срываемы
Со скал.
Уже, чернеющие кусты,
Вдруг, ярко украшали
Плоды шиповника,
Алым пламенем,
Разбросанным повсюду,
Печальным напоминанием
О радостном,
Былом.
Когда, уже,
Холодный ветер нестерпимый,
Срывал последних,
Диких яблок урожай,
И гнал тумана облака,
Так низко,
И быстро,
Летящие по склону.
И им вдогонку
Катился этот урожай.
И яблоки, казалось,
Убегают
Как будто весело,
Вприпрыжку, 
От матери своей,
На самом деле, 
На этом склоне,
Им, просто,
Никак не удержаться,
Как и в жизни,
На нежданных спусках,
И подъёмах,
Столь же трудных,
И непонятно куда ведущих,
Но неумолимо влекущих,
То вниз, то вверх -
На судеб, склонах.


= 29 =

Прошли года,
И дети подросли,
И разлетелись как птенцы,
Из тёплого гнезда.
Оставив в доме зияние пустоты,
И вечную тревогу мамы.
Первым уехал старший,
В один из древних городов,
По приглашению,
Куда направил он на конкурс
Свою работу о праве власти,
И получил высокую оценку.
Уехал на учёбу,
Потом, он сделал
Бурную карьеру,
Окончив тот лицей.
И стал правителем провинции,
Окраиной земли,
На севере страны.
Тогда, о нём так много
Говорили,
Как будто, голосом
Он обладал волшебным,
Таким, что все, без возражений,
Внимали ему и слушались его,
Другие о руках,
Которые всех,
Без промедлений,
Заставляли,
Исполнить беспрекословно
Любое его веление,
Произнесённое,
Без повторения,
И властным жестом руки креплённое.
А третьи на лоб
Указывали пальцем,
И молча с восхищением,
Качали головой…


= 30 =

Потом ушёл в солдаты
Младший.
И тихим одобрением,
И горестным шептанием,
Совсем не слышным
Причитанием,
Мать проводила и его.
Сначала, он учился
Военному искусству.
Потом, он где-то воевал,
В составе войск империи,
Потом учился дальше,
И старшим офицером
Назначили его.
Ну, вот он стал полковником,
И гарнизонным начальником,
У самой у границы,
Восточных рубежей.
Но, где бы не служил он,
И где б ни воевал он,
О нём все говорили,
Как об искусном воине,
Поскольку, неудержимо,
С огромной силой
И мощных ударов скоростью,
И ошеломлявшей смелостью,
Он сразу нападал,
Да и сражения техникой,
Он, безупречной обладал.
Но и защитой, казалось,
Заколдованной,
Никак не пробиваемой,
Как будто, сталью кованной,
Всегда, противостоял.
Но были и завистники,
Которые, прищурив глазки,
Шептали, будто, тайну, -
Что вся заслуга в связах,
Да, быстрых его руках,
Которые,
Так машут саблей,
И бликами играют,
Тогда противник
Слепнет сразу,
Конечно,
При этом слабнет,
Удары пропускает,
И ориентир теряет,
Потом, всё время мажет,
Не видя где ж боец,
Поэтому так быстро
Дуэлей всех конец.
Другие возражали –
А как же, на поле брани,
Когда отряду, целому
Один противостоял.
Когда с одной лишь ротой,
Он мог взять и город,
Отбив у батальона,
Засевшего в крепости,
Казалось, непреступной,
Как им казалось, прочный,
Последний бастион.
А третьи всей ладонью,
Открытой пятернёю,
Ей плавно потрясая,
Указывали на небо, -
Вот это, божий дар,
Воителя с неба,
И это, мол, талант…


= 31 =

А Сулейман остался.
Стал жить он дома,
На радость маме,
Улыбкой отражённой,
По вечерам или на рассвете,
Когда она смотрела,
Как трудится,
За книгами,
Её сыночек, средний, 
Тот, что остался с ней.
Он много по ночам и днём работал,
Читал и много написал,
За звёздами он ночью долго наблюдал,
И днём по солнцу что-то измерял.
И часто, что-то бормотал
О Книге вечных знаний,
Как цели его желаний.
Потом, настало время
Исканий и поездок,
К мужам учёным,
К стенам хранилищ
Свитков древних,
И книг столетних
И тысячелетних манускриптов,
Он ездил неутомимо,
То в дальний монастырь,
Построенный в горах,
Где многое узнал
У древнего монаха,
То в древнюю столицу,
Беседовал с коллегами,
И в диспуты учёные вступал,
А то, и в другие страны,
За дальние моря и океаны,
Где лекций много прочитал,
И книг немало написал.
Да, и прослушал
Учёных лекций,
От коллег, других,
Не мало.
И возвращался  просветлённый,
А иногда и огорчённый,
Но, почти всегда вооружённый
Каким то новым языком,
И новым знанием,
Или открытием того,
Что хотя и косвенно,
Указывало на то,
Где схрон
Заветной книги.
И часто, в промежутках,
Поездок и исканий,
Он что-то,
Долго
В кузне
Отца переплавлял,
Или ковал,
Упорно там работал,
И что-то мастерил.
И на вопросы мамы,
Он кратко объяснил,
Что это, те приборы,
Которые нужны
При поиске пещеры,
Затерянного ущелья,
И тайного схрона,
Где книга та лежит,
Которую наказом
Отец велел найти.


= 32 =

И вот весной,
Когда надежд
Полна природа,
Когда судьбы,
Манящие предлоги,
Зовут в дорогу,
В какую-то,
Немыслимую даль,
Он матери сказал  -
Теперь, уеду я,
И видимо, надолго,
До поздней осени поры,
Когда наполнятся дворы,
Обильным, новым урожаем.
К нему приехали ученики,
Одежду странную,
Как у древних дервишей,
Зачем-то, привезли,
Трёх осликов с мешками,
Для поклажи,
Привели.
А матери он, тихонько,
Объяснил –
Молва о Книге той,
Жива, среди людей,
Особенно учёных,
И многие считают,
Что я иду за ней,
Но нужно всё проверить,
Без лишних глаз и ртов,
Поэтому как дервиши,
К которым все привыкли,
Мы двинемся в дорогу,
Без всяких подозрений,
Пройдём легко в пути
И города,
И людные места,
Деревни горные,
И все селения по дороге
И сможем,
Без вопросов,
Дойти до скрытого ущелья,
Где тайная пещера,
Хранит, столь долгие века,
Ту Книгу вечных знаний…
И утром ранним,
В сумеречных свете,
Когда ещё заря,
Не выплеснула краски,
И небо чуть светлело,
Уже теряя звёзды,
Когда ещё, все серые предметы,
Лишённые чудесных своих окрасов,
Неспешно они собрались,
Со смехом переоделись,
Наполнили мешки -
Приборы крупные и странные,
И книги на разных языках,
И свитков тубы,
И вековые манускрипты,
Все полные древних знаний,
Поклажами тяжёлыми,
На осликов легли.
И тихо, в утро,
Тенями призрачными,
Они ушли…


= 33 =

Три ослика
По горной
Дороге
Шагали,
Три ослика -
Выше
И выше,
В горах.
Три ослика
Маленькой 
Цепью
Ступали,
Как маленький,
Странный,
Караван.
Три ослика
Часто,
Часто,
Кивали,
Три ослика –
На каждый
Шаг.
Три ослика –
Молча,
Тащили
Поклажи,
С каждого
Бока
Прилаженных
К ним.
Как,
И всегда,
Как,
И положено
Им.
Три дервиша,
Друг за другом,
Шагали,
Три дервиша,
Следом
За осликами
Шли.
Три дервиша
Босыми,
Босыми, 
Ступнями
Мелькали,
Три дервиша -
На каждый
Шаг.
Три дервиша
Странно
Были
Одеты,
Три дервиша
В рясах
До пят.
Три дервиша,
В длинных,
Высоких
Тюрбанах,
И бубенцами,
Пришитыми
К ним.
Как,
И всегда,
Как,
И положено
Им.
Три дервиша,
Мерно в дороге
Качались,
Один иногда
Постукивал в бубен,
Молитвы другой
Восклицал,
А третий, кивая
Всем своим,
Долгим
Телом,
Как будто,
Их утверждал.
Как,
И всегда,
Как,
И положено
Им.
Встречали их
В горных селениях
Радушно,
Кормили,
Поили,
Молитвы,
Вместе с ними,
Читали.
В горных селениях
Они ночевали
И дальше,
Всё выше и выше,
Шагали,
Вставали пораньше,
И дальше шагали,
Чтобы
Ни с кем
Не прощаться
Навек.
Как,
И всегда,
Как,
И положено
Им.
Горных селений,
Когда уж
Не стало,
Тропа оборвалась,
Ущелье
Грозное,
Пред ними
Предстало,
Они, вдруг,
Разделись,
Всё с себя
Сняли,
Переоделись,
В горные
Куртки,
Штаны,
И обувку,
И перестали,
Три дервиша
Дервишами,
Быть.
Так,
Никогда…,
Не положено
Им… 


= 34 =

Сулейман,
Азат и Фархат –
Учитель 
И два его ученика,
И с ними три серых ослика,
Так близко подошли
К подножию вершин,
Что, уже, горные
И вечные снега,
Языками старых лавин
Недружно начинались.
И хмурое, горное ущелье,
Узким, холодным дном,
Зажатой щелью,
Меж двух крутых откосов
От двух начал хребтов,
Степенно поднималось.
И рано там смеркалось,
И всё там затихало,
Как будто замирая,
Перед величием гор.
И нависали скалы,
Завалы создавая,
Как будто, преграждая,
Как будто угрожая,
Что нет дороги вверх.
Но каждый раз обходы,
Завалов находились,
И люди продвигались,
А сними и ослы.
И вот тупик пред ними,
Закончилось ущелье,
И вертикальной стенкой
Вершины тут начало,
И нет пути вперёд.
Они остановились,
И тут разбили лагерь,
И на ночь разместились,
Хотя и притомились,
Но обсудили планы,
У яркого костра,
Потом, уж усталые,
Надежд и планов полные
Они заснули,
Вялыми
Комками на земле.
Беспечно,
Отмахнулись
От страха перед скалами,
С их хищными оскалами,
Стоявших вокруг гигантами,
Как будто, подступавшими,
Как будто, угрожавшими…
Но стойкими их стражами,
Светили звёзды яркие,
В кристально чистом воздухе,
На черном небе горном,
Как зоркие и верные
Хранители  судьбы …


= 35 =

Сумеречным и долгим
Горным рассветом
Встретило их утро,
Следующего дня.
Там высоко,
Уже небо светлело,
А впереди,
Прямо, вершина,
В снегах драпирована,
Гордо и грозно,
И одиноко, 
Резала  небо
На две половины.
Слева и справа –
Странные скалы,
Слоистыми жилами,
К вершине стремлённые,
В сумерках нижних
Чёрные, бурые,
А там, где повыше
Там, где светлее,
Красные -
Охра,
Краплёная серым,
Гладкими откосами
Они расходились.
«Где-то терраса» –
Сказал Сулейман.
«Чтобы увидеть,
Нужен свет снизу,
Так, чтобы тенью,
На скалах слоистых,
Она проявилась,
И легче её нам,
Тогда, будет видно».


= 36 =

И вот, они дружно,
Что-то собрали,
На колокол медный.
Формой похожее,
Из вогнутых, плоских,
Конических секторов,
И каждый сектор
Был так полирован,
Что в нём отражались,
Все вкруг предметы,
Лица и руки,
Скалы и  горы,
А белый свет снега
И неба свечение,
Там отражались,
Колющим бликом,
Для глаз неприятным,
И очень уж сильным.
Ну а когда же
Их соединили,
То вытянутую чашу
Они получили,
Диаметром, локтя,
В полных четыре.
И толстую свечку,
Внутри, укрепили,
Ту, что учитель,
Когда-то придумал,
Древних алхимиков,
Труды изучая.
Из магния
И марганца
Соединений,
Она была сделана,
В кузне заранее.
А впереди,
Стеклянную линзу,
Хорошо полированную,
У самой кромки,
Они укрепили,
Отлитую раньше,
В отцовской кузне.
Колокол, собранный,
На шарнирных штативах,
Они закрепили.
Вращением, которых
Легко направление,
Слепяще белого,
И сильного света,
Как им хотелось,
Они изменяли,
Который из колокола
Так ярко светился,
Что был ярче солнца,
И света дневного,
Особенно, в сумеречном
Этом ущелье.
И этим, вот светом
Шарили, медленно,
По левому склону,
В собственной тени,
Пока был недолго.
Когда же солнце
Вправо сместилось,
То и по склону,
Правому,
Теперь затенённому.
И каждый выступ,
На гранитном склоне,
Был ясно виден,
Чёткою тенью.
И они легко,
Там, отыскали
Длинную, узкую,
В скалах, террасу,
Которая так плавно,
Вверх поднималась,
До перевала.
Там, у предпоследнего
Скального  завала,
Она начиналась.
Это начало
Они пропустили,
И не заметив, в пути,
Его миновали,
Дорогой, другой,
Сюда поднимаясь.


= 37 =

Колокол в тот день они разобрали,
Осликов покормили и заночевали.
А на следующий,
Поднявшись на террасу,
Они до перевала легко добрались,
Который привёл их
К другому ущелью.
Отсюда, сверху,
Они ясно увидели,
Что это узкое,
Очень, ущелье,
А  там, на дне его,
Была долина,
Поперёк пресечённая
Отрогом высоким
Хребта основного, и длинного,
И поэтому, снизу она недоступна,
И из предгорий, её не видно.
Потом, ночёвка на крутом перевале,
Совсем недолго они спускались,
На следующий день, они пещеру искали,
И каждую складку на скалах, они изучали,
Пройдя по краю узкой долины,
Когда же нашли её тёмные своды,
Не входя в неё,
Они остановились.
Сулейман,
Здесь, молвил, не громко -
«Надо быть нам осторожным, очень,
Не разумно идти в неё к ночи.
Могут здесь быть опасные ловушки,
Давайте-ка, лучше, посмотрим утром»
И вспоминая, он потом продолжал - 
«Давая наказы,
Отец мне, сказал -   
Книга хранится там,
Высоко в горах,
В затерянном ущелье.
Есть тёмная пещера
В ущелье том
Дорога в неё закрыта
Колдовством»
Потом, задумался и сказал, тихо –
«Колдовством она закрыта,
Пусть так,
Но это ж сделали люди,
И людьми же, она,
Может, быть открыта.
Разобраться, сначала  надо,
Что там, с входом этим, не ладно»…


= 38 =

Утром хмурым, возле пещеры,
Они колокол свой, быстро, собрали
И яркий луч в неё направили,
Чтобы снять темноты полог,
Разглядеть как их путь долог.
Ничего особенного, не было видно,
Своды рваными арками, вниз нависали,
Дно - местами ровно, местами преграды,
И как будто, кто-то, камни
Большие, там, разбросали,
А вдали, у стенки задней,
Лестница вверх, неловко
Приставлена,
Прямо к тёмной двери странной …
Тут, лист бумаги Сулейман,
Неспешно, достал
Взял перо, то, которое, отец ему дал,
И торопливо,
Но  тщательно рисовать стал,
Всё что видел,
В лучах света сильного,
Посылаемого, колоколом в тёмную,
Как, казалось, опасную нору.
И странно, на рисунке стало ясно видно,
Что кое-где нарушена перспектива.
Рваные арки, там вдали, стали выше, ,
И странно ниже вблизи, и шире,
И как-то странно,
Пещера углубляется не прямо,
А изгибается и очень резко,
И не однажды.
Но самое странное –
На рисунке нет тёмной двери…
Ученики глазам своим не верили,
Взяли в руки рисунок, и вглядываясь,
Подходили к пещере, то справа, то слева,
И говорили, что рисунок, это странно, но верен…


= 39 =

Потом они собрали приборы другие,
Угломеры и дальней длины измерители,
И тщательно измерили,
Поворотов  углы
Всех пещерных изгибов,
А Сулейман, используя то, что видел,
Освещённое, сильным, колокола светом,
И рисунок, что пером он сделал,
И замеры, что они сделали,
Стал писать подробный план входа,
Отсюда, от манящего пещеры зева,
До самой, до заветной чёрной двери,
Догадался, что есть эта приманка,
Хотя место её и обманно,
И не видно её на рисунке,
А за ней, видимо, и хранится
Книга вечных знаний,
Руководствуясь этим, своим, планом,
Без помех они до двери добрались,
Поворачивая, когда нужно вправо,
Хотя, казалось надо прямо,
И шагали смело прямо,
Как это было указано в плане,
Хотя зрение подсказывало - влево.
Лишь, однажды, лишь, для забавы,
Ученик бросил камень
На тот путь, что казалось,
Идти им прямо,
И увидели они ясно,
Провалился там пол в бездну.
А Сулейман весь путь, неустанно, метил
Белым камешком и белой лентой,
Чтоб вернуться, также, успешно.
И нашли они там за дверью,
Что была дверью
Комнаты маленькой,
Из каменных блоков,
Аккуратно сложенной,
Три трактата на разных полках,
На языках трёх, им неизвестных,
И не стали читать их при свечах,
В этих темных, пещерных, сводах,
Прихватив их с собой, вышли,
Из пещеры, этой страшной,
На воздух…


= 40 =

Пред ними предстали
Трёх книг, чудесные
Страницы,
Искусно сделанные
Из тонкого, серебристого,
И гибкого,
И странно тёплого, металла,
И знаки на них были чеканные,
Слегка продавленные,
И видимо, поэтому вечные,
Не стираемые и не выцветающие.
Сулейман книгу силился сразу читать,
И пока, ещё совсем, не мог понять –
Какой здесь буквенный ряд.
Эти сложные руны,
Как будто мелкие буквы,
Есть ли это звуки?
Или условные знаки?
Или символов признаки?
Буквы ли это, вообще?
Или это какое-то сообщение?
А череда в круге их, это слог?
Или каждый набор это слово?
Тогда это слов набор,
И есть целого предложения смысл?
Строка письма, в этой странной книге,
Была как, с узлами верёвка,
С вязаными узлами
В ряд узелочков ровно,
Таких как, облачки рун,
А тянулись они друг за другом,
В строку ровно и строго и длинно.
И каждое облачко это символов узел.
А между ними чреда символов, тоже руны
Читались эти узлы в купе,
Или есть правила движения в их круге?
А как же перейти, тогда, в следующий узел?..


= 41 =

Он был сильно расстроен,
И метался по странице, невольно,
И пальцами трогал,
Чеканные буквы в металле,
Каким-то, тонким клише,
Продавленные,
Многие разные,
Среди них есть и похожие,
И рассматривал их пристально,
Каждую отдельно,
В облачке – вместе,
И бежал по строке-верёвке взглядом,
Хоть какой-то подсказки ожидая,
Но тщетно, ничего не получалось.
Тогда он взял своё перо,
И лист простой бумаги,
И стал повторять сложные руны,
На белой бумаге,
Своего письма шагами,
Их удивительные танцы в круге,
В каждом узле этой чудесной верёвки,
И … о чудо, он услышал, этот голос!
Как будто его самого,
Но читающий звуки внятно,
И как ни странно  - понятно,
Всё, что было там написано,
На листах металла,
Он улавливал, теперь, ясно.
Тут он вскрикнул,
И посмотрел на перо
Пристально,
С удивлением и восхищением,
И даже чуть-чуть со страхом, суеверия,
А потом улыбнулся и кивнул с одобрением…


= 42 =

Он в это чтение, так углубился,
Что, совсем, и не заметил,
Как день к концу уж склонился,
Уже вокруг смеркалось.
Когда же он прервался,
И с камня, стылого, поднялся,
То только тут он понял,
Что сам сидит на книгах,
На двух, положенных, на камень,
Ну а третью,
Он читал, в это время.
И учеников , довольно, растерянных,
И смотревших на  него, с недоумением,
Он увидел, с сожалением,
Не пожелавших и не смевших его трогать,
Не принято тревожить,
Учителя в чтении.
Они тут же ему предложили,
Читать книги вместе, одновременно,
И каждому, по книге,
Потом меняться ими,
И все их, так, постепенно, по очереди,
Прочесть их все, с таким же переводом,
Как их учитель весь этот день делал,
«И что же вы видели,
А  чтение моё вы слышали?
Я что-то говорил?
Или кричал, я что-то?
А вы понимали это?» -
Спросил он их, с тревогой
«Да, вы читали вслух и внятно,
Но смысл этих слов был нам
Не ясен,
И совсем нам не был понятен» -
С почтением сказал Азат,
Фархат же закивал, мелко и часто,
И улыбнулся, как будто, виновато -
«Вы же читали,
И сразу перевод писали?»
«Нет» - сказал, на это, учитель,
И показал листки, чем-то исписанные,
А они сразу увидели,
Что это просто точные копии,
Всего того, что в книге, написано.
«Но я всё понимал,
И суть, и смысл, и все слова»…
И тут, Фархат
Взял книгу,
Своё перо и лист бумаги,
И начал  им писать,
И тут же начал нараспев и вслух читать.
И видно было по лицу,
Что он, как будто,
Начал понимать…
Его остановили,
И почти хором его спросили –
«Ты понимаешь?»
«Да, и очень ясно…» -
Сказал он, как будто, виновато,
И с сильным нетерпением,
Стал продолжать он чтение.
Потом Азат стал то же делать,
И тоже в книгу впился,
Как будто, хотел напиться,
Как в знойный день пустыни,
Прохлады из кувшина..


= 43 =

Задумался учитель -
«И что же,
Всё так выходит,
Что все его успехи,
И всё его умение,
Не действие пера волшебного
Не суть пером владения,
А суть в его, самом
Уверенном стремлении,
Что будет всё достигнуто,
И будет всё изучено,
И будет всё прочитано,
И будет всё им понято,
И будет всё им создано.
И было всё им познано,
И всё легко запомнено.
Столь языков освоено,
И столь труда положено,
С уверенностью в том,
Коль с ним это перо,
То можно осилить всё!
То значит, ждёт успех!
Учение было лёгким,
Отброшены все страхи,
И стали мелочны напасти,
В стремлении к цели важной,
К любой и даже странной,
И временами страшной,
В преодолении том,
Что было без боязни,
Уже совершено,
Поскольку, с ним перо!
Теперь, как будто, ясно,
Что суть, то в нём самом…
Хотя тут есть и «волшебство»…
И это волшебство,
Это отца наказов воля,
Его уверенность в том,
Что справятся его дети,
И будут они стараться…
Но как же мои братья?
С огромной вероятностью
Они были в опасности,
И сабля и перчатки,
Быть может, они также,
Не обладают волшебством?
Но, видимо, они тоже,
Достигли всё своим трудом…
Всё думая,
Что владеют волшебством,
Подаренным отцом
И видимо, тоже,
Таким же  «волшебством»
Но, правда не понятно,
Известно ль им об этом…
Но как же быть с монетой,
Той самой неразменной,
Которую мама,
Тогда нам показала?


= 44 =

Сулейман на перо, 
Смотрел свое,
И вспомнил отца слова,
Так странно, звучавшие тогда - 
«Перо, не знает, знаешь ты,
Перо не видит, видишь ты…»
Задумался учитель.
Он, пристально,
Смотрел на учеников,
На каждого их перо.
Смотрел то на книгу,
То в пещеру,
То на скалы,
То на знаки
На бумаге.
«Да,… есть ещё загадки,
Не будем строить сложные догадки
Ведь, лучше по порядку,
Решать стоящие задачи.
Но может быть, здесь частный случай,
И это свойство книги?
Тогда, и в чём же суть успеха
Этого нового
Так странно, одновременного,
Глазами своими чтения,
Рукой своею писания,
И вслух произношения?
В моторике синхронной?
Как видно, требуется, полное
Души всей напряжение,
И углубление полное,
В процессе это чтения,
Поскольку сложен так предмет,
Любой изложенный, завет
Язык тому же посвящён,
Поэтому так сложен он.
Ведь это суть всего  и всех вещей…
Не ясно всё,
Пока, еще,
Пока всю книгу не прочтёшь…
Да, было,  там, в начале,
Так определённо сказано» -
«И только с окончанием
И чтения, и писания,
Всего что в книге встретишь,
Все сути ты заметишь,
Все тонкости подметишь,
Разгадки все получишь,
И истину уловишь
Всего, что в мире есть»…


= 45 =

Три месяца они читали,
Три раза, вместе, все три переписали.
И целый месяц они итоги обсуждали,
И тонкости трактатов выясняли,
И часть их, повторно, перечитали,
И понимание мира стало ясным,
И многих суть вещей стала им понятна.
Вот, из трактатов первый,
Названный, просто – «Материя»,
Суть неживой природы излагал.
И путь от алхимии в химию показал,
От философии естества
В физику материи указал,
Путь астрологии в астрономию дал.
Вселенную он подробно описал,
От атомов до галактик, взором ясным,
Он логикой читателя провёл.
Второй трактат, названный «Живое»,
Основы и законы живой природы описал,
От прошлого знахарства в медицину,
Учение о лечении перевёл,
И механизмы жизни подсказал,
Изучая тайны многих организмов,
И всю живую пирамиду,
Видов обосновал.
На суть всего живого указал.
И все процессы, главные,
Для поддержания жизни описал.
И принципы, самые важные,
Для зарождения жизни, во вселенной,
Он для читателя открыл,
Логично, ясно, неспешно и постепенно.
Третий же трактат был назван «Разум»,
И начат он был
С правил вычислений, и это было странно,
Потом понятно, что математики законы,
Отражают духа естество,
А логика и правила её дают понять,
На самом деле, что ж такое разума сознание.
Там были определены важнейшие науки,
О нашем духе.
И многие науки,
Об обществе и личности,
Как формы разума наличия,
И логики, эстетики, этики и политики,
Обширные основы.
И творчеству, там место было важным,
Как движителя,
Жизни разума
И его не угасания,
И прочного залога его существования.
Пути и истории древних цивилизаций,
От диких общества существ до космоса,
Странных и разумных созданий,
Ожидающих встречи с человеком,
Он описал…


= 46 =

А вместе и в целом эти книги,
Все известные, поглотившие знания,
От всего мира, его дня создания,
До дня, неизвестного, их написания,
Были о мире, том древнем,
И обо всём современном,
О том, что вечно,
И том, что мгновенно.
Об атома крупицах,
В их бесконечной малости
До звезд в небе светивших,
До его бесконечной дальности,
Мерцавших в те времена,
И горящих поныне.
Книги об энергии таящейся всюду,
Книги о массе неуловимой,
Книги о времени неразделимом,
Книги о прошлом столь неизменимом,
Таким, трагично непоправимом,
И книги о будущем, с трудом вычислимом.
О постоянном и преходящем,
О приходящем и проходящем,
О потерявших и приобретших,
О всём потерянном и всём растерянном,
О найденном в обманном тумане,
И об истине недосягаемой,
На вытянутом руки расстоянии,
И результате, как истине,
В страданиях исканий.
Книги о жизни, какой она будет,
Но и о том кого не забудут.
Книги о том, каково прозябание,
Там, за пределами  неразумения.
И книги о жизни по разумению,
И о судьбах по недоразумению,
И книги о гибели до всего рождения,
Книги о жизни, какой ещё не было,
Книги о смерти и как ей не следовать,
Книги о благе, подаренном людям,
И книги о страхе,
И не принятия
Этого дара.
Книги о смелости, в тисках боязни,
И об этом её преодолении.
Книги о вере и недоверии,
Книги о зле и милосердии.
И книги о детстве,
Этом - вечном его не завершении.
Книги о старости,
Этом - начале всего бесконечности,
И ожидании её наступления,
И не смирении, с этим, до исступления
Как и всё в этом мире,
Стремящееся, к существованию.
И важное, они о борьбе за свободу
Разума, обществ и личности,
И вечной её, для жизни во вселенной,
Необходимости…


= 47 =

А в конце каждой книги
Была инструкция –
Каждый, прочитавший был обязан,
Вернуть на место оригиналы,
Ведь уже имелись копии,
Создаваемые, при прочтении,
И каждый читавший,
В конце своей карьеры,
На склоне лет,
Может вернуться,
И написать свою страницу,
Если он этого сам пожелает,
Чеканную, в том же металле,
И прикрепить в ту, свою книгу,
В её надлежащее место,
Путь в науках, который избрал он.
Книги они отнесли в пещеру,
Убрались вокруг,
Уничтожив следы пребывания,
И быстро собравшись,
Захватив, с собой,
Драгоценные копии,
Двинулись обратно, к людям…
Через перевал, и хмурое,
И узкое ущелье.
В позднее, горное утро,
Вышли  они, трое в дорогу,
Когда на вершинах гор,
Уже, играло солнце,
В тени дерев и тёмных скал
Ещё была роса,
И утреннего бриза горный ветер,
В ущельях создавал сквозняк,
И яркий день, когда придёт внезапно,
Как только солнце выйдет из-за скал,
И как всегда, в ущельях  этих, узких,
И полдень, и восход, придут
Почти одновременно,
Как им пришлось, так сразу,
Повзрослеть…
…


= 48 =

Три ослика
По горной
Дороге
Спускались,
Три ослика.
Ниже
И ниже,
С гор,
Три ослика
Маленьким 
Стадом 
Ступали,
Три ослика
Часто,
Часто,
Головами
Качали
Три ослика,
На каждый
Шаг.
Три ослика,
Кажется,
Очень
Устали,
И иногда,
Они
Запинались,
Как,
Никогда,
Не
Положено
Им.
Три дервиша,
Вниз,
По дороге
Шагали,
Три дервиша,
Следом,
За осликами
Шли.
Три дервиша,
В горной
Обувке
Ступали, 
Три дервиша,
На каждый
Шаг.
Три дервиша,
Как
Попало
Были
Одеты.
Три дервиша,
В высоких,
Измятых
Тюрбанах,
Три дервиша
В рясах
Подрезанных
Странно,
Как,
Никогда,
Не
Положено
Им.
Три дервиша,
Бодро,
По дороге
Шагали,
Один иногда
Постукивал в бубен,
Песню,
Другой
Запевал,
А третий,
Кивая
Всем своим
Долгим,
Телом,
Тут же её
Подпевал.
Три дервиша,
В горных
Селениях,
Часто,
Были 
Гонимы.
Три дервишам,
Что-то давали,
Что-то поесть,
Трёх дервишей
В селениях
Потом
Прогоняли,
И заклинали
Не возвращаться
Навек.
Как,
Никогда,
Не
Положено
Им.
Три дервиша
В этих
Селениях,
Не оставались,
Три дервиша
И дальше и дальше
Шагали,
Всё ниже и ниже,
Спускаясь,
С гор.
Три дервиша
Часто
В стогу ночевали,
И дальше шагали,
Чтобы
Ни с кем
Не встречаться
Никак.
Как,
Никогда,
Не
Положено
Им.
Три дервиша
В город
Большой,
Прямиком
Направлялись.
Три дервиша
Что-то
Задумали
Явно.
Три дервиша
Знали,
Что их ожидает,
Что-то великое
Там,
Трёх дервишей
Славных,
Судьбы
Назначение.
Три дервиша
Знали,
Что они
Это сделают,
И людям,
Помогут,
Дадут
Им свободу.
И веселились,
От беды
Избавители,
Как
И всегда…,
Как
И положено
Им …


= 49 =

К стенам столицы
Южной провинции
Они подошли,
В предгорье построенной,
С незапамятных времён.
Там, где южных, высоких гор
И бескрайних степей граница,
Там, где благодатная долина
Простиралась от снежных гор
И их отрогов,
До дальнего изгиба холмов чреды.
Здесь с гор струились,
Холодные чистые и бурные ручьи,
Для многоцветных,
Лоскутков  полей благодатные.
И тучные стада скота,
И резвых, выносливых,
Горных мест коней, табуны,
Паслись на воле,
И кое-где, на склонах,
Отары, как маленькие облака
Медленно ползли,
И там, издалека чуть слышны
Лай собак и мягкий топот в траве,
Скачущих, играющих коней.
Струится дым столбом
До неба
От дальних очагов
Отгонных стойбищ,
И издали видны
И тропы и дороги,
С подъёма холма любого,
Жёлтой белесой лентой,
Раскиданной в просторе,
Холмистого предгорья,
Как будто бы, нарочно…


= 50 =

Один из древних городов страны
Предстал пред ними
Во всём величии старины
И обаянии неуловимом
Мастерства тех древних,
Что на века создали
Памятники своему умению,
В этих благородных линиях куполов,
И стройных башнях,
И в этой мощности и роскоши дворцов
Губернских и городских вельмож
И в этих домах, казалось,
Непритязательных
Жилищ, построенных
Для града граждан,
Таилась непреходящая ценность
Вкуса, творения и ума,
Тех зодчих древних
Создавших
Сокровище народа,
С мастерами месте,
Учёными и творцами
Прекрасного в холсте,
Дереве, и ткани,
Камне и металле.
Как только,
Сулейман окунулся,
В эту города среду,
Так сразу весь преобразился.
Стал деловит и сух,
И весь, как будто, превратился 
В око зоркое и чуткий слух,
И в течении трёх дней
Всю понял обстановку -
Шаталась  империя.
Завоевав страну,
Она народа не покорила,
Вся тирания была ужасна,
Но и столь напрасна,
Что народ, как ими ожидалось, 
Вместо страха перед властью,
Накопил взрывную ярость,
И неприятие оккупантов
Во всём –
От этноса завоевателя,
Его культуры и привычек,
До хищных целей
Его развития.
Сулейман распорядился -
Ученикам велел, скорее,
Ехать к его братьям
Трактат о «Разуме»
С собою захватив,
И написал две
Краткие записки
На древнем языке,
На том, что в этой книге.
И братьям велел всё объяснить –
Как им читать и книгу и записку
И убедить их, пока есть месяц
Что до конца уборки,
Братьям надлежит
Во благо дела и отчизны,
Прочесть предложенную книгу,
И всё им станет ясно.
«И этого должно хватить» -
Сказал им Сулейман,
Им в дорогу.
«А я займусь всего здесь подготовкой
И дай мне силы Бог, успею! ..
В записках же было сказано -
«Выступаем
На третий день после указа
Об  изъятии остатков урожая,
И выступаем одновременно,
С трёх сторон.
Такой же указ, верно, будет издан,
После уборки окончания,
Я не сомневаюсь».
И поскакали ученики
По паре коней на смену,
Захватив.


= 51 =

Тот год был очень урожайным.
Крестьянин строил планы –
Подправить он хотел
Своё хозяйство,
Поехать в город,
Купить одежду
И новый инвентарь,
И может быть,
Ещё одну корову,
И даже лошадь.
А мастер понимал,
Что будут новые заказы,
Крестьяне хлынут в город,
И много купят,
Доход, то верно будет,
И не малый,
Намного больше,
Чем в прошлый год.
Все радовались, и ждали
Конца уборки.
Но все забыли,
Страной то правит
Завоеватель.
Он и повелел
Сдать все 
Излишки государству,
И начался разор,
Большой то урожай
Потребовал расходов
Больше, на уборку,
Чем обычно,
С расчётом окупить,
И не получилось.
Все сразу поняли,
Пока их Родиной
Правит завоеватель,
Не думающий о народе,
Не будет никогда достатка,
Да и нормальной жизни
Никогда не будет.
Все помнили
В неурожайные то годы,
Также всё забрали,
Без остатка.
И голод  был великий,
Ужасный мор.
И забурлил народ,
Пошёл на смертный бой,
И это было народа
Освободительное движение,
Его вели герои,
Всегда живущие в народе,
Незаметно,
До края тяжкой  доли.


= 52 =

Три бурных потока
Двинулись в столицу от окраин.
С севера один,
Что раньше всех поднялся,
Руководил которым Маянчур,
Другой, от границ восточных,
Во главе с Абдуваситом,
А с южных, высоких гор
Поднялся третий,
Его повел Сулейман, учёный.
И эти три потока,
Остриями своими,
Шли подобно лавине
В горах,
Бешенной стихией,
Неумолимо,
Силой и мощностью непостижимой,
Сметая всё на своём пути.
Они как половодье
Вширь, росли всё больше и больше,
Неудержимой,
Ползучей всепроникающей,
И всё поглощающей массой,
И как бы, заглатывали
Просторы всех соседних губерний,
И регулярные оккупантов силы,
Полиции и войск гарнизоны,
И крепости и укрепрайоны,
Легко и почти без сопротивления
Подавляя их, разоружая,
И сходу, по пути движения,
Вооружаясь.
Три бурных и мощных
Народных потока,
Разом, хлынули в столицу
С трёх сторон,
И сходу, опрокинули
Захватчиков войска,
Все ключевые
Точки столицы захватили,
Средь них дворец правителя страны,
Что был Али-Султаном,
Ещё построен,
И наместником императора,
Своею собственностью объявлен.
И власть ненавистных свергли,
Наместника казнили,
Свободу Отчизны объявили,
И независимость страны
Восстановили…,
На Маянчура народ
Корону возложил.
А тот, визиром
Своим назначил
Сулеймана,
И Абдувасита маршалом
Всех войск,
И братья поклялись народу,
Охранять Страны свободу,
Отныне и на веки…


=53=

Закончился тот день,
Склонившись горячей головой
На плечи факельного вечера победы,
И кончено сражение,
Длинной
В пять славных жизней,
Отца и матери и сыновей,
И родина свободна их теперь.
Вот в тронном, огромном зале,
За столом Совета трое их собрались
В молчании братья, кого-то ожидали,
А на столе, пред каждым,
Разложены предметы –
Металла кружев тонких
Кованы перчатки,
Светились в ореоле лучезарном,
Перо лежащее, всё ещё в пенале,
Хотя, открыт он был,
Как будто, для работы,
И сабля, чуть вынута из ножен,
Всегда готова к бою,
И защитить всегда готова,
Несокрушимой силой стали…
И вот их мать вошла,
Преклонных лет,
Число их след,
Числу морщин равно.
Устали руки,
Уже дрожать,
На них морщин
Не счесть,
Как дней,
Тяжёлого труда.
Хотя и статная спина,
И ясный лоб,
И молоды глаза,
И губы шепчут –
«Детки мои…,
Наши сыновья,
Как я боялась,
Отца наказы
Не будут ли,
Погибельны
Для вас?
Но вы смогли…,
Вы всё смогли…»
И все вскочили,
Трое,
И матери усесться помогли.
И вынула она предмет четвертый,
То был кошель плетённый,
Хотя уже изрядно и потёртый.
И звук щелчка застёжки,
Казался, очень громким,
В этом гулком,
Высоком, тронном зале,
И вот, на стол легла монета,
Блеснувшая хотя и златом,
Но тусклым, потёртым, светом…


= 54 =

Тут Маянчур,
Как старший,
Неспешно начал говорить,
Воспоминая,
Как будто, в прошлых лет
Пески перебирая -
«Мам, был момент,
Когда я заподозрил,
Что нет в перчатках этих,
Того простого волшебства,
Как говорил отец.
То было при назначении,
Меня правителем
Губернии северной.
Тогда, за месяца,
За кратких два,
Я всё в губернии наладил.
И вот соперник мой,
Сам неудачник,
По соисканию,
Того поста на севере,
Вдруг заявил,
Что говорит молва,
Как будто перчаток сила,
Мне править помогла,
А сам я, дескать,
Ничего не значу…
И эти его слова,
А сними и молва
До уха императора дошла.
Тогда он повелел –
Оставить пост на время,
И передать перчатки,
С ними пост правителя губернии
Заявителю, злословия родителю,
Который уповал на силу их
И их носил повсюду,
Где надо и не надо.
Но не прошло и лета,
Как всё пришло,
В губернии, в упадок,
Упали все налогов сборы,
И перестали соблюдать законы,
Хозяйство
Всё расстроилось,
И бунты
Начались повсюду.
Тогда – то, я и подумал –
Возможно,
Нет в перчатках волшебства…,
Но что-то в них другое…
А император повелел,
Всё вернуть на место…


= 55 =

И тут встрял младший -
«Я тоже пережил такое!
Однажды, перед важным боем,
Меня заставили меняться
Оружием с противником моим,
При этом заявив,
Что лишь, только в этой
В сабле вся моя и сила
Но я его легко побил,
И саблей, взятой у него,
Обычной,
И в том я бою,
Открытом, победил,
Хотя, в его в руках была,
Моя,
Вот сабля эта!»


= 56 =

«Ты знаешь, мама,
Я, ведь, нашёл ту книгу,
Книгу вечных знаний.
Она была запрятана в ущелье,
И в странной, извилистой пещере» -
Сказал последним Сулейман.
«Эта книга и помогла
Доделать дело, и
Выполнить наказ отца.
И там, в горах,
Родилось сомнение,
Я был в недоумении,
И появился тяжёлый этот вопрос
В чём волшебство
Творений кузнеца…»
И продолжал он -
«Та книга была написана,
Таким древнейшим, 
И сложным  языком,
Что я не смог её читать,
Пока не стал писать,
Этим вот пером,
Повторяя всё своим письмом,
Всё то, что видел,
И стал, тогда, я понимать.
То, что написано в той книге.
Тогда то я подумал,
Что только в этом
Пере вся сила,
Но я ошибся,
Думая, что перо читает.
Потом, когда увидел,
Что суть то в чтении самом,
Через писание того,
Что видишь
И силишься читать,
И это, я точно, видел,
Достигнуть того же можно
Любым другим пером,
Как это там же сделал,
Мой ученик.
Стал думать я, в смятении,
И в страхе и в сомнении -
«Что нет в моём пере той силы,
Что названа волшебной,
Но как же быть с монетой,
Той самой неразменной,
Которую мама,
Тогда нам показала?» –
Так вот, тогда, я думал,
И переживал тогда,
Там, в горах.
«Так, что же мама,
В чём секрет монеты?»

= 57 =

И распрямила спину мать,
И гордо поднялась глава,
И руки сжались в кулаки,
На стол расставлено легли,
Монету, как бы оберегая,
И напряжение мыслей отражая,
И взор стал пристальным,
И ясным.
И Турсунай сказала -
«Вы помните, дети,
Когда я руку опускала в кошель,
Когда я доставала те монеты,
Вы были столь поражены,
Что помнили тот миг всю жизнь.
Так ваш отец придумал,
Тогда, в тот вечер,
Прощания накануне…
А днём он объяснил –
«Я долго думал
Как защитить детей,
Когда меня не будет,
И понял – в них самих
И есть надёжная защита.
В умении их,
В стремлении их,
И в уверенном движении к цели.
Но главная защита их,
В Отчизне,
Свободной от всяких оккупантов.
Она лишь может защитить
Своих свободных граждан.
Но, говорят, один, лишь тот
Кто в поле воин,
Кто отличается от прочих духом,
Таких зовут героями.
Конечно, не обычны наши дети,
Как не обычен любой ребёнок,
Но им нужна подмога.
И вот я выковал для них
Три необычных инструмента,
Но только в их руках - волшебных,
И здесь никто не различит,
В чём сила их –
То в наших сыновьях,
Иль то в предметах,
Поэтому никто из посторонних
Не может их проверить,
Да, и сами, они не могут,
Даже, если
Почувствуют сомнение.
Покажем, давай жена,
Монету,
Да так, чтобы детям
Уверенность вселить,
А что им надо делать,
Сумею объяснить».
«А вот монета, тоже, будет
Множится только
В твоих руках,
И в этом твоя защита,
От лихоимцев и воров,
Которые, наверное, захотят
Овладеть монетой,
В какой-то злосчастный день»


= 58 =

«И множилась монета,
Но ровно столько крат,
Сколь нужно для нашего житья,
Не меньше и не больше,
И только в моих руках,
Поскольку, праведность есть в ней
Нельзя ей пробовать разбогатеть.
Все следующие годы,
Мы жили с вами именно на них,
Хотя и скромно.
И ваши вещи, что созданы отцом,
И в этом мудрость кузнеца,
Лишь в ваших
Руках волшебны,
И здесь не различить,
Толи сами вы свершили всё,
Толь это волшебство,
А ваш отец решил,
Оставить  вам наказ,
Чтоб с помощью их,
Вы вместе, все,
Страну освободили,
Она и будет вашей
Истинной защитой.
Он говорил -
«Поверят в эту,
Неразменную монету –
Поверят
В волшебство вещей,
И каждый,
Тогда достигнет
Нужной цели,
Получит силу духа,
И вместе,
Оккупантов выгонят,
И будут жить в отчизне,
Суверенной,
А это много лучше
Любых доспехов,
Пусть, даже, и волшебных»…


= 59 =

«Быть может,
Мы сами сделали всё,
И что же выковал кузнец?» -
Почти, что шёпотом, проговорил
Страны  правитель, новый -
Старший сын.
«Он выковал стране свободу» -
Сказал негромко средний,
«И выковал защиту для детей…,
И всех людей Отчизны» -
Добавил младший…
«Он выковал детей,
Подобных стали,
И это, ведь не важно,
Что, на самом деле,
Я думаю,
Что вы и без вещей,
Волшебных
Смогли бы, сделать это всё,
Но, только было вам намного легче.
И в этом помощь кузнеца,
И мудрость вашего отца,
И искусного творца,
Великая, это тайна,
Не правда ли?» -
Сказала мать…
Они задумчиво тут смолкли,
И тишина на тронный зал
Невидным покрывалом улеглась.
И тихий треск лампад,
Её не нарушал,
И здесь,
В странно, гулкой тишине
Большого зала,
В его маняще,
Сумеречных углах,
Таилась тайна…,
А там, под куполом,
Где-то высоко,
Казалось,
Витал кузнец…,
Сам дух его,
Умиротворённый…


= 60 =

Ну вот,
И кончилась легенда,
И с нею ночь
К своим рассветам
Приближались.
«Ты унеси легенду к людям,
И пусть она рассветом будет
Для народа,
Зарёй его свободы…» -
Сказал уставший Старец,
Замолкая…
Я понял,
Город мне не нужен,
Могу вернуться я,
Тем знанием богатый,
Зачем я город тот искал…
Серело небо,
И горизонт стал виден,
Причудливым
Изломом чредой барханов,
И звёзды небо покидали,
Но не пустело небо,
Там краски нежно размещались
Как будто вся палитра –
От тёмно-синего,
Холодной ночи,
До розового,
Тепла надежды,
На своды неба излилась.
А над пустыней плавно,
Заря вставала,
Вот розовые всплески
На серые пески спустились,
И розовыми стали,
Там в вышине,
Лёгкие,
Как перья  облака,
И скалы покраснели,
Застигнутые этим
Светом зорьки,
А небо, всё бледнея,
Нежно голубым
И светлым стало …
«Смотри!» -
Негромко крикнул Старец –
Показывая на дальний горизонт,
Туда, где уже вставало солнце,
Рукой в перчатке тонкой.
Тут я увидел
Кружевную,
Его перчатки,
Стальную ткань.
Колким, ярким блеском
Все вокруг, и камни
И пески и скалы,
Осветили грани нитей,
Тонкой ковки,
Отражая края солнца,
Сильный свет.
Их  изгибы создавали
Много крошечных зеркал,
От которых улетали,
Сотни бликов ярких.
И они -  живые стайки
Птичек быстрых,
Как колибри,
То слетались,
То разлетались
То на месте
Замирали
Завораживая взор.
Кружевное их сплетение,
Отражением разноцветным,
Создавало ореол…

           © Все права: А. Мамиров, 2011- 2014