В черной пречерной комнате...

                …Не ешьте на ночь -
                пожалейте холодильник…

В одном черном пречерном городе
одна черная улица есть,               
А по' сторонам этой улицы
много черных домов, их не счесть.               
Ходит молва, среди них один
есть самый ужасный дом       
С черной пречерной лестницей,
и с черным пречерным окном.          

А на окошке, на том, уж давно
пречерные шторы висят,
Имидж не лучший у этих штор,
ведь душат они всех подряд,
Стоит лишь полночь пробить часам,
висящим на черной стене,
В черной пречерной комнате,
где страхи в большой цене.

Падает в черную комнату
сквозь шторы призрачный свет,
И черным подагренным зайчиком
свой оставляет он след,
Роняя слезу меланхолии
на черных часов циферблат,
Где вместо привычных «ку-ку» в ответ
пичуги пришибленной мат.

А по' коридору, по черному,
ночной завершая обход,
Когтищами острыми цокая,
движется Кот-Бегемот,
Метет он хвостом своим в стороны,
мышей этим вводит в экстаз,
И те по углам рассыпаются,
завидев его желтый глаз.

Хозяйка у этого котика -
прелестная леди Макбетт,
С высокою стройной фигурою,
затянутой в черный корсет.
Глаза ее - тихие омуты,
в губах нет ни капельки крови,
И бледность лица освежают лишь
крылатые черные брови.

А в черной злокозненной комнате -
паркетный пречерный пол,
На нем, в уголке, очень скромно стоит
черный пречерный стол.
На крышке его полированной
пречерный покоится гроб,
В этом гробу очень громко храпит
с усищами черными… КОП!

И любит его до беспамятства
безумная леди Макбетт,
Целует устами холодными
и гладит мундира вельвет,
Любимого кормит из ложечки
и грелку в постельку кладет,
В объятьях его забывает о том,
что муж ее, черт - идиот.

Но вот распахнулась пречерная дверь
в черный пречерный зал,
И на пороге вдруг чертик возник,
и голосом злобным сказал:
- Эй, коп убирайся отсюда вон!
Не трогай мою жену!
Не то по рогам, по ушам и по лбу
копытом тебе настучу!

Вздохнул полисмен, очень сладко зевнул
и потянулся в гробу:
- Такого, как ты, черт, соседа, - сказал, -
я не пожелаю врагу.
Над ухом зудишь, как паршивый комар,
спокойно не дашь поспать,
А я ж на работе весь день пропахал,
устал, словно пес, твою мать!…

- Но я не сосед! Я законный ей муж! -
обиделся маленький бес,
А ты ж, полицейская морда твоя,
не в свой огород-то залез!
Я' не оставлю так эти дела,
ответишь мне кровью своей….
Но выстрела грохот внезапно прервал
поток его бранных речей.

И тут завизжала вдруг леди Макбетт,
огнем полыхнули глаза,
И вспыхнуло пламя пречерных свечей,
над крышей сгустилась гроза.
А зубы жемчужные леди Макбетт
в тот миг превратились в клыки,
И бросилась дама, что яростный зверь,
на образ истлевшей мечты. 

Опять в тусклом свете бок кольта сверкнул
и эхом отдался раскат,
И рухнула на' пол красотка, взметнув
волос своих черных каскад,
Из маленькой дырочки в пышной груди
забил вмиг кровавый фонтан,
Закрылись навеки глаза. Так, увы,
закончился бурный роман.

Увидев разгул вакханалии сей,
взвыл Кот-Бегемот, поняв суть,
Когтей обнажил он кинжалы свои
и прыгнул убийце на грудь,
И острые зубы он жертве вонзил,
урча, в обнаженный кадык,
Ужаленный болью, решил полисмен:
пришел ему, видно, кирдык.
 
Отчаянно жизнь, защищая, свою,
свалил полисмен черный гроб,
Привстал, изловчился, и скинул кота,
пинком всколыхнув ему бок.
О стену ударился кот и вздохнул,
униженно сникли усы,
А сверху на голову с грохотом вдруг
упали с кукушкой часы.

И дернув хвостом напоследок, затих,
навек упокоенный, кот,
Часы, развалившись, последним «ку-ку»
почтили бесславный уход.
Остался один полисмен и притух,
озривши представший ландшафт,
Однако ж ни с кем никогда он вина
не выпьет уж «на' брудершафт».

Собрав свои вещи, и свет потушив,
он к черной двери подошел,
Но, ужас!, ни ручки, ни двери самой,
он в черной стене не нашел…
Окно - вот существенный выбраться шанс,
отличный побега пример,
И смело шагнул он к нему, позабыв
о странности черных портьер.

Но только дотронулся рамы рукой,
желая открыть поскорей,
Коснулись лица его черные шторы,
и к телу прильнули плотней,
И с жадностью скрыли его, пеленая,
сжимая в объятьях своих,
И стали держать, до тех пор, не взирая,
на вопли, пока он не стих.

Потом уж расправили черные крылья,
открылось наружу окно,
Под черным туманом с дыханьем могильным
все скрылось, и стало темно.
Под черным дизайнерским плинтусом
издохла последняя мышь,
И в черную - черную комнату
пришла долгожданная тишь…


спасибо автору за рисунок...