1998. Великая депрессия

Уныло снег сереющий лежит
Простреленной солдатскою шинелью.
Костлявый пёс в подвал сдыхать бежит.
Как смертники стоят берёза с елью.

Из уст в губной помаде – волчий вой,
И на афише шут насупил брови,
И чуют ноздри дым пороховой,
И вызывает рвоту запах крови.

Потёк весь внешний мир, как холодец,
И охнул основной инстинкт бесстыдно:
Не слышно стука каменных сердец,
И даже тени совести не видно.

Свистят, как будто пули у виска,
В порыве всё разрушить злые ветры.
Покрыла землю смертная тоска –
До входа в ад уже остались метры.

Не срублена злодею голова,
И золотой телец – под тёплой сенью,
И правду измололи жернова,
И весь дерьмом завален путь к спасенью.

Достоинство раздавлено, как клоп.
Душа закрылась чёрною улиткой…
Но добрый человек на пулю в лоб
Ответил позабытою улыбкой.

Мелькнул в чумных глазах надежды луч,
Что жизнь, почти погибшая, спасётся.
И стало над землёю меньше туч,
И снова засияло в мире солнце.

Открылись сразу души, как лари,
И начали затягиваться раны.
Вкусней икры казались сухари
И крепче старых вин вода из крана.

Грядущее поставлено на кон:
Ничто уже не будет так, как прежде.
И принят в первом чтении закон
«О вере, о любви и о надежде».

Ушли, царапнув душу, беды прочь –
Заметна в настроенье перемена…
Какой бы ни была кошмарной ночь,
Прекрасный день наступит непременно.

22 ноября 1998 г.