***

этот парень был чертовым безумцем
он с такой жаждой смотрел на жизнь
и просто бросался в неё, будто в омут с головой
он встречал каждый рассвет с сигаретой,
просиживал вечера за энергетиками
и крепким трехдневным чаем
и все это ради того, чтобы продержаться
и пройти сквозь одинокую мглу ночи,
ради очередного рассвета
ради очередного разочарования
и нового дня без неё

мне рассказывали, как он любил
я долго слушал и не мог понять,
почему этот парень
все еще будто зажженный факел,
а не потухший уголь
он бил себя кулаком в грудь
и гордо утверждал,
что он слишком силен,
чтобы выбросить эту чертову дуру
из своей головы

этот парень был весьма странным для меня,
а может даже и глупым
он постоянно говорил
о каких-то непонятных вещах,
о каких-то непонятных людях,
о каком-то уютном кафетерии с волшебной выпечкой,
о каком-то бесплатном бензине за городом,
о каком-то маленьком мальчике,
который слишком рано сорвался

этот парень был полон вредных привычек,
но сам таковым не являлся
он не втирался в чужую жизнь
и не присасывался к тебе,
будто громадная пиявка на лобке
он был приветливым,
немного грубым,
много размахивал руками
его губило его же любопытство
часто заглядывал незнакомым женщинам под юбки,
любуясь их ними ногами
когда этот парень видел достойную залупу,
он надавливал своей рукой на моё плечо,
крепко обхватывая его пальцами
и шептал мне на ухо,
что отодрал бы каждую из всех этих сучек,
которые привлекли его внимание
а после добавлял,
что в женщине самое сочное местечко
не её половые губы, а икры и бедра
я удивлялся, что я делал рядом с этим чудаком
он брезговал выпить со мной бренди из одного стакана,
но отнюдь не брезговал отполировать
какой-то милашке клитор
или просто пососать её язык

этот парень часто рассказывал мне, как любил её
в его взгляде я видел разбитый трех ярусный корабль,
который не пережил шторма,
который засосала громадная воронка,
из которой выбраться не хватило бы сил
даже самому иисусу
его глаза страдали и утопали в алкоголе
пальцы неуверенно держали рюмку,
пытаясь крепко сжать её в руке
когда он говорил о ней,
его голос дрожал как самое тонкое
и слабое дерево в сильную и морозную бурю
его слова с корнями вырывались изо рта
и я получал новую порцию слюней и боли в свое лицо

– я ввязался в её бездомную рутину,
в которой нет ни окон, ни дверей, ни стакана воды
в которую всасываешься все глубже и глубже
ныряешь в эту грязь, барахтаясь,
будто таракан, перевернутый на свою спину

его слова для меня были крепче любого фундамента
взгляд передавал свое громкое собачье скуление
и внушительное доверие по кругу
даже незнакомцы видели
в этом парне своего лучшего друга,
одалживая ему сигарет, денег и сострадание