Исповедь. Поэма, Глава 21

Глава 21.

              Из письма в Тобольск воспитаннику
              Николаю Знаменскому

«Грущу, воспоминанья вороша,
Изгнанничества годы разбирая,
В сосуд судьбы по капельке сливая,
И заново  волнуется душа,
Как будто я — скиталица младая...

Меж тем и в этой грусти — мне отрада!
Стороннему  покажется бравадой,
Но в жизни есть обязанности, цели —
Они, мой друг, ничуть не устарели!
На счастие земное нет надежды,
Но жизнь, сынок, затея не пустая:
Есть служба безвозмездная, простая —
Забыв себя, отдаться безмятежно
Заботам о других. И, как в пустыне,
Идти путём безлюдным, благородным,
Служить страде и чаяньям народным!

Всех тонкостей распознаны таинства,
Неведомо откуда смысл явился
И силы прибывают день за днём!
Сомненья – прочь!  Отраден перелом!
И цель моя – прибыток увеличить,
Чтоб долг казённый уплатить полней,
Избавив от несчастия излишек —
Торгов публичных — всех моих людей!
Чтоб оградить разор семей крестьянских,
Не отдавать в недобрые пределы!
Уж, коли невозможно переделать
Порядка, заведённого царями!

Я ненавижу барские замашки!
Знать, не судил Господь былой Наташке
Господствовать и быть аристократкой...
Не потому ль (для пущего порядка)
Вознаградил! Сибирской школы веху
Устроил пребыванье — четверть века!

Ах, если б только видел ты меня
Среди холопов, дворни... Невольна!
До паники, до чувственных колючек —
Низкопоклонство, целованье ручек...

Быть госпожой, поверь, невыносимо,
Уму не совладать — непостижимо...
Владеть живыми душами — сором,
А ими — полон двор и полон дом!

Чтобы принять всё это и смириться,
Мне следует назад поворотиться
И отыскать ту чучелу коряву,
Которую из вида потеряла
В сибирских, дальних снеговых пустынях,
В чертополохах, жизненном полыме...

Кручусь! На что нужна такая прыть?
Чтоб  начатое дело завершить:
Свою подушну «собственность» изжить,
Крестьян моих навек освободить...
На сём, пожалуй, оборву посланье —
Проблемы выбивают из ума!
Писать о том и думать — наказанье!
Уж лучше (помнишь?) — посох и сума!»