Неевклидова сказка. Пролог

INRI! INRI!
SATOR AREPO TENET OPERA ROTAS

Сказано – сделано.
 
 —

Когда Свобода уходит, она уходит не первой, уходит не второй и не третьей,
Она ждёт, чтоб ушло всё остальное – она уходит последней.
Walt Whitman

Поэтический проект семи авторов:

OPERA

НЕЕВКЛИДОВА СКАЗКА


И видел я как бы стеклянное море, смешанное с огнём, и победившие зверя и образ его,
и начертание его, и число имени его стоят на этом стеклянном море, держа гусли Божии (Откровение 15, 2).

И видел я другого Ангела сильного, сходящего с неба, облеченного облаком; над головою его была радуга, и лице его как солнце, и ноги его как столпы огненные, в руке у него была книжка раскрытая. И поставил он правую ногу свою на море, а левую на землю, и воскликнул громким голосом, как рыкает лев; и когда он воскликнул, тогда семь громов проговорили голосами своими (Откровение 10, 1-3).

 —

Тот мир объявлен вне закона.
На новый выписан мандат.
Как почерневшая икона,
Висит повешенный солдат.

Верёвкой веру не навяжешь –
Ее инерция страшна.
Россию всю пройдёшь – и ляжешь,
И не изменишь ни рожна.

История сменила скорость
И не берёт теперь в расчёт,
Какой уезд, какую волость
В какую сторону качнёт,

И по каким таким мотивам
Кричат «Ура!» или «Долой!» –
Она летит локомотивом,
Полна жестокости одной.

В семь дней весь мир перевернуть бы,
Железный выковать финал,
А чьи-то души, чьи-то судьбы
Удобны, как оригинал.

История наводит глянец.
Солдат ей высунул язык.
И вся Россия, как германец,
Уже насажена на штык.

Валерий Новоскольцев


ПРОЛОГ

ПЕРВАЯ ПАРАЛЛЕЛЬ

Герои пьесы:

Джеффри – молодой человек, одержимый идеями нигилизма и страстью к разрушению, поклонник Чака Паланика.  Удивительно корректен сердечно, очень привязан к Дженни.

Дженни – подруга Джеффри, не разделяет его убеждений, но сердечно сочувствует. Перенесла потерю близких  и сильнейшее духовное потрясение.

Джеффри убеждает Дженни отправиться в путешествие, к морю – развеяться, отдохнуть.
Дженни не хочет, тоскует, но, видя искреннее беспокойство друга, уступает Джеффри.

Аэропорт. Регистрация. Ожидание.

Джеффри трогательно заботится о Дженни. Шутит. Пытается развлечь.
Дженни слабо улыбается на шутки, но отвечает невпопад: вся – в себе.

Объявляется посадка. Гром аэродрома. Дженни встревоженно прислушивается, начинает тосковать, но в самолёте успокаивается.

Девушка (дерзкая, цыганской крови) – смелая до безрассудства. Религиозна, но без рамок и канонов. Катастрофически опаздывает. Успевает. Влетает в самолёт буквально в последнюю секунду и сталкивается с Джеффри, глаза в глаза.

Пересечение сердец и голос:

сквозь условность границ культур и цивилизаций
наугад не забыв закрыть за собою двери
есть куда уходить но некуда возвращаться
есть с чем можно играть но не во что больше верить.

просто смерть – лишь одна из многих проекций жизни
просто штиль – лишь одна из реализаций шторма
а сознание преломившись в незримой призме
принимает любые виды любые формы.

только мысли опять сплетаются в инвективы
эфемерность всего казавшегося нетленным
девять уровней девять робких шажков к обрыву
мы познаем себя приблизив коллапс вселенной.

Напряжённый взгляд. Смущение. Взаимные извинения.
Все рассаживаются. Обычная речь стюардессы. Самолёт разгоняется. Взлёт.
Ночь. Приглашение ко сну. Монотонный шум двигателей. Джеффри берёт руку Дженни в свою и засыпает.

Дженни заворожённо смотрит в иллюминатор.
В тёмном небе появляется алая точка, которая постепенно разрастается в косматую пульсирующую звезду. В зрачках Дженни ответно загорается алое пламя. В кровавом сиянии девушка видит, как сворачивается пространство. В гигантской воронке мечутся тени людей. Выхода нет.

У Дженни начинает  кружиться голова. Сильнее... сильнее... У самого края воронки она видит маленькую женщину, из прошлого или будущего, которая, обхватив руками голову, КРИЧИТ, но слышен только шёпот:

очень страшно очень хочется к маме
очень хочется никогда не родиться
кто-то очень жестокий напичкал череп мозгами
а можно быть просто снегом на острове Диксон.

кубатуры-периметры странных каких-то комнат
перемотанные насквозь разнообразного размера кругами
сжимаются до размеров малюсенького в горле кома
очень страшно очень хочется к маме.

паутины на потолках монстры откуда-то из-под
у каждого первого за пазухой настоящий камень.
очень хочется никогда не родиться
очень страшно очень хочется к маме.

Дженни чувствует, что это – родной, очень дорогой для неё человек. Она протягивает руки к маленькой женщине – над головой  начинают биться языки белого пламени. Всё видимое пространство заливает светлое сияние.

Дженни резко приходит в себя. Монотонный гул двигателей. Джеффри спокойно спит.
Ночь.

ВТОРАЯ ПАРАЛЛЕЛЬ

Небольшая церковь. Только что закончилась вечерняя служба. Народ расходится, мирно беседуя.

У входа расположилась маленькая женщина, очень похожая на ту, что привиделась Дженни. Временной взрыв!.. Горящий Йерушалаим покидают последние христиане. Не-ет!.. «Нет у нас иного царя кроме кесаря!..» Временной взрыв!
Шель заhав!..

Маленькая женщина сосредоточенно смотрит на дорогу, иногда всплёскивает руками и начинает нервно расхаживать из стороны в сторону. Для стороннего наблюдателя это выглядит смешно и нелепо, но стороннего наблюдателя нет!

Маленькая женщина живёт при церкви, зарабатывая на хлеб торговлей церковной утварью, товарами золотыми и серебряными, камнями драгоценными и жемчугами, и виссоном и порфирою и шелками и багряницею (Откровение 18, 12)... Раньше она торговала не только свечами и ладаном, но тайные страсти лишили её и того, что имела от честных трудов. Временной взрыв!.. Царица Египта играет на ложе со змеями. Священные царские змеи сворачиваются кольцами, преображаясь, переливаются, свиваются тонкими водяными нитями... Веретено. Всплеск! Временной взрыв!

Темнеет. К воротам подъезжает старенький автобус. Из автобуса выходит невысокий худой человек. Маленькая женщина мгновенно успокаивается, приобретает вид неприступной крепости и забирается на водительское сидение.

Невысокий худой человек – это ревностный прихожанин, приверженец всевозможных церковных правил и постановлений. Народ, небрежный и негодный к исполнению устава, прозвал его Фанатиком.

– Эй, раба Божия, никуда негожая, брысь от штурвала!

Хитрая маленькая женщина делает вид, что не слышит.

Фанатик идёт в храм за благословением и, возвратившись, всё же прогоняет маленькую женщину с водительского кресла: «Брысь!»
Сожалеет, что припозднились они с батюшкой, но делать нечего, придётся ехать...

Маленькая женщина, ворчащая про злых фанатиков, расхаживает рядом аки тигра. Ждёт, и ей конечно же не нравится, что «этот ревизор» следит за каждым тайным вздохом о церковной кассе, но без Фанатика ей как-то неуютно. Эх! эх!..

Тихонько  поднимает голову и столбенеет:  на небе мечется косматая звезда, пульсирует кровавым пламенем. Пространство сжалось, полилось материей, и маленькая растерявшаяся женщина увидела, как падает горящий самолёт.

В ушах звучало:

Мне не хотелось умирать,
Мне не хотелось быть песком,
Хотелось над землёй летать,
Из радуги построить дом...дом...дом...

Очнулась лёжа на земле. Привстала, отряхнулась.

– Господи!!!
Привидится же ТАКОЕ!..

Спешит к автобусу, осторожно присаживается рядом с Фанатиком, чем вызывает его крайнее удивление. Впервые, вопреки внутреннему своему уставу, он не прогоняет от себя маленькую алчную женщину и, перекрестившись, трогается в путь.

ТРЕТЬЯ ПАРАЛЛЕЛЬ

Ночь. Поезд. Отдельное купе.

Неизвестный – человек с определённой, очень серьёзной, единственной в своём роде  внутренней миссией, ещё не осознавший до конца своего призвания.

Задумчиво смотрит в окно.

Монолог Неизвестного – к Богу:

А вокруг меня – бездорожье,
Мчится поезд в ночи земной.
И дана мне Премудрость Божья,
Чтобы я приобрёл покой.

Принимая подарок царский,
Обнимая ноги Твои,
Понимаю ли я, несчастный,
Бескорыстность Твоей любви?

Слёзы катятся тихим градом,
Заменяя мне сонм молитв...
Бесконечна Твоя награда
Перед утром духовных битв.

Мы готовы к рассвету, Отче!
Как апостолы, мы сильны!
Покажи мне, Великий Зодчий,
Новый контур моей страны.

И простым строителем новым
Стану я на земле Твоей
Поднимать на работу Словом
Неразумных Твоих детей!

В чёрном небе разгорается красное зарево.

Неизвестный, глядя на пламенеющую в небе таинственную звезду:

Страшно тем, кто глазами недетскими
Смотрит в небо и видит её.
Значит, мир наш наполнится зверствами,
И пришло, значит, время моё...

Отворачивается от окна, склоняется словно под бременем:

Наступает Второе Пришествие.
Пять инфарктов у Бога-Отца.
И земное грозит сумасшествие
Тем, кто хочет дойти до конца.

За окном небо начинает полыхать огнём.
Простирается огненная дорога, на которой появляется Неизвестная, поющая:

Зарёй таинственной свободы
Над бездной духа занимаясь,
Шестокрилатым листопадом
К ногам Божественным прольюсь.

Неизвестный слушает.

Чтоб Ты был счастлив, созерцая,
Чтоб Ты был счастлив, прикасаясь...

Внезапно поезд ускоряет ход.

Танец Молний!


ПЕРЕСЕЧЕНИЕ

Резко темнеет.
В небе, как разверстая рана, пульсирует страшная кровавая звезда.
Реально сворачивается пространство.

Старенький автобус пересекает железнодорожные пути. Навстречу летит поезд с Неизвестным. Маленькая женщина, в ужасе обхватывая голову руками, видит рушащийся на поезд самолёт... В гигантской воронке мечутся тени людей. Выхода нет! Пространство сжалось, полилось материей.

Маленькая женщина кричит – в небо, но слышен только шёпот:

очень страшно очень хочется к маме... очень-очень хочется к маме...
очень хочется никогда не родиться
никогда не родиться
никогда-никогда!..

Ощущение ужаса и безнадёжности усиливается. Дрожание земли. Грохот падающих каменных глыб и шелест утекающего песка, как будто слышится Цветаевское: Мера! я не умещаюсь. Время! я не поспеваю.

Повелением свыше ВРЕМЯ останавливается.

Звучит голос Неизвестной:

– Повремени! Повремени!
Наступает Получасовая Апокалиптическая Тишина.

ДАЛЕЕ...

Все герои  проходят сквозь некую таинственную дверь и преображаются.

Во время перехода голос Джеффри звучит над миром:

а жизнь казалась такою длинной и бесконечной дорога счастья
возможность выбора до предела остановиться или свернуть
мы никогда не стреляли в спину нас укоряли за безучастье
клаустрофобия совершенства прыжок падение Млечный Путь.

глубоководные рыбы в толще чернильной бездны безликих страхов
что оживают с приходом ночи стальною цепью сжимая грудь
а шарик жизни катился к лузе устав от взлетов застоев крахов
морские звезды мечтали тоже увидеть небо и Млечный Путь.

и кто-то счастлив а кто-то болен смертельно страшно неизлечимо
он балансирует на пределе закрыть глаза и перешагнуть
черту взрыв газа в квартире снизу как жаль что время необратимо
для всех ступивших босой ногою на уплывающий Млечный Путь.

ЗАНАВЕС!

И тогда, сострадательным покрывалом
Долу, ЗНАМЕНЕМ прошумя.
Нету тайны у занавеса – от зала.
Зала – жизнь. Занавес – я.
/Марина Цветаева/

в ПРОЛОГЕ использованы произведения
Валерия Новоскольцева, Вадима Фомина, Ольги Гуляевой, Екатерины Лысянской, Марины Сергеевой-Новоскольцевой