В цирке лошадь красным трясет плюмажем.
Цветы распускаются на разговоре.
Басе опять умирает.
Американский эсминец входит в Черное море.
Прачка белье стирает.
Вижу все! Я - ветер со стажем!
Я носил страницы, конверты, марки,
Ящики, дощечки, дом из Канзаса,
Запах смерти, солнышко, фрукты манго,
Я носил в безумных объятьях Вангу,
Я носил полковника из запаса,
Мне писал из клиники старый Маркес.
Доживет до ста он? Не знаю даже...
Но звучит он соло в печальном хоре.
Может быть, память рая?
Американский эсминец входит в Черное море.
Кто там дошел до края?
Вижу все! Я - ветер со стажем!
Новости
© Copyright: Елена Добровенская, 2014
Свидетельство о публикации №114040901950
Свидетельство о публикации №114040901950
Рецензии
Не знаю, понравится ли вам это, но вспомнился Бродский. Мне кажется, это хорошо.
* * *
Я входил вместо дикого зверя в клетку,
выжигал свой срок и кликуху гвоздем в бараке,
жил у моря, играл в рулетку,
обедал черт знает с кем во фраке.
С высоты ледника я озирал полмира,
трижды тонул, дважды бывал распорот.
Бросил страну, что меня вскормила.
Из забывших меня можно составить город.
Я слонялся в степях, помнящих вопли гунна,
надевал на себя что сызнова входит в моду,
сеял рожь, покрывал черной толью гумна
и не пил только сухую воду.
Я впустил в свои сны вороненый зрачок конвоя,
жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок.
Позволял своим связкам все звуки, помимо воя;
перешел на шепот. Теперь мне сорок.
Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.
Только с горем я чувствую солидарность.
Но пока мне рот не забили глиной,
из него раздаваться будет лишь благодарность.
Тамара Залесская 14.07.2016 14:59 • Заявить о нарушении
* * *
Я входил вместо дикого зверя в клетку,
выжигал свой срок и кликуху гвоздем в бараке,
жил у моря, играл в рулетку,
обедал черт знает с кем во фраке.
С высоты ледника я озирал полмира,
трижды тонул, дважды бывал распорот.
Бросил страну, что меня вскормила.
Из забывших меня можно составить город.
Я слонялся в степях, помнящих вопли гунна,
надевал на себя что сызнова входит в моду,
сеял рожь, покрывал черной толью гумна
и не пил только сухую воду.
Я впустил в свои сны вороненый зрачок конвоя,
жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок.
Позволял своим связкам все звуки, помимо воя;
перешел на шепот. Теперь мне сорок.
Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.
Только с горем я чувствую солидарность.
Но пока мне рот не забили глиной,
из него раздаваться будет лишь благодарность.
Тамара Залесская 14.07.2016 14:59 • Заявить о нарушении
Спасибо Вам,Тамара!Очень люблю Бродского и эти стихи в частности.То, что Вам вспомнился поэт, это очень хорошо!Простите, что отвечаю только сейчас - не была здесь давно!
Елена Добровенская 22.09.2016 05:17 Заявить о нарушении
Елена Добровенская 22.09.2016 05:17 Заявить о нарушении
На это произведение написано 8 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.