Приснилось, однако

Ну, надо же было такому присниться –
Смешались эпохи, обычаи, нравы.
Поэты, вожди, полководцы, царицы
В мой дом затесались огромной оравой.

Зашли просто так, как ни в чём не бывало,
Конфуз то какой – в доме нет угощенья!
Расселись везде, вразнобой, где попало
И мало помалу втянулись в общенье…

Со свитой блистательной Екатерина,
Державы внушительной императрица,
В углу, воцарившись на креслах старинных,
Прищурясь взирает на все эти лица:

«Узнайте-ка, фрейлины, что за мужчина,
Такой обаятельный, в центре вниманья?
Monsieur Горбачёв? А какого он чина?
Генсек – это имя его или званье?»

И вот уже спорят на разные темы –
О внешней политике да о народе,
Столетья промчались, но схожи проблемы.
И общие взгляды нашлись даже вроде.

«Ах, сударь! С народом построже бы надо!
Вот взять Пугачёва – смутьяна и вора,
Бессмысленный бунт подавить без пощады
Смог только лишь мой полководец Суворов!»

«Нет, я с Вами, матушка, не солидарен –
У нас тоже есть Пугачёва – певичка.
Представьте: иной раз, бывает, скандалит!
Допустим, не нравится мне она лично,

Но я разрешаю, коль нравится людям.
И пусть голосит – я всецело за гласность!
Ведь главное – начать, а там – будь, что будет…»
«Запретный плод сладок, я с Вами согласна!»

Вот Пушкину Фанни Каплан объясняет:
«Я Вас обучу, как владеть пистолетом.
Ну, кто же так целится, кто ж так стреляет?
Наука нужна эта даже поэтам!»

«Да кабы я ведал о Вашем уменьи
Оружием этим владеть столь отменно,
То в повести «Выстрел», без тени сомненья,
Я выстрел бы Ваш описал непременно!»

Пальбой увлеклись – бац!!! И в дребезги ваза!
Но пусть упражняются, в самом-то деле.
А вдруг этот сон поменяет всё разом,
И будет повержен Дантес на дуэли?!

Ползу в коридор, опасаясь осколков.
Ба! С кем же Ильич здесь листает газеты?
«Вам, батенька, выписать бы «комсомолку»,
Хоть «Правда» правдивей, скажу по секрету…»

Князь Игорь глядит из-под шлема сурово:
«Кончай растекаться ты мыслью по древу,
Кончак даже знает: читать нужно «Слово»!
Сулил мне коня и шатёр он, и деву,

Но ханским дарам предпочёл я свободу!
Сбирайся в поход, в стороне быть не лепо,
Мы Русь отстоим от поганого сброда!»
«Мне кажется князь, что по духу Вы «левый»,

И с Вами сотрудничать – архиполезно!
Товарищ, а где кипяточком разжиться?»
(Ко мне обращается вождь так любезно)
«Сейчас отвечаю, уж чай кипятится»

Но что там за грохот на кухоньке тесной?
Ах, это Чапаев орудует шашкой,
Чтоб шпроты открыть. Рядом с ним – Достоевский,
Водой запивает пилюли от кашля.

«Ты, Федя, трагедию мне напиши-ка,
О том, как в гражданскую шёл брат на брата,
А кто из них прав – разберись тут поди-ка,
Я сам не сумею, а ты – литератор!»

«Как раз я о братьях пишу нынче книгу –
О тайных страстях, о любви, о прощеньи,
О безднах славянской души многоликой,
О том, как стремится она к очищенью…»

Пытаясь проникнуть в ход мыслей глубоких,
Я взглядом ищу, где же всё-таки чайник?
И вижу: две дамы стоят у порога,
Сюда забрели они явно случайно.

«Не будем мешать философской беседе, –
Шепнула Кшесинская Фурцевой, – Тише!»
«А где нам балет обсуждать? В туалете?
Что скажешь, Матильда?» – «Нет, это уж слишком!»

«Садитесь, сударыни, мы потеснимся.
Василий Иванович, дам угощайте!»
«Ну, так и быть, Федька, авось разместимся,
Но, бабы, в дела наши, чур, не встревайте!»

Незваные гости везде, даже в ванной,
Вконец заболтались, хоть вечер уж поздний…
А там, на балконе, чей профиль чеканный?
Взирает на Купчино сам Иван Грозный!

Однако и вправду, царь нынче сердитый:
«Не лги! – Собеседника он вопрошает, –
Не ты ль сие строил, боярин Никита?»
Боярин в ответ энергично кивает:

«Была б моя воля – настроил ещё бы,
Хоромы не царские, нам не до жиру,
Пусть эти дома называют «хрущёбы»,
А глянь, сколько граждан вместилось в квартиру!»

«Глаголешь занятно! Да где же хозяйка?
С гостями трапезничать буду я тотчас!
За яствами в погреб немедля ступай-ка!»
«Зело поспешу,– отвечаю, – Так точно!»

Ну, надо же было такому присниться –
Вот напасть, закуску искать среди ночи.
А впрочем, и вправду, пора торопиться,
В застолье наладить общение проще.

Послушать друг-друга спокойно, тактично,
За землю Российскую сдвинуть бокалы,
За общность судьбы и за каждого лично,
За прошлое наше, что всех нас связало!

Хоть в чём-то за общим столом примириться
Эпохам, обычаям нашим и нравам,
Чтоб в будущем нам не пришлось бы делиться
На бедных – богатых, на левых и правых!

Бегу в магазин.  Продавщица зевает.
«Царь ждёт! – я прошу, – Обслужите скорее!
Спасибо, я в курсе, чудес не бывает,
Однако спешу, вдруг я всё же успею!»