Развал. К 20-ю распада СССР

Друзья, уж мало нас осталось
С тех пор, как Родина, казалось,
Спокойно в новый век войдёт
И по-иному заживет.
Привыкли мы страной гордиться,
На благо Родины трудиться,
Не ожидали мы тогда,
Какая ей грозит беда.
Как изнутри её взрывали
Дельцы, которым мы мешали.
Чинуши разных всех мастей
Кусок урвать да пожирней
Безоговорочно старались.
За это редко их сажали
И чтобы воровать сполна
Им революция нужна.
          . . .

Лжедемократы объявились
За  «справедливость» они бились
И там, где власть была «добра»
Урвали ломоть пирога.
Затем ещё, ещё и далее
Уже и меры той не знали,
Где разум есть и есть претит –
Так разгорелся аппетит.
                . . .
Генсека сняли – это дело.
Хапуги действовали смело.
Тогда не понял наш народ,
Что власть свою им отдаёт.
Страной, играя как гармошкой,
Сидя у думского окошка,
Раскачивая властный стол,
Иные сели на престол.
                . . .
А дальше три сепаратиста –
Предатели из коммунистов
Наш референдум обошли:
Дележ страны произвели.
Дом разделили на квартиры,
Согласно выданным мундирам.
Один лишь только Казахстан
Понять не мог, где его Стан.
«Мы добровольно к Вам входили,
Заботы наши не делили,
Чем провинились мы сейчас?»
Раздался аксакала глас.
Ему ж привет прощальный дали:
На дверь входную указали
«Иди-ка, братец, ты один
Будь в Казахстане господин.
Теперь страна у нас другая,
Для Вас, быть может и чужая.
К капитализму Мы идём
И Вам желаем быть при нём»
                . . .
Процесс пошёл, но вот ненастье,
«Звезда пленительного счастья»
Пришла к ворам, лжецам, дельцам,
А не к рабочим и спецам.
Пустые только разговоры,
С народа жуткие поборы,
На беспредел везде расчет:
Россия с головы гниет.
С экранов слышно ежедневно
(Порой бывают очень гневно)
Что люди наши водку пьют,
Поэтому кой-как живут;
Что им народ не тот достался,
Откуда и когда он взялся,
Что в «этой» некогда стране
Все думы только о войне.
                . . .
Ещё в почете депутаты,
Не потерявшие мандаты,
А те, кто благо создаёт,
Как раз и хуже всех живёт.
                . . .
«Так не виновны ли вы сами?
Страна, где хвалятся дельцами
И обвиняют свой народ, -
Де юро-факто, есть урод».
К тому же все миллиардеры:
Первоначальный капитал
С рукой бесчестья совпадал.
                . . .
Политиканы, не смолкая,
Набросились, как волчья стая,
На обездоленный народ:
Забрали весь его доход.
Усердствовал сынок Тимура,
Горька была его микстура:
Мильоны бедных расплодил,
Знай дед бы это – пристрелил.
Другой – откуда появился? –
Был рыжий. Он то и хвалился
«Я сделаю рабочий класс
Миллионерами в сей час».
И развернулась коньюктура.
Сменилась старая купюра.
«Пришлось и мне – «такую мать» -
Пол года миллион считать!»
И ваучер он нам подсунул
Да так, что в душу нашу плюнул.
Его ведь только принимал
Не совершенный капитал.
Скупали их на всех просторах
Российские псевдоконторы
Затем банкротились они,
Показывая нам «шиши».
И в новом месте вырастая,
Фасад дорожный изменяя,
Тьма офисов явилась нам,
Построенных то здесь, то там.
А мы теперь туда шагаем
И запоздало понимаем,
Что наши деньги – те «шиши»,
Здесь превращались в барыши.
                . . .
«А что же власть не защищала?
Чай, грабежи не замечала?»
Ей было некогда порой:
Власть, власть делила меж собой.
                . . .
Народ остался без защиты,
Который год уж волки сыты.
А овцы целые пока,
Идущие без пастуха?
Не ведали они в ту пору,
Взбираясь в «рыночную» гору,
Пастух то был, но загулял:
С волками он якшаться стал.
У тех же заурчал желудок
И затуманился рассудок:
С горы ведь легче нападать.
И овцы стали исчезать.
Сезонов десять это длилось,
Пока пастух, попав в немилость,
Решил овец пересчитать,
А заодно переписать.
«О, боже мой!» - не тут-то было:
Процентов десять не хватило.
«Ведь это ж надо, каждый год
Мильонный пропадал приплод!»
                . . .
Всё-то происходило с нами.
Мы не животные, мы сами
Свою судьбу решать должны
И пастухи нам не нужны.
Но нас запретами связали,
Нам олигархов навязали.
Те постоянно кровь сосут –
Благополучно все живут.
А мы, простые горемыки,
Со стороны их слышим крики
«Достался нам не тот народ,
Уменьшился у нас доход».
И олигархи деньги дали,
Которые у нас забрали.
Для них закончился дефолт
У нас же движется, как болт.
                . . .
А чтобы мы не сокращались
И дополнительно рождались,
То новый «Первый» обещал
Нам «материнский» капитал.
Поговорим о нем попозже:
В демократическое ложе
Вернёмся мы на десять лет,
Где совести сказали – «Нет».
                . . .
Союз охватывали путы.
Страна переживала смуту.
Один весёлый генерал
Охотно интервью давал.
«Гэ. Ка.Че. Пэ. нам не подходит,
Пусть из Москвы они уходят,
Я демократию хочу,
Иначе Кремль бомбить начну».
Ему за то министра дали.
Своих они не забывали,
Но беды от него пошли:
Мы воевали как могли.
«Одним полком конфликт закрою.
Боевиков я всех урою.
Стратегия у нас одна –
Вперед, и кончится война».
И «Первый» то же соглашался,
Взглянув, на карту обольщался,
Какой же маленькой была
Та предкавказская Чечня.
                . . .
А в Приднестровье в это время
Несли солдаты злое бремя.
Другой отважный генерал
В обиду русских не давал.
Не дал конфликту он развиться:
России стоит, кем гордиться,
Как радикалов усмирять,
Людей российских защищать.
На силу силой отвечали
И бессарабы замолчали.
На их воинственный привет
Был дан решительный ответ.
                . . .
Но «правые» у нас роптали,
Скверною грязью поливали
И как ни хаяли его
У них не вышло ничего.
Конфликт исчез молниеносно.
Со временем жизнь стала сносной.
И через реку много лет
Уж квартируется валет.
                . . .
А здесь на юге было сложно.
Восстал внутри нас город Грозный.
И тот веселый генерал
Войну два года продолжал.
То город брали, то сдавали,
То в демократию играли.
Бездарной головой своей
Губил он молодых парней.
Его затем с поста убрали,
Командующих поменяли.
И всё бандитское «Гнездо»
Зажали в тесное кольцо.
И вот, когда близка победа
Была. Предатель из Совбеза
О мире вдруг заговорил
И «Первого» уговорил:
Остановить войну решили
В тот миг, как город окружили.
Ошибку эту выполнял
Тот приднестровский генерал.
Политик был он никудышный,
В своей среде считался лишним,
Но там, где был не ясный фон,
Он настоящий солдафон.
Возмездие не совершилось,
Бандитов больше становилось.
(В России власть была больна:
Мздоимством поросла она.
В то время всё поразрушали,
А новое не создавали.)
 И первая с Чечнёй война
С позором сыграна была.
В конце концов определились:
Свободу выдать им решили,
Но как свободная страна
Чечня нам больше не нужна.
«Живите сами, мы устали,
Россию вы уже достали!»
Так и закончился джихад:
Образовался шариат.
                . . .
На западе ж момент поймали:
Они его там долго ждали,
И чтоб с России спесь унять
Решили сербов наказать.
А мы лишь только наблюдали,
Участия не принимали.
Для наблюдения смогли
Послать гнилые корабли.
 
                . . .
Легко, бездумно соглашаясь,
На честность НАТО уповая,
Мы дружбу сплавили в Музей,
Так растеряли всех друзей.
                . . .
И сербов был укор ужасен,
Их вид растерян и не ясен,
Их убедить никто не мог,
Что есть ещё «на свете бог»,
А на земле Россия наша.
Для них теперь мы также «Раша»,
Как и для западных сторон,
Которые  сменили тон
По отношению к России:
Ведь мы для них всегда чужие,
И если слабы иногда,
От Запада идёт беда!
                . . .
Одни остались – «Ну и что же.
Славян мы предали, не гоже
Нам снова братство разводить:
Пора самим нормально жить».
И потому, как мы «хотели»,
Другие стороны смотрели.
За нерешительность в тот час
Врагов прибавилось у нас.
                . . .
Уж на слона и моськи лают,
Но их свои предупреждают:
«Опасно с нею воевать
Россия может сдачи дать».
Но моськи были те с приветом,
Проигнорировав советы,
Одна полезла в Дагестан
Расширить шариатский Стан.
Другая, погодя немного,
Осетию решила трогать:
Уж очень хороша земля
И далеко ведь от Кремля.
                . . .
В ту пору правых не избрали
И «Яблоко» с горы спускали,
И «Первый» то же отдыхал:
«Другому» власть передавал.
«Я стар и немощен к тому же.
Российским людям я не нужен».
И новый «Первый» молодой
Серьёзно занялся войной.
                . . .
Раскольников поменьше стало.
Европа временно молчала,
Когда он недругов ловил,
«В сортирах экстренно мочил».
Он на себя взвалил всю ношу,
От Дагестана их отбросил.
Затем в Чечне их добивал,
Без всякой жалости карал.
затем он буднично поведал,
Что, наконец, пришла победа:
Вторая вновь с Чечнёй война
К концу  была доведена.
                . . .
Война народ наш огорчила,
Подонков многих раскусила,
Но средь воюющих людей
«Нечестных» меньше было в ней.
                . . .
А были просто и такие
Рецидивисты воровские.
Один Совбезом управлял,
Другой обманом промышлял.
Вели себя они привольно,
Заводы грабили спокойно.
Никто тогда им не мешал.
И надо ж этому случиться
В войне, где нужно было биться,
Другую сторону держал:
Оружием он их снабжал.
Когда режим переменился,
В его душонку страх вселился,
Предатель, вор он задрожал
И в Лондон экстренно сбежал.
Другой, в одно и то же время,
Неся подобное им бремя,
А Испании нашёл приют,
Создавши наскоро уют.
И сколько власти здесь ни бились,
Они надёжно там укрылись,
Не высылают их домой:
Железным стал у них постой.
                . . .
И пучеглазые оттуда,
Подобно пращуру Иуде,
За миллионные рубли
Продали тех, кого могли.
Для них страна не «Наша» - «Эта».
Катитесь вы к своим портретам
Туда, где позволяют выть,
А людям не мешают жить.
И аппетиты поумерьте,
Не уж то вы до самой смерти
Вползли в общественный карман,
И наводя внутри туман,
Купюры разные таская,
Свою элиту создавая,
При том родных не забывать,
Россию нашу разорять!
                . . .
Пока один сидит за это
Из ЮКОСа, в Сибири где-то
Расположился он за то,
Что не давал нам ничего.
Что с властью смог не поделиться,
Считать себя особой птицей,
И герб двухглавый для него
Был ширмой лишь для того,
Что бы богатство извлекая,
И за валюту продавая,
Набить свой собственный карман,
Не обращая на обман,
Которым он подверг Россию
С компанией своей и в силу,
Чего попал он под статью
На нефтяном своём краю.
                . . .
Его пример, другим наука –
Не будь прожорливым, как щука,
И не лови всех карасей:
Оставь хотя бы для друзей,
Которые сидят здесь в Думе,
Живя за счёт взрывного бума,
Добычей нефти сырьевой,
Которой колятся иглой,
Подпитывая жизни тонус,
Лоббисты за шикарный бонус.
                . . .
А развалить вам что-то надо?
Подставьте рыжего. Награда,
Уж очень скоро вас найдет.
Развал масштабы обретёт.
Но вы тогда ещё не знали,
Что в точку с выбором попали,
Разрушив планы ГОЭЛРО,
Страну довёл он до того,
Что «веером» её снабжали,
Да фитили в домах держали.
Вернуться нам в пещерный век
Заставил этот человек.
Не знал он физика паскаля,
Не изучал сопло Лаваля,
Он был поставлен – «Что гадать?» -
Систему старую ломать.
И доломал её до ручки.
Вкупе с акционерной кучкой.
Саяно-Шушенскую ГЭС
Взорвал речной строптивый бес.
И подписи его сверкали
Под актами они стояли –
Приём турбин произведён
С участием своих сторон.
Свои сдавали – принимали.
Такого в жизни не встречали.
Так поступать мог дилетант,
Но только не турбинный гранд.
Ему нажива выше бога.
Тогда с плотины очень много
Живых людей на дно сошло.
Но это с рук его сошло.
Его же к НАНО допустили,
 Копаться «в блошках» разрешили.
Он «нано-танк» свой изобрёл –
Никто пока танк не нашёл.
Да потому и не искали,
Что деньги сметные пропали,
И процентовки не нашли.
В обшорах «плавают» они.
(Признаться, здесь я пошутил.
Пока он  НАНО не «добил»,
Но дело к этому идёт –
Дай бог, и НАНО не добьёт.
                . . .
Мы олигархов расплодили,
Россию ими полонили:
Рассмотрим одного из них,
Чтобы понять всех остальных.
Приобретал для чукчей шмотки.
Они ж им были не нужны:
У них лосинные штаны
И всё другое из оленя,
Поэтому всем им «по фени»
Дары богатые его.
Они не знали для чего
Миллиардер туда приехал:
«Возможно, на денёк заехал?»
Но вскоре весь Чукотский край,
Казалось, превращался в рай.
Дворец культуры им построил,
Домами улицу застроил.
Ещё он «Челси» приобрёл.
Воистину он был Орёл!
Вот только я не понимаю
«Причём здесь «Челси»? Мы страдаем
Своим футболом. Это так,
Купил бы лучше он «Спартак».
Его тогда б мы уважали,
Свою б команду развивали,
И лучше был бы наш футбол
Почаще б мы кричали – «Гол!»
Но почему так всё случилось?
Да он заелся: получилось,
Что олигарх Чукотский тот
На половину патриот.
И мало кто-то что-то знает,
Откуда всё он добывает?
Да очень просто, господа
Зарплату урезать нельзя!
Все богачи наш труд воруют
А наши люди не бастуют:
Забыли Маркса «Капитал»
Его никто не отменял.
                . . .
Боевиков мы одолели,
Но где-то, что-то просмотрели
И как ни ставили дозор
Начался длительный террор.
Из-подтишка  бандиты лают,
«Шахидских» баб к нам засылают
И те стараются всегда
Взрываться там, где поезда
То ли стоят, то ли уходят,
То ли, когда они проходят.
А мы потом все слёзы льём
И хоронить толпой идём.
                . . .
Другая моська говорила:
«Вы войны малые не в силах
Выигрывать всегда сполна:
Кишка у вас пока тонка.
И танки ваши проржавели,
К тому ж ещё и устарели,
И керосин уйдёт от вас,
Когда нажмёте вы на газ».
Не соразмерно выступая
Дразнить Россию, полагаю,
Заставил  «Швили» «Белый дом»
Толкая Джоржию в облом.
                . . .
Когда в Пекине были рады,
Начавшейся Олимпиаде,
Грузинский  «Швили» с темнотой
Вошёл в Осетию войной.
Ничто беду не предвещало,
Осетия спокойно спала.
Удар коварный, как буран,
Прошёлся по земле алан.
И миротворцев зацепили
Возбудораженные «Швили»:
Из Грузии «галстукоед»
России передал привет.
Россия долго не терпела,
За сутки чрез Кавказ успела
Войска в Осетию ввести:
Алан от гибели спасти.
Строптивых к миру понуждали,
«Барсеточники» побежали,
На их военный арсенал
Обрушился ракетный шквал.
Они пощады запросили,
Но им удары наносили,
Чтобы запомнили они,
Какими могут быть слоны.
И моська жалобно пищала,
В ногах слоновьих распласталась:
Прошла она через беду
У всех собачек на виду.
Лежит нагая на Кавказе,
А заодно одежду в тазе
Стирает ей её партнёр –
Заокеанский сутенёр.
                . . .
Так вышло, быстросдачи дали.
Все моськи разом замолчали,
И замолчали все слоны
С другой противной стороны.
Слоны друг друга уважают,
Их сила силу понимает,
И не пытайтесь раз-другой
Столкнуть их лбами меж собой.
И пусть запомнят все «такие»:
Не будет воевать с Россией
Америка за дураков:
Других ищите простачков.
                . . .
Пока Россия «понуждала»,
А к миру Грузия «взывала»,
Абхазия не торопясь
В своё ущелье подалась.
Да рубежи там закрепила,
Границы сих восстановила,
Закрывшись горною стеной:
Возможно будет там покой.
                . . .
Издревле было на Кавказе,
И, говорят, не в первом разе,
Народы бились меж собой,
Не зная радости покой.
Всегда меж ними были ссоры,
Веками продолжались споры,
У каждого свои мечты –
За счёт других приобрести
Землицы горной у соседа,
Отсюда появлялись беды.
Но бог Россию им послал:
Чрез ей Кавказом управлял!
                . . .
Когда же персы приходили,
И в Грузии резню творили,
И стон гудел над всей Курой,
Они к России всей душой
Свои знамена преклонили.
Соединить себя просили
С Империей Российской так,
Чтоб на Кавказе был кулак,
Который их оберегая,
От южных недругов спасая,
Направлен был всегда на юг.
А с тыла православный друг,
Ещё и горцев осаждая,
И с этим то же помогая,
Установил там долгий мир
По случаю тогда был мир.
И больше века те грузины
Сажают мирно мандарины.
Никто извне прийти не мог,
Поскольку христианский бог
Всегда оберегал Россию,
А вместе с нею и Джоржию.
Так бог Россию им послал:
Чрез ей Кавказ он защищал!
                . . .
А на Украйне самостийной,
Пытаясь сделать слишком сильной
Державу юную свою,
Рубили связи на корню
Тысячелетие с Россией,
Как будто мы для них чужие:
Затылком повернулись к нам,
Лицом к закатным господам.
И стало многим очень грусно
Ведь Украина звалась Русью.
                . . .
Заглянем в прошлые года:
Князья растили города.
Поляне, кривичи, древляне
Чуть дальше – вятичи, смоляне,
Как ни злорадствуй, ни крутись
Одним народом назвались.
Их Днепр река объединяла,
Товары вниз она сплавляла,
И каждый князь себе хотел
Расширить собственный удел.
                . . .
Князья плодились, размножались
За счёт востока расширялись
Уделы, кормящие их,
А если надо у своих
Просторы силой отбирали:
Удел с уделом единяли.
А если общая беда
Порой случалась иногда
Совместно силы собирали,
Отпор врагу тогда давали
И защищали города…
Пока монгольская орда
С ужасной варварскою силой
Князей удельных принудила
С народа русского брать дань.
Сперва в Орду, потом в Казань 
Её униженно возили,
Кто не давал того казнили.
                . . .
Батый прошёлся ураганом
По древним городам Балкана.
До Адриатики дошла
Позолочённая Орда.
Но спохватившись, отступила.
Боясь удара сзади с тыла
Так Русь несчастная смогла
Европу защитить от зла.
                . . .
Русь на три части разделилась.
Одна с Литвой соединилась,
Другую Польша увела
 И только лишь одна Москва
Ценою собственных усилий
(А так в народе говорили)
Собрала княжества войной.
Так обрела себе покой.
Междоусобицы отпали,
Извечные враги устали
С Московиею воевать:
Пора теперь Россией стать.
И встала, гордая такая,
Проездом не охватишь края,
На тыщи вёрст она легла.
Тогда-то и молва пошла
Соединения с Россией
Земель, где правил город Киев,
И тех земель, когда Литва
В былые годы забрала.
К нам Малороссия явилась,
Когда от Польши отделилась:
У королевского стола
Она окраиной была.
А у верховья Приднестровья
Там, где когда-то шла торговля,
Великого Мстислава Русь
Входила к нам как Беларусь.
                . . .
Вернёмся в нынешнее время,
Когда украинское племя,
Пять лет водил один таксист.
Не пел он в хоре, был солист.
Желто-оранжевый водитель,
По мнению других – водитель,
По мнению других – «спаситель»
Историю не изучал:
Куда народ вести не знал.
И заблудился он дорогой,
Возя людей, их было много,
Хотя в дорогу компас брал,
Тот только запад выдавал.
Ему же компас новый дали,
Куда народ везти сказали,
Но он тот компас подкрутил
И снова в Запад угодил.
А дальше, как их наменяли,
Те снова запад выдавали.
Вконец, таксист понёс урон:
Никто не стал входить в салон.
Ему уже не доверяли:
Водителя переизбрали
И как людей он ни просил
Отказ народный получил.
Но перед этим, не смолкая,
Великую Россию хаял.
Долаялся ведь до того:
Посла убрали от него.
На этом не остановился,
Неоднократно он грозился
Историю переписать,
Чтоб честь предателям отдать.
Бендере памятник поставил,
Мазепу гетмана восславил,
Что даже Польша – так близка,
Крутнула палец у виска.
На свет явились силуэты,
Ушедших в прошлое скелетов,
«Зачем он это воротил,
Расходуя так много сил?»
Уж лучше б их потратил в дело,
Чем проявлять к России смелость.
Инфраструктуру б развивал,
А не причину бы искал,
Как бы поссориться с соседом
В столовой общей за обедом,
Где равно порции делить,
При этом малый вклад вложить.
Ему на это указали,
Цену за порцию подняли,
И окончательно с тех пор
На Запад устремил он взор.
Так на Майдане появилась
Желто-оранжевая сила,
Где баба с белою косой
Махала «правою» рукой
И многих этим рассмешила.
Чтоб руль прибрать она решила
Вначале дружбу завести
С водителем того такси.
Затем, при случае удобном,
Демарш проделать бесподобный:
Приобретать такси к рукам своим –
«Не гоже за рулём двоим!»
Меж ним и ей различье было:
Он в ней нуждался – «Баба-сила»,
Она же думала о нём
«Скорей бы съесть тебя живьём».
Пока же, газом управляла,
Его умело воровала.
Прощали ей её долги
«Пудрила» нам она мозги.
А он был занят важным делом:
В Евросоюз ему хотелось,
А заодно и в НАТО влезть –
России это будет месть.
Историю он плохо знает:
Глупец и тот соображает,
Что земли южные даны
Царицей и заселены.
Указами императрицы
Под гербом двухголовой птицы,
А птица та у нас одна –
От Византии рождена.
(Ещё в Албании то есть,
Но это уж не наша честь.)
Советы Крым в придачу дали.
Тогда они соображали,
Что будет вечен их Союз.
Однако, появился шлюз.
Земля, доставшаяся Мове,
Окрашена российской кровью,
А в благодарность слышим мы
«Уйдите с нашей вы земли».
                . . .
Итак, водителя убрали,
На должность бабу не избрали:
Закончился у них ресурс,
Сменился у маршрута курс.
Водитель новый появился,
К востоку он поворотился
И легче стало здесь и там
Дышать обеим сторонам.
                . . .
Не новичок, он умно правил.
Флот черноморский он оставил
И город русских моряков
На тридцать лет ещё готов
Служить российскому народу
В любую Крымскую погоду.
И за такую доброту
Мы не останемся в долгу.
Мы газопроводы починим,
Вам экономику поднимем,
Поэтому теперь для вас
Мы продаем дешевле газ.
Они же в Раде обсудили:
Язык российский разрешили.
Теперь «балакают» на нём
В любое время, даже днём.
И для дальнейшего сближенья
Решили совершить творенье
Соединить Кавказ и Крым
Мостом широким и большим.
                . . .
В России Белой председатель,
Земли совхозной обладатель,
Вторым, взойдя на сей престол,
Рукою хлопнул он об стол.
И все мгновенно замолчали
Да так, что «батьку» в нём признали.
Раздоры прекратились там
Пред батькой встали все по швам.
Кто не хотел – по убирали,
И дальше их не замечали.
Ведя политику свою,
Затеял тонкую игру.
Поскольку в Запад не пускали,
Невольно к москалям пристали.
И стал тот батька ближе к нам,
Деля заботы пополам.
Наш Первый с батькою решили
Создать Союз свой нерушимый,
Но только не СССР –
Конфедерация пример.
Но прежде чем объединиться
Вопрос обязан порешиться,
Какие деньги оставлять,
Какие ж нужно изымать.
Оставить «зайчик»? – Не солидно.
Рубли? – для батьки то ж обидно.
Придумать новую деньгу? –
Россия скажет «Не могу,
Традицию я нарушая,
Авторитет я свой теряю,
Поскольку рубль в моём краю
На первом месте есть в ходу.
И если мы сейчас не можем,
До будущих времён отложим.
Не разрешённый сей вопрос
Потомки разрешат всерьёз».
А дальше, что ни предлагают –
Лукавый батька отметает
Все начинанья на ходу
Проходят сквозь его метлу.
Что лучше, то оставляет,
К примеру, газ им поставляют
Ценою меньшей мировых –
Есть экономия для них.
И нефть большую роль играет
С неё продукты получают
Ценою дешево для них –
Опять же ниже мировых.
А иногда и так бывает:
Нет денег – бартер предлагают.
Мы на уступки им идём.
Тогда товарами берём.
Себе в ущерб, что забываем,
Чьё производство развиваем.
А батька к этому привык,
Чуть что не так, он сразу в крик,
На первых лиц он нападает,
Вопросы тяжело решает.
Так на хрена нам тот Союз,
Где постоянно движут шлюз,
То перекроют, то откроют,
То снова створки нам закроют.
Прошло уже пятнадцать лет,
А результата вовсе нет.
Как поступить, никто не знает,
Доверие к друг другу тает,
Не хочется им ставить мат
Уж лучше, если будет пат.
И на обдумье время будет,
Оно возможно и рассудит,
Кому и как куда идти,
На правильном ли мы пути?!
                . . .
Теперь трёх «Первых» мы покажем,
Кто правил нами и кто даже,
Помимо всяких мирских дел
Повоевать уже успел.
Наш «Первый» был марионеткой,
Его поддерживали крепко
Лже-демократы и дельцы
И прочие там стервецы.
Отплясывая хороводы,
Его вели куклуководы,
Он сам не ведал – «Для чего
Капитализм шёл от него?»
Он сам не знал, ему что делать,
Страною править не хотелось,
К тому ж мозги его тогда
Соображали как «всегда».
Однажды в речку бултыхнулся
По-пьянке – чуть не захлебнулся.
И кто его в неё толкал:
Народ доселе не узнал.
Людей почтенных поздравляя,
Их орденами награждая,
Напился в зале до того,
Что стало стыдно за него.
В Ирландии, после посадки
Явились нам его повадки,
Он снова лишек перебрал
И встречу «царскую» проспал.
Охрана стала виноватой:
Всегда найдётся тот горбатый,
Вину который приберёт
И на себя её возьмёт.
(В угоду «царского» лица,
Тот превращается в лжеца).
В Германии он «тусовался»,
Там дирижёрством увлекался.
Посмешищем он был всегда
В те баламутные года.
Тогда же он неосторожно
Народу обещал, что можно,
Уж если плохо будем жить,
На рельсы голову сложить.
Но социальный курс сменился,
Социализм вдруг испарился:
На десять лет его глава
На шпальных рельсах полегла,
Убийцу – поезд поджидал,
Зевак сторонних привлекая,
Но путь тот был не ходовой:
Наш «Первый» знал – он запасной.
Когда же Дума взбунтовалась
И власть прибрать она решалась –
В конфликте танки применял:
Свой «Белый дом» он расстрелял.
В конце концов мы обнищали,
При нём мы только умирали
И дожидались, кто как мог,
«Заглянет ли в Россию бог?».
А кукловоды нить тянули
Да как, что палку перегнули,
И от натуги, приболев,
К тому ж гордыню одолев,
Он власть отдал, что к стати было:
Она давно уж уходила
С под пьяных ног к другим «борцам»,
Теперь попала к молодцам.
                . . .
Так, на заре тысячелетий
(Особо дату мы отметим)
Второй к нам «Первый» подошёл
Присягу принял и взошёл
На пост водителя народа
С двухтысячного «злого» года.
В то время горцев он ловил,
Кто не сдавался, тех мочил.
Одновременно наш водитель
Использовал путеводитель
И если «Первый» разрушал,
То новый «Первый» созидал.
Куда идти, он точно знает,
Вопросы экстренно решает,
К примеру, цены так растут,
Но пенсии не отстают.
И так вперегонки играют,
А о зарплате забывают.
«Уж не серьёзно, господа,
Когда ж закончится игра?
Выходит это бесконечно
Гоняться за ценою вечно?
А где ж духовная цена?
А где она у вас видна?
У коммунистов это было,
Хоть партия и не ходила
По церквям русским, господа,
Но вы ведь ходите туда?!»
А чтобы мы не вымирали,
Рожать он наших баб заставил,
За роды честно обещал
Им материнский капитал.
Отсюда генофонд прибавил,
И от абортов баб избавил,
Но коммуналка так растёт,
Что капитал весь к ней уйдет.
Ещё в России стало тише,
Однако, отголоски слышим
Глухих подрывов поездов
И дев шахидских поясов.
Когда ж дошёл вторичный кризис
И затрещал российский бизнес,
На помощь он ему пришёл
И денежки он им подкинул:
От удивленья, рты разинув,
Они не поняли его:
«Такая милость от чего?»
И операторы спокойно,
Без лишних слов и самовольно,
Делили прибыль меж собой.
Для них тот кризис наживной.
Весь стыд сбежал от толстосумов,
Никто о чести не подумал,
Порой, казалось, нам в тот час,
Что нет правительства у нас.
                . . .
Наш третий «Первый» говорил,
Когда Канаду посетил.
«Я пролетариев не знаю,
Их лозунги не принимаю».
(Он молод был ещё тогда,
Когда в советские года,
Мы с лозунгом тем проживали
И грамоты нам с ним давали).
На что рассчитывал там он,
Когда ещё сто миллион
Осталось здесь в его России.
Подумать только, в нашей силе
Переизбрать кого хотим,
Ему мы это не простим.
Бахвалится ему не гоже,
Вести скромнее надо то же,
Вести скромнее надо то же,
Слова умело подбирать
И косвенно не обижать
Трудяг из бедного сословья,
Которых, обвинив условно,
Нарушив этикет сполна,
Он подрывает и себя.
А коль ведёт не благородно,
То надо знать ему сегодня:
«Не усидишь на суке том,
Который рубишь топором».
                . . .
Поэтому, в дальнейшем, «Первым»
Совет дадим, как тратить нервы,
И прежде чем, что говорить
Немножко надо покрутить
Мозгами в черепной коробке,
Нажав дистанционно кнопку
На привод музыка во рту.
А чтоб не перейти черту,
Установить ограничитель,
А заодно и усилитель,
Чтоб легче было, что крутить.
И безопасность не забыть:
Когда всего лишь пять процентов
От общей массы всех клиентов
Такую бучу создадут,
Да так чиновников прижмут,
Что вновь начнёт режим шататься:
Кому охота забавляться?
Так приоткройте вы глаза,
К дельцам приставьте тормоза,
Снимите тяжести с народа,
Избавьте нас от тех уродов,
Которые уж двадцать лет,
Народу отвечают «Нет».
Зато свободу обещают
И коммунистами стращают.
Взгляните в лица тех людей,
Чем раньше взгляните, быстрей
Ответ получите:  «Кому же,
Ты, со своей свободой нужен?
Она для избранных всегда
Была и есть во все года.
А ты, наёмный трудоголик,
Для избранных всего лишь нолик,
Среди значимых цифр лежишь,
Когда же лучше, то стоишь,
Казну им этим пополняя,
Себя при этом унижая,
Наращиваешь числа им
А циферку несёшь родным.
                . . .
Так, кто свободен в наше время?
Кто ногу сунул раньше в стремя?
Чтоб со свободою бежать,
Её подарки получать.
На первом месте партократы,
А рядом с ними бюрократы,
Чинули разных всех мастей,
Да категория судей
Мздоимством связанная с ними.
Конечно, здесь и наш любимый,
Но он свободен не всегда –
Не бросишь важные дела.
Он государством управляет,
Поэтому всех лучше знает,
Кто есть свободное лицо
И где лежит ещё яйцо,
Откуда вылетит та птица,
Которая главой сгодится,
Губерниями управлять
И нас безумно удивлять.
Ещё свободны депутаты,
Лоббирующие магнатов,
Дельцов, банкиров и хапуг,
Воров, мошенников и круг
Жён губернаторских всесильных
В бескрайних округах России,
Которые хитрее всех.
Кто их учил, мы знаем тех.
Да так они поднаторели,
Что безнаказанно смотрели
На происки врагов своих:
Свободы хватит и для них.
Он друг друга покупали,
Своей свободой торговали.
Свобода ж это господа,
Когда купить тебя нельзя!
Учитесь вы у Пелермана,
Который зашивал карманы,
Мильон туда не пропускал:
Свободу этим защищал.
                . . .
А для простых людей свобода
В судах завязла, где нет хода,
И мы туда опять, опять
Идём свободу защищать.
Но часто на руки  нечисты
Работают у нас юристы
Во благо корысти своей.
Юриспруденция быстрей
И глубже вязнет в том болоте,
Поблизости, где нет охоты,
Где взгляд проходит сквозь глаза,
С которых падает слеза.
И от бездействия Фемиды
Не помогает Немезида,
Фортуну ловят хитрецы
Для них, конечно, мы глупцы.
Над нами можно посмеяться,
А иногда поиздеваться.
Запомните вы, господа,
Что так бывает иногда –
В обход бездействия Фемиды
Мы направляем Немезиду
И затяжной судебный блуд
Встречает гневный самосуд.
К чему ведет он, мы все знаем.
Мы равнодушьем не страдаем.
И вместе с делом, что сдано,
Появится ещё одно.
А там уже на наше горе
Пиявки присосутся в споре:
Нас адвокаты так прижмут –
До крайней нитки обдерут.
Они друг друга понимают,
Затяжный суд им расширяет
Их свой красноречивый дар.
Но есть, конечно, исключенье,
Когда общественное мненье
От передач «Пусть говорят»,
Волшебные дела творят.
Истцу здесь адвокат найдётся,
Лукаво речь его прольётся,
И, может быть, истца дела
Фемида разрешит сполна.
                . . .
Для остальных необходимо
Законом пользоваться чтимо,
Но коль вы приняли закон,
То выполняться должен он.
Для всех сословий по России
Закон считается единый,
Но часто наши господа
Считают правыми себя,
Поскольку деньги их решают
Судьбу людей и управляют
Судебной властью на местах:
«Не пробуй выиграть в тех судах!»
                . . .
Духовная среда пропала,
Поскольку нет материала
Для удержания её,
Построить новое жильё.
Идеология страдает,
Работы Маркса убирают
И Ленина труды туда
Отпихивают господа.
Но все мы знаем, что бывает
С тем государством, где сжигают
Литературу на костре:
Меняется режим в стране.
Поэтому вы не глупите,
Литературу сохраните,
Чтоб ею пользовались те,
Пока чьё мненье в меньшинстве.
И полицейских нам не надо:
В России было это стадо
Готовые в народ стрелять.
Не уж то будем повторять
России прошлые ошибки.
Наш третий «Первый» ты не гибкий
Торопится зачем то вспять
Россию под себя подмять.
Коль старое мы возвращаем,
Советское не принимаем,
Зачем теряем время зря –
Давайте возвращать царя!
                . . .
Так что ж нам делать в наше время,
Как успокоить наше племя,
В котором вот уж двадцать лет
Неравномерно брезжит свет.
В «вверху» он солнечно сияет,
А «низ» «верхами» затемняют.
Не могут вырваться «низы»
Коль не хотят того «верхи».
В «вверху» мздоимство процветает
И «ниже» есть, но убывает,
Искоренив ту мзду в «вверху» -
Её не будет и «внизу».
И запашок идёт гниющий
От «верха» светлого ползущий.
Весь этот смрад плывет в «низа»
Всему виною голова.
Водитель нашего народа
Пора покончить с этим сбродом,
Где в голове сидят «верхи»,
Не отвечая за грехи.
Народ наш к честности взывает:
Когда ж ваш меч их покарает,
Срезая прошлый негатив,
В обмен на чистый позитив.
Менять вам надо всю «верхушку»
Иных прицельно взять под мушку.
Рубить же голову нельзя
Лечиться надо её друзья.
Иначе мы без головы
Лишаемся своей страны.
Для этого из Петербурга
В Москву прислали двух хирургов.
Тандемом действуют они
На благо здравия страны.
Народ согласен санитаром
С тандемом поработать даром,
И закопать все потроха,
Отрезанные у «верха».
И после капитальной чистки,
Подобной Сталинской зачистки,
Тот сброд от дела отстранять,
В «верхах» работу не давать.
А то мы их переставляем,
При этом сами понимаем,
Что это делаем мы зря,
Поскольку доверять нельзя.
Они и там дела запустят,
Своё мздоимство не упустят,
Не переделаем мы их,
Найдите лучше вы других.
                . . .
Былое время вспоминая,
Мы часто Сталина ругаем,
Однако я теперь готов
Признать наличие врагов,
Которые ему мешали.
Тогда ведь тоже воровали.
Коррупционный механизм
Вводился в наш социализм.
Почувствовав, что здесь не ладно
Коррупцию он истреблял.
Особо злостных – расстрелял.
И в наше время надо смело
Наказывать за это дело.
Иначе наша «голова»
Утонет в матерных словах,
И вытащить её оттуда
Потребуется много блуда
Убрать с нормальных русских слов:
Народ сейчас наш не готов
Менять набор тех бранных слов.
И если б вновь пришли фашисты,
Продали б Родину мздоисты,
Поскольку средь таких людей
Бывает много сволочей.
Им далеко до «краснодонцев»
Писал вам Виктор Перегонцев.



г.Новороссийск
20.08.2010г.