Мидии

Языком как помелом можно сколько угодно.
Береги язык.
Лишнюю стопку и пиалу для кислых мидий.
Чтобы видеть и, главное, ощущать что-то большее ночью, чем просто постель и сны.
И учуять семью, да там, где не думал её увидеть.
Неумолимо цветёт роса по утру на пастушьей сумке под оком зорь,
И влечёт так же туго к чужой двери.
А ты, знаешь, просто зверь...
Недооценивая человека, что в пол-оборота затмил и увёл его
В тебе и плечами любовно стиснул твоих и моих детей.
Прошлое ворошить - дело темное, прошлое - оно само по себе темно, вот,
Посмотри-ка: в маму бегает прошлое - смуглое, хмурится и растёт себе...
Я помню, как моего моя звала отцом с горчинкой, и я поняла её.
И тебе здравствуй, милый, и ты, к всем херам, - отец.
Кто болен и чем - не главное. Все, скажем честно и грубо, мы не здоровы,
А когда один дурак дурака другого в дурости обличает... Скажи - смешно.
И моя семейка, такие Адамс, с народившимся крепким, в тапочках, полуголым -
Твоим, тебя умного кисло, по-барски примет раскаявшимся шутом.
Как собаке - в песочке копаться в радость, если рядом сынишка с лопаткой роется
И хохочет, и хрюкает от удовольствия - папка тут.
Белая смуглая мама седеет сердцем. Его скоро чужой, но не чуждый когтями - цап.
А ты всё-таки страшный зверь - шепнёт, когда папа закроет комнату.
Чем шершавей язык, тем неуютней, твой - беспредельно гладкий,
Проклинаемый мною именами Иуды, Христа, Сатаны, Марии,
Да откуда ты взялся, родной и очень полезный папа,
Со своею отцовский любовью... И мидиями.