Тетрадь 20 вулкан

 
ЮРИЙ КИРЕЕВ
СТИХИ "ДО И ПОСЛЕ" 1970-2014 г.

Тетрадь 20
В У Л К А Н
   
глава  первая
В ЗАСТЕНКАХ


    В застенках памяти

Страна наслышана
   не зря
Про вкус котлет
   и мух укусы.
Но отделить меня
   нельзя
От странной страсти
   по Союзу.

Да.
   Я остался в той стране.
И в рамках
   не перезагрузки
Хочу быть    чуточку стройней,
Но не выходит:
   я ведь русский

А если стану возражать
И даже спорить
   с паспортистом,
Мне от такого куража
Приклеят красного   
   фашиста.

Ты поостынь!
   Ты посмотри:
Россия стала
   заграницей.
И одевается с витрин,
И куршевелится
   на Ниццах.

До смеха
   низкая цена
В торговле
   оптово-
подушной.
Забудем
   дедов имена,
С рожденья к шику
   равнодушных.

Но я прописан
   в Октябре,   
Живу по метрике
   Советской.
А настоящее,
   как бред.
Где я?
   Кто я?
   Вопрос простецкий!

Ведь по статистике
   я бомж.
Без прав.
   Без Родины.
   Без крыши.
Боюсь,
   что сделаюсь рабом
На свалке
   выращенной грыжи.

Зачем
   выдавливать раба,
Когда и нет
   такой обузы?
Я не отрёкся от себя.
Я верен
   страсти по Союзу.

Когда услышу:
   "Отрекись!"
Я не поддамся
   одичанью.
Мне рисоваться
   не с руки.
Я не герой.
   Но и не чайник.

"Не отрекаются любя…"
Сказал поэт.
   А был он русский.
О сильном чувстве
   не трубят.
Вполне довольно
   тихой грусти.

Меня не стоит
   отделять.
Я автономен
   светлой страстью.
А если вздумают
   стрелять,

Я молча
   стану
   общей частью.

Пусть
   освинцованный укус
Под ордена
   дырявит китель.
Не выйдет
   отделить Союз
От правды,
   где всплывает Китеж.


    Порнонравы

Время диктует нравы:
Что в детство играть,
  что дичать.
На юношей
   нет управы.
Нет её
   и на девчат.

Косынкою 
   стали юбчишки.
Присутствием - то,
   чего нет.
И совесть
   попала в излишки,
И в мыслях -
   сплошной винегрет.

И морщится
   солнечный город
От смога насевших   
  потерь.
Что модницы в моде –
   не горе.
В моде
   свобода теперь.

Эмансипация модниц
Запреты
   снимает с петель.
Завтра
   придёт,
   а сегодня
Бордель выдают
   за отель.
 
И
   за роскошные косы
Под мат
   и хватательный зуд
С похотливейшего
   допроса
Россию
   в кусты
   сволокут.

Упорно
   внедряется мода
На слёзы
   на гордой земле,
На стоны страны
   без народа,
На память в пыли
   и в золе.

Не время
   диктует
   нравы.
Нравов
   зловещий ожог
Гноится
   издержками правды
На сердце,
   направленном в морг.

Как долго
    в холопском бессильи
Будет
   опять и опять
В белые святцы
   Россия
Чёрные косы
   вплетать?

Придёт
   запоздалое завтра.
А с ним
   долгожданный 
   сюрприз.
Сюрприз
   правового азарта.
Но как это
   без Василис?


    Фантики

Все тащат фантики
   кругом
Но не впадая
   в эту крайность,
И я пристроился
   тайком
Пока ещё
    не всё
   украли.

Мне не с руки
   ворон ловить
Сетями разочарованья.
Тесно
   от фантиков любви
В калейдоскопах
   ожиданья.

То вьются
   искорки в глазах,
Как бриллиантовые
   льдинки,
То сыплет
   пылкая гроза
Молниевидные
   смешинки.

Так
   насмехается судьба,
Не объяснимая,
   как прежде.

Зачем
   обманывать себя,
Ища в золе
   свои надежды?

Костры остыли -
   целы пальцы.
Цела
   ли целая страна?
Опять свои
   протуберанцы
Зажгла гражданская
   страда.

Тащить из кризиса
   каштаны -
С огнём вести
   напрасный торг.
Краснознамённой
   экибане
Закрыт
   таможенный порог.

Каким бы набожным
   тавром
Переиначить
   эту крайность?
И сдать в ощип
   крутых ворон
В престольный день
   большой облавы!

А могут длиться ль
   без конца
Дефолт любви
   и солнца кризис.
И не весна ль
   несёт сердцам
Улыбок
   праздничные визы?
               

    Живые столбы
 
Туристы считают
   столбы верстовые.
Потом столбенеют:
   они ведь живые!
И ты спозаранку
   и в стужу, и в слякоть
На пост столбовой   
   отправляешься
   плакать.

Тебе на версте
   надо быть шоколадкой
И слёзы глотать,
   и плеваться украдкой.
И, в дальнобойные
   целясь машины,
Ты целую смену
   ныряешь в кабины.

Короткую свадьбу
   на длинных колёсах
Удачливый случай
   сыграет, как случку.
За дальней верстою
   тебя просто сбросят.
А дочке соврёшь:
   получила получку.

А время газует.
   Живые, как трупы,
Летят на обочину
   Богу на сдачу.
Но, погашая
   дорожную убыль,
Верста за верстой
   голосует удаче.

Зачем голосует,
   но не голосит?
Зачем продолжается
   скрытный визит?
Зачем вдоль дороги
   глобальный бордель
Отмерил стране
   столбовую панель?

Хвалится Родина
   собственным телом.
В палате безумья
   проводится торг.
Я знаю, когда ты
   уходишь на дело,
Душа цепенеет
   и просится в морг.

Темно и безлюдно.
   Ничто не согреет.
А мимо, как поезд,
   проносится трейлер.
Однажды увидишь   
   знокомые косы
И с криком
   истошным
   шагнёшь под колёса.


    Свеча на снегу

На остановке
   женщина
   стоит.
Её обхаживает грубо
  снежный вихрь.
Хлестают по щекам
   колючие струи.
Идёт прелюдия
  в зачёт ненастных игр.

И наглый ветер
   пузырит подол,
И грудь массируют
   холодные мурашки.
Озноб пообещал
   не валидол,
А воздуха
   последнюю
   затяжку.

Что раньше
   к остановке подойдёт
Газели газ
   или колёса смерти?
Минуточку!
   Под самый новый год
Любой страшилке
   никогда не верьте.

На остановке
   девушка
   стоит.
Красивее не каждому
   приснится.
Свеча румяная
   в ночном снегу горит
И северный медведь
   у ног ложится.


    Зенитчица

На пьедестале
   девушка стоит.
Зенитчица.
   В шинели
   и с биноклем.
Её рукой
   несущий смерть
   убит.
Её глаза от страха
   не промокли.

И смотрит в небо
   чья-то не жена.
Но точно -
   дочь
   земли неопалимой.
Её душа
   любить обнажена.
Обозжена
  пылающим экстримом.

А рядом
   окружная магистраль.
А за спиною
   город осаждённый.
Так взгляд,
   вонзённый
   в голубую даль,
Не усмотрел
   ползучие колонны.

Под лязг железный
   гордые легли.
А рядом - 
   и девчат
   расчёт смешливый.
И на полях
   незлобливой земли
Теперь стоят
   холмы сторожевые.

Но памятник суровый
   не молчит.
Идёт расчёт
   для нового парада.
И откликается
   воейковский гранит
На голос
   громового
   Сталинграда.


    На солнечных вёслах
 
Под седую зыбь
   столетий
Погрузился
   древний Китеж.
Много
   видевший на свете
Чутко дремлет
   город-витязь.

Говорят,
   что чудо-город
По весне
   из вод выходит
И бывает
   в эту пору
Просветление в народе.

Сушат
   солнечные
   вёсла
Расколдованные люди.
Только где же
   эти вёсны?
Сколько ждать
   погоду
   будем?

На святой земле
   по праву
Здравый смысл
   не перевёлся.
И пора
   налечь на правду,
Как на солнечные
   вёсла.

И пойдёт
   бессмертный витязь
Обходить
   крутым дозором,
Как душевную обитель,
Святорусские
   просторы.


    Падежи

И был проект
   под вывеской
   "Две Волги".
Он,
   размывая
   смыслов берега,
Вошёл в мозги
   и смутно,
   и надолго,
Как выбросами
   полная река.

В том навсегда   
   отравленном потоке
Несметная колония
   невежд
Барахталась,
   охочая потрогать…
Зубря один
   дай-ДАТЕЛЬНЫЙ 
   падеж.

Бежало время
   и волна катилась.
Но ничего…
   никто…
   и никому…
Так самого
   отпетого критина
Склоненье
   научило
   кой-чему.

Кому?
   Чему?
   Две Волги или кукиш?
Воистину не выбор,
   а мура!
На ваучер
   горбыль на гроб
   не купишь.
Пошёл к свиньям!
    Ложись и помирай.

Пропал и пусть
   не к месту
   пульс надежды.
Апоплексический удар
   не от добра.
Страна распродана,
   как не бывало прежде.
Две Волги -
   такса с гулькин
   серебра.

Ведёт на стрежень
   не челны
   не Сенька.
Там на переднем
   обрусевший Смит,
Стоптав цитаты,
   снова сушит стельки
Под парусом газет
   и прочих СМИ.

Ползёт поток,
   насыщенный
   отбросом.
Уносит
   человеческий падёж.
Уже давно
   "Что делать?"
   без вопроса.
Но ИМЕНИТЕЛЬНЫЙ
   ещё не всплыл
   падеж.

А Волга Волг
   и песни по-над Волгой
Сливаются
   в могучую струю.
И воздух переполнен
   чувством долга:
Кто как ни я и ты
   не встрянем за страну?

Кто, как ни я, ни ты,
   ни все мы вместе
Извилины в строю
   не напряжём
И свой падёж
   не мы ль
   в реку бесчестья
ТВОРИТЕЛЬНЫМ
   окупим падежом.

Склоняет мир
   ВИНИТЕЛЬНАЯ
   правда.
По падежам
   словесного свинца.
Под майский марш
   ПРЕДЛОЖНОГО
   парада
На стрежень к солнцу   
   тянутся сердца.

Святое имя
   утвердив на Волге,
Могучий сын сказал:
   "Сему рубеж!".
Проматерью
   российских женщин
   Ольга
РОДИТЕЛЬНЫЙ
   освоила падеж.

А тем,
   кем образ мать-реки
   поруган,
Кто жизнь вложил
   в коммерческую ложь,
Всей правдой
   уготован по заслугам
В отхожее беспамятство
   ПАДЁЖ.


    Аврорианский календарь

Мне за страну свою
   обидно.
Ещё обидней за себя.
Мне в новый год
   вступать обрыдло
То с января,
   то с сентября.

То главный день
   считался красным.
Стал не понятно
   голубым.
Где тот матрос,
   что скажет: "Баста!"
В лицо дальтоникам
   слепым.

Светлейшая
   из революций
Переиздаст календари.
И в одно целое
   сольются
И день седьмой,
   и цвет зари.

А мировой
  сигнал Авроры
Совсем не выстрел
   холостой.
Он вспышка эры
   духоборов
В пространстве
   памяти
   людской.


    Катюшины частушки

Выпорхнув не
   из портфелей ЦК,
Но предвкушением
   будучи,
Бывает,
   врывается  с лёту
   в сердца
Шальная частушка
   из будущего

И начинается тут
   карусель,
Игривостью 
   взвинченных смыслов.
Бесплатно
   отвешивается
   шрапнель
У юмора на коромысле.
 
А на подмостках
   давно не за страх,
Но бестолковым
   в диковинку
На искорки смеха
   в задорных глазах
Искры из глаз
   перекованы. 

И как тут
    не зарозоветь
От изобилья
   сердечности.
И, кажется,
   это в Советский Завет
Влюбилось опять
   человечество.

Но если страна,
   не страна,
   а изгой,
Её не встряхнёт
   и пощёчина.
Для отрезвленья мозгов
Нужны потрясенья
   пошоковей.

К примеру,
   державный
   сбивается
   шаг…
То без оплаченной
   пошлины
Катится жёлто-колёсный
   ГУЛАГ
По красно-фасадному
   прошлому.

Глядишь,
   стали клонами
   призрак
   и хлам
От будущих дней
   реконструкции.
А всенародно
   одобренный храп
Дружно отпел
   конституцию

Но кто отпоёт колесо?
Не выкатить чтобы,
   а вымести!
Жёлтая свастика
   ищет висок
Краснофасадной
   провинности.

У времени есть
   и другой катафалк.
Когда за здоровье
   веснушек
С алой зарёй
   поднимается флаг
Под гимны
   нагорних частушек.

Когда освещается
   красный фасад,
По утру похожий
   на зарево,
Скрип отступает
   на запад,
   назад
В своё родовое
   базарево.

А следом фарцовщикам
   в спину летят
Разряды имперских
   частушек.
Как грозное эхо,
   как первый снаряд,
Как вечная песня   
   Катюши.
         08.01.10г.


    Флирт

1.
Флиртует франт.
   Давно то время минуло.
Но флирт не фарс,
   не блеф, не помело.
А милая, флиртуя,
   дарит милому
Сердечного аванса
   Вавилон.

На скользкий флирт
   не слабые помазаны.
Большая шутка
   делу не вредит.
Флиртуют
   обязательства
   с указами,
Когда успех
   маячит
   впереди.

И проявилось
   красное сознание,
На длаго сирых
   жертвуя собой,
Огнём сердец
   очистить мироздание
И искупить
   прозренья
   грозный сбой.

Так с вечностью
   флиртует корпорация
Надежды,
   веры,
   дружбы
   и любви.
И гасит
   обещаний облигации
Дефолтом улиц
   и огнём в крови.

2.
Флиртует смена,
   завивая локоны.
Цвет радуг побежалости
   к лицу.
Стальные бигуди
   (от прочих проку нет)
Державному
   доверились резцу.

И вот
   под красноцветным
   равноденствием
Флиртует с космосом
   игривая страна.
Готовит разум
   к взлётному
   соществию
Спецовок
   крутогрудая
   страна.

Встают,
   растут
   стремительные   
   контуры.
Державная
   их напрягает мощь.
И правило:
   в стремлении до одури
Закон страстей
   и страха превозмочь.

Куда девались
   завитушки синие?
Кто беззаконие
   возвёл в закон?
Ликует
   ледниковое засилие
На дискотеке
   красных похорон.

Поруганы
   беспалыми указами
И своды неба
   приняв за содом,
Кто был творцом,
   по глупости
   размазанный,
Орбиты звёзд
   сдаёт в металлолом.

Пирует власть
   во сласть
   могильной прибыли.
Народ доверчив,
   это ли не дар?
Но есть и те,
   кто быдла дурь
   не приняли
И душу
   не торопят
   на базар.

3.
Страна флиртует,
   отвергая правила.
В плену бесправия
   она в одном права:
Блестит на старте
   будущим заправлена
Имперского собора
   булава.

И простирает
   в солнечном блистании
На перекрестии
   бессмертья и мечты
Проклятием
   заблудшей россиянии
Руси улыбчивой
   скуластые черты.

Флиртует Русь!
   Святая и рисковая.
Флиртует
   у подножия креста.
Её подъём и взлёт -
   голгофа новая.
Её игра в любовь
   чистым чиста.

Но быть
   под перекрестие
   не хочется.
А хочется
   уюта и тепла.
Флиртует Родина,
   не девочка без
   отчества,
А вечная
   наследница
   добра.


     Конструкции будущего
    
Просчитанные
   в инженерных ЦК,
Ещё предвкушением
   будучи,
Ждут страстную музыку
   пульсов в сердцах
Узоры конструкции
   будущего.

А солнечный шар
   вознесён на-гора
На амплитуде
   сердечности,
Обрушит на землю
   гвоздик ураган
Навстречу весне
   человечества.

И на
   фестивалях
   стихов и труда
Будут
   уставшим в диковинку
На искорки
   смеха в глазах
   навсегда
Искры из глаз
   перекованы.

В стране,
    где страна
    и сама, как изгой,
Чугун стал
   почётной
   повинностью.
Но, может быть от
   сотрясенья мозгов
Пробьётся
   сознанье цилинное.

Когда монолитный   
   сбивается шаг
По умыслу
   или оплошности,
В оргазме гуляет
   чугунный кулак
По краснофасадному
   прошлому.

Я верю
   в любой ДНК-завиток,

Как в откровенья
   пророчества.
Армагеддон
  не бесславный итог,
А революции
   творчество.
            25.04.09 г.


    Вулкан

Шагали континенты
Под алым
   транспорантом
И солнечные ленты
Завязывали бантом.

Куда они шагали
Под музыку и песни?
Зачем "Ура!" кричали -
Казалось,
   небо треснет.

Но затрещали зубы.
От них теперь нет толку.
Их выгодней сугубо
Хранить
   на верхней
   полке.

Но снова невезуха:
Зачем-то там оставил
Весенних гроз Везувий
Живую каплю лавы.

А внучек непоседа
Снял
   с этой тайны маску
Нашёл на полке деда
Флажочек
   первомайский.

На ситчике прочёл он:
"Труд!,
      Мир!,
          Май!".
   Ну, и что же?
Но дед,
   он ведь учёный,
Наверняка поможет

Наверняка расскажет
Про красный флаг
   в лазури.
Вулкан уснул,
   но даже
И спящий -
   он Везувий.


    Предчувствие

Пришло.
   Пришло
   не прошенное время.
Пора часы
   переводить назад.
В забытый быт.
   В пожизненную
   темень,
Где горе - всё,
   а радость не впопад.

Там лучшие из лбов
   морщинил ребус
И пролегла
   по сердцу борозда
И свет взошёл
   на общую потребу
И лопнула
   душевная узда
.
Успех надежде
   мужества прибавил.
Булыжник лёг
   звездой на пьедестал.
И залп зари,
   как глас   
   всевышних правил,
До коренных глубин   
   сердца достал.

Такого взлёта
   не простила вечность.
Ведь на земле
   не время 
   строить рай.
Бесчеловечен
   тест на человечность.
Безбожен
   человеческий раздрай.

Теперь и нас самих
   во всём достали.
Бездушные,
   о, господи прости.
Мозги под сорняки
   перекопали.
И держат нас теперь
   за крепостных.

Но кто же мы?
   В каком тысячелетьи
Каких таких
   накушались пилюль?
Мы сами на себя
   готовим плети.
А если надо
   выберем петлю.

Пришла,
   пришла
   пора  Аргамеддона.
И пусть всё синим
   пламенем горит.
И в синей топке
   нового Нерона
Богует
   жаростойкий аппетит.

Надежду вырубит
   услужливый
   мобильник.
Мечта и свет
   исчезнут в никуда.
Исчезнет всё,
   но только не
   будильник,
Не орихон
   вселенского суда.

Пора переустроить
   мирозданье.
Пора поверить
   в старый уговор.
На берег обречённого
  сознанья
Очередной
   не выйдет кистепёр.

И будут
   огорчённые
   пришельцы
Обозревать
   безжизненный
   пустырь.
Пора!
   Пора
   весны единоверцам
Озеленять
   могильные кресты.

И вырвать мир
   из рабского забвенья.
И вырвать души
   из небытия.
И низойдёт
   святое воскресение
Игрою бурь
   на бренные края.


    Утро с поводком
             Е. Киселёвой

На весенних весях
На восторг Трезорке
Просыпалась песня
О румяной зорьке.

В партитуре дивной
Тихо звуки дремлют.
И беззвучным гимном
Будоражат землю.

В золотом тумане
Затаилсь чудо.
Срдце не обманешь.
Бьётся чутко-чутко.

Утренние хоры
Снимут дрёму с улиц.
Заклубится город,
Как медвяный улий.

Звоном с песней сверясь,
В ранний час потехи
С поводком по скверу
Запорхает эхо.

Лепота на свежем
Ветерке забыться,
На скамейке нежась,
В новый день
    влюбиться.

В прозопас здоровья
Разливают липы
Аромат медовый
На беседу липкий.

У цветущей клумбы
Закипают страсти.
Разве двери в клубах
Не раскрыты настежь?

Как без булки в школе
Не скатиться с троек?
Ведь мозги мозолить
Дорогого стоить.

Крыша вся в заплатах,
А платёжка душит.
Не дают бесплатно
Наслаждаться душем.

Ручки у корзины
Оборвали цены.
Есть ли в магазине
Гогольнее сцены?

Не растёт зарплата,
Но растут тарифы.
Золотые латы
Меряют не скифы.

Не Тутан-хамоны
В новых саркофагах
Прячут терриконы
Мирового блага.

Золотые фонды
Подпирают небо.
А на этом фоне
Пухнет мир без хлеба.

Белая старуха
Бродит невидимкой.
В мировой прорухе
Сердцу нет заимки.

В клеточку оконце.
Самым хмурым утром
Высветило солнце
Краденую утварь.

Не хватает света
Разглядеть в тумане.
Втёмную полсвета
Просто прикарманить.

Видно точно страшный
Суд придёт-свершится.
Пирамидам-башням
Лучше б не светиться.

Будут олигархи
На пиру площадном
И валютой харкать,
И просить пощады.

Только кто услышит?
Только кто увидит?
Тот ли,
кто не дышит,
На иголке сидя?

То ли тот,
примёрз кто
К половице в спальне?
Даром план был
   свёрстан
К ссылке
   на сто дальний.

То ль седой афганец,
Загнанный в ночлежку
Сквозняком в кармане
И счастливой решкой?

То ли те, которых
На костре реформы
Погорело горы
В счёт
   кредитной нормы?

Жизнь попала в рабство
К нищете сусальной
Под бичом богатства
Спеси погребальной.

Тут не до потугов,
Углубляясь в корень,
Исполняться духом
На боданье с горем.

Загасило небо
Трубы-папиросы,
Словно был и не был
Горький дым вопросов.

Трубы оттрубили
Всепогостной визе.
Ничего дебильней
Нет, чем вшивый кризис.

Все мечты-надежды
Вылетают в трубы.
Пузырю, как прежде, 
Козыряет рубль?

Дочего ж противно
Есть причина, нет ли,
Гнуться, коллективно
Примеряя петли.

Есть горючей горе:
Не к примеру, если
Наступить на горло
Лебединой песне.

Но страна не лебедь.
Не в руках синица.
Не журавль в небе.
Жаль, и не жар-птица.

Жаль, не скоро клумбы
И не бюсты в скверах
Презентуют клубы
И любви, и веры.

А пока пирует
Клуб собаководов
При собачьей сбруе
За собачкой ходит.

И пока Россия
На торгах глобальных
Не спешит осилить
Поводок кабальный.

От шального бега
Приустал Трезорка.
Отпорхало эхо.
Отгорела зорька.

Под аплодисменты
Мировой свободы
Скрылись десиденты,
Как от непогоды.

Золотое слово
Разнесли по кухням,
Чтоб у клумбы снова
Утром что-то бухнуть.

И совсем не в бочку,
Но отдать под вышку
Болевую точку
У себя под мышкой.

Головные раны
Повелось отныне
Опускать в барханы
Мировой пустыни.

Под песчаной мышкой
Голова.
   А ножки
Для большой отрыжки
Достаются кошке.

Рожки потеряли.
Ножки потеряем.
Голубые дали
Оказались краем.

Рухнули надежды –
Оказались в яме.
Но опять, как прежде,
Не совсем с концами.

В тридевятом донце
Кончится разруха.
Заиграет солнце
На излёте духа.

Красные гвоздики
Урезонят страсти.
Светлая возникнет
Страсть по умной власти.

А по ранней зорьке,
Только и видали,
Бросится Трезорка
В радужные дали.

И  в туманном свете
Там
    по Млечной горке
Понесутся следом
Гончие Трезорки.

В далях 
   Без предела
Звёздный вихрь   
   кружится.
Управляет Дева
Красной колесницей.
                09.01.2010г.


    Не фома!
          (сюита)

1**
Меня воспитывала      
   площадь.
Меня учила
   жизнь сама.
Не то, что слову
   и на ощупь
Не очень верю.
   Я Фома.
Не оттого ль
   я верю средне
В мирскую кротость
   алтаря.
Ведь от какой
   такой обедни
Круглей
   и круче пузыря
Стать может
   немощный посредник
Земли
   и высшего царя?

Но что гадать
   про это зря?
Ещё ни свет
   и ни заря,
Но дальний звон
   запевки медной
Уже торопит
   ход молебный
Из волн соблазнов
   божьей сетью
Спасать
   душою малолетних.

2 **
Так должно быть.
   И высшей властью
От  царства лжи
   к вершинам счастья
Ковчег был красный
   снаряжён.
Но напоролся на рожон.
На полный крах
   мирских затей.

Не хватит
   ни каких сетей
На проживающих
   в казарме,
Как промежуточном
   вокзале
По отправлению теней
В обитель
   скрещенных костей.

3 * *
Не верю
   волчьей стаи вою…
Залогом выхода
   на волю
Заветов праведных
   скрыжали
На дне сознания
   лежали
И открывались миру,
   чтобы
Приумножать
   в сердцах добро,
Это живое серебро
Духовных недр
   добротной
   пробы.

Не верю,
   что вселенский звон
Не оборвёт
   дурацкий сон.
И не упрётся
   взор Перуна
В зарю дозорных
   ковылей,
Как перст призывный -
   в грудь парней
От Белорусского перрона
Шагнувших в огненную
   топку
Наполнить праздничную   
   стопку
Бессмертьем
   Родины своей.

4 * *               
Да, я Фома.
   Так ведь не зря
И к упырям,
   и пузырям,
В сердцах меняя
   стыд на срам,
Я не могу
   не относиться,
Как тот индеец
   к бледнолицым,
А бледнолицый -
   к скальпелю,
Что промышляет
   скальпами.

Я не могу остепениться
И не заставить
   биться,
   биться
И биться вновь
   сердечный бицепс.

Я, как Фома,
   в душе старатель.
Но жизнь не пробую
   на скальпель.

5 * *               
Кто б ни был он
   родной пузырь
Или опившийся упырь,
Или похан
   в больших погонах,
Или речистая персона
С коварной миссией
    масонов -
Всё
   классно делает кульбит.
Всё
   переходит в новый вид.
Люд -
   в нелюдей.
   Душа в пустырь.
Земля - в золу.
   Страна - в пустыню
Без объяснения причины.
Кругом
   растут посты.
   Посты!
А места чести
   нет в помине.

6 *  *               
Фома,
библейский туговер.
Как чувства нового
   примеры,
Ему наотмашь
   не в пример,
Так он и разуму
   не верит.

Так вот
   откуда наши беды!
Так будет,
   если не поймём:
Стал сердцу мил
   не гром победы,
Не дух защиты
   бродит в нём,
И не любви
   живой огонь:
Не балуй, мол,
   и только тронь!
И только мысленно
   обидеть
Осмелься
   русскую обитель,
Получишь полную
   науку,
Как жать
   протянутую руку.

Мы эту азбуку
   забыли,
Нам код
   убийственный
   вложили
В опустошённые мозги:
Народ умри!
   Россия сгинь!
И мы
   с мозгами набекрень
Встречаем с песней
   новый день.

Мы не поверили,
   что мы
Дыра
   от нищенской сумы.
И что теперь
   по новой моде,
Как сорнякам
   на огоргде,
Нам места нет
   во всей природе,

7 * *               
Страна гвоздик -
    не поле зла,
Но как забытая могила
Чертополохом поросла
И как не хнычь,
   уже никак
Не прорастёт
   на поле
   злак
И не нальётся
   прежней силой.

А повзрослеют мамлюки,
В своей стране боевики,
Сыны
   без племени, без роду.
Напьются вдоволь
   слёз народа
И с дикой тупостью
   юнцов
Пойдут выкашивать
   отцов,
Отцы
   выкашивать сынков
До истечения веков.

Не верю!
   Но на части шара
Земного,
   словно от кинжала
Редеет этнос.
   Вдоль дорог
Стоит сухой чертополох.
Не объяснимый
   русский рок.
Предвестник красного
   пожара.

8 * *
Не верю!
   Но державный пастырь,               
Пропив, как видно,
   русский паспорт,
Иль проиграв
   на Мальте на спор,
Иль обменяв
   на крест мальтийский,
А за одно
   народ российский,
Посмел
   с трибуны гусеничной
Мочить парламент
   атипичный.
А на поверку и Европу.
Но так,
   слегка.
   Не очень чтобы.

Так уморив
   Крутым
   коленцем
Тевтонцев,
   выползших окрест
Под перепуганный
    оркестр
Стал первый русский
    первым немцем.
В своей стране
   стал иноверцем,
Продал и Маркса,
   и Христа
И приживляя шунт шута
К не просыхающему
   сердцу,
Не прикасаемым
   вдруг стал.

9 * *               
Кто,
   кто отмывшись
   от крови
В братоубийственной
    любви
На прошлый опыт
    сдвинет брови,
И нас
   в пугливой тишине
На не отёсанной сосне
В глазах
   безумства мирового
За просто так
   возвысит снова?
Кто?
   Кто
   нам с этой высоты
Позволит стать
   с собой на ты?

В ответ нам жизнь
   лишь рожи корчит.
Как не поверить
   в эту порчу?
Да! Не Фома я.
   Не Фома!
Я верю,
   что сойду с ума.
Я верю,
   что от вечной фальши
Держаться выгодней   
   подальше.
Не фальшь ли
   денежное тягло
Канонизировало  нагло
И вот клюёт,
   как вороньё
Золотоносное враньё,
Деля могильный
   капитал,
Как окровавленный
   кристалл.

10 * *
Кто нас разбудет,
   раскачает
За водкой там
   или за чаем?
Кто,
   оберегивая нас,
Откроет нам
   четвёртый глаз?
Кто позовёт
   на страшный суд
Нас,
   куцых памятью   
   сыновней,
И славы прошлого 
   неровни?
Кто
   спросит
   за повальный блуд?
Кто призовёт
   ходить на площадь
С верёвкой собственной?
  Так проще
Тащить
   (такая уж судьба)
Из самого себя
   раба?

Такая партия досталась
Что ноги протянуть -
   не жалость.
Жизнь кувыркнулась
   и  похожа
На лохотронное лото.
И  выбор
   сделать не поможет
Никто!

Никто,
   помимо нас самих
Нам путь путёвый
   не предложит,
Любовь на веру
    не помножит,
Удачи блеск
   не приумножит
И никогда не переложит
Крючки параграфов
   сухих
На песню радости
   дорожной,
Где всё
   "играет и поёт
И веселится
   весь народ",
Как только в наши
   дни возможно. 

Никто!
   Никто.
   Лишь только мы,
Освободившись
   от Фомы,
Как от душевностной
   сумы
С рабопоклонническим
    грузом,
Как от навязанной обузы
Душепродавцами
   Союза.
Лишь только мы.
   Лишь только мы
Откроем ставни
   в новый мир
И замурованные двери
Прорубим настежь
Всем 
    на счастье.
На прибыль всем!
   Я в это верю.
Я верю
   в радость
   от ума.
Я не Фома.
   Я не Фома!
            10.01.2010 г.



глава вторая

О ПЕРВИЧНОСИ И НЕ ТОЛЬКО.   
               

     часть первая

1.*
Не сполз с полюсов
  ледниковый период,
Не Кракатау
   до солнца достал.
Сбитая с толку
   перефирия
Тянется к центру,
   а там пустота.

Когда не закалена
   точка опоры,
Любой напрягать
   бесполезно рычаг.
И следствие если
   причину оспорит,
Заплесневеет
   качан на плечах.

Смешно,
   если следствие
   станет победой.
И в завтра вгрызаться
   иссякнет азарт,
Большая победа
   утонет в обедах
И ордена
   переплавит
   базар.

Генералиссимуса
   звёздный китель
Сводит с ума
   либеральную моль.
Но
   память первична
   и сказочный Китеж
Всплывает дозором
   на древний
   пароль.
 
Причина первична,
   но соль в закорюке:
Победа первичней
   всего, что потом.
Она же и следствие
   прошлой науки,
Открытий восторг
   и пристрастий притон.

Пропиты резервы
   размеренной жизни
На сдачу с последних
   её рубежей.
Но что же первично?
   Разгул катаклизмов
Или разруха?
   Разруха в душе?

2.*
Кого не достанут
   законы дознанья?
Сорвалась антоновка -
   охнул Ньютон.
Заелись элиты -
   трещит мирозданье.
Дубинки по списку -
   спасибо на том.

Спасибо за мат,
   но первично не слово -
Всемирной мигренью
   стал жёлтый пузырь.
Не кровь с молоком
   стало золото с кровью
К всеобщему благу,
   как первый позыв.

3.*               
Пришло ль, не ушло ль
   без опорное время -
И безопорно
   его напрягать.
Смешна
   даже мысль о дилеме:
Дышать
   или не
   дышать?

Сомненья 
   подрезанной птицей
Перечеркнуть бы,
   шагнув с этажа.
А лучше б
   совсем
   не родиться
И не высматривать
   в клумбе ежа?

Забыты и хмели,
   и трели над полем
И площадей
   жеребячий восторг.
Дни истекают
   не луковым горем
Дни с моргом заводят
   наваристый торг.

Так что же первично:
   медальные хмели
Или держава,
   как скошенный луг?
Мы не всегда
   торжествуем у цели,
Встроив историю
   в замкнутый круг.

4.* 
Безглазые в следствиях
   видят причины.
Пусть в этом возможно
   и есть новизна.
Но может смешно
   по приметам
   старинным
Ходить с головою,
   смотрящей назад.

Первична приличность,
   постольку поскольку
К победе ль атака
   затылком вперёд?
Так многие рвутся
   без проку, без толку,
Не в славу,
   не в точку,
   не в слёзы,
   но вброд.

Блажен ли кто выбрал
   за точку опоры
Противоречивых
   речей
   пересуд?
Радость трубит
   смертоносные сборы,
Горе смакует
   победный салют.

И точка бывает
   не только опорой,
Но и зародышем
   чёрной дыры.
Опора и слив.
   Что же выберет город?
Гламурье гоморы,
   иль стартов надрыв?

Обратный отсчёт,
   как пружина,
И смерть,
   и бессмертье
   один на один
Оставит
   и следствие
   станет причиной
Почти беспричинных
   грядущих причин.

5 *
Равняться на солнце -
   не та перспектива.
В запасах природы
   другая пора.
Уставом небесного
   императива
Порядку грозит
   планетарный парад.

Но съёжится ль жизнь
   до немыслимой точки?
Поставится ль точка
   на вся и на всём?
В погожие дни
   в несчастливой сорочке
Крестилась надежда
   дубовым крестом.

Дубовая страсть
   стимулирует шизу.
Но правда от дуба
   не факт, что тупа.
Стенанья не слышат
   хозяева жизни,
Но слышат спиною,
   как дышит толпа.

Какое дыханье
   возьмёт современник?
Положит на что
   катарактовый глаз?
И как обойдётся
   с судьбой поколений
По случаю выборов
   сытый на час?

Сущее впроголодь -
   вот и причина
Последней надежды
   на бога и мать.
Голос за гречку -
   делов половина.
В радость! -
   За гречку
   державу продать.

Что сбудется завтра -
    ждёт слабый мозгами.
Лобастый своё
    не упустит сейчас.
Валюта кулёчками – 
   станет мешками.
На монетизацию
   поздно серчать.

Но не мешки,
   а сионские банки
Слезами и кровью
   закроют счета.
И страшно не то,
   что карман наизнанку.
Душа наизнанку -
   ну, чем не мечта?

6*
Не сполз ледниковый…
   Но съехала крыша:
Ещё что украсть бы,
   ещё б что загнать?
Так вот не сошлось.
   Не сойдётся -
   всё вышло.
Причина не в гречке,
   а надо бы знать.

А надо бы помнить
   про русскую печку
И про избу,
   что углами красна.
Кто кашу заварит -
   уже не до гречки.
Уже не в покров
   ни какая
   казна.

Так чем  не мечта
   докопаться до сути?
Причина и следствие -
   что и почём?
Чувства первичны,
   а разум не шутит,
Когда небесам
   подставляет
   плечо.

7*
С чего пробегают
   по спинам мурашки,
Когда про мурашки
   смешит анекдот?

Следствие горю
   готовит отмашки.
Причина отмашкам
   даёт окорот.

У первопричины
   есть точка опоры.
Есть нечто такое,
   как свет впереди,
Как факел,
   рисующий
   счастья узоры
На утреннем небе,
   есть сердце
   в груди.


    часть  вторая


    Протуберанец
           и астероид…

Протуберанец
   и астероид
Своими  сюрпризами
   мир веселят.
Но хлебосольней
   тупой гуманоид -
Гламурной издержки
   последний заряд.

Что хлебосольней:
   Содом иль Гаморра,
Следы чьи
   с проклятьем
   под воду ушли?
Или естественный
   фактор отбора,
Как признак ковровой
   зачистки земли?

Как было бы просто,
   когда бы апостол
Ошибся,
   стеная про плаху   
   времён!
Не стало бы цинковым
   небо напёрстком
И небом не двигал бы
   бравый ОМОН.

Реальность обмарана
   либерализмом.
И нет ни надежды,
   ни времени нет
Примерить параметры
   правильной жизни
И в перспективе
   увидеть просвет.
 
Увидеть свой Китеж,
   свой маленький город,
Как старт и как финиш
   двупутных дорог.

Он, как отец,
   всем запальчивым
   дорог.
Он отчим -
   кому и плевок
   не в урок.

Там лоб не подставить
   и не примириться.
Там стрелки сойдутся
   и чудо всплывёт.
Там на цементе
   старинных традиций
Замешан на славу
   душевный оплот.

Пульструют страсти там
   по роизводству
Всесилья улыбок
   на все времена
И справедливость
   возвышенным
   сходством
С мудростью сердца
   обременена.

Там от не прошенных
   перезагрузок
Ещё не трещит
   социальный чердак
Но цементирует
   братские узы
Предтеча пожатий
   соборный кулак.

Там время на вскид
    молодых не карает
И брызги из вен
   не смакует Сатурн.
Там звонкая медь
   по Артекам играет
На эхо векам
   пионерский нактюрн.

Там город растроганно
   держит в объятьях
Венков лавровесных
   своих дочерей.
И уступают
   по разуму братья
Свои пьедесталы
   без очередей.

Но в памяти есть
   заповедная площадь,
Где очередь в праве
   лишь пуле отдать.
Там время
   червлёные стяги
   полощет
И с верой нисходит
   на мир благдать.


    часть  третья.


    Дымится асфальт…

Дымится асфальт,
   напрягаются рельсы.
У праздничных урн
   напрягаются лбы.
И сбудется город,
   как солнечный, если
Не надоест
   убегать от судьбы.

Посмотришь направо,
   а там либералы.
Налево -
   зарёю охваченный флаг.
Назад повернёшь -
   всё начнётся сначала.
А прямо -
   там правда.
   Она в облаках.

Блистательный взлёт
   окрыляя мечтами,
Беря в понятые
   холодный расчет
Там зорко сверяясь
   по звёздной программе,
Смотрящего в завтра
    укажет народ.

И эхнут,
   и ухнут
   заводы и шахты.
В полях полыхнёт
   зеленями зерно.
И, заступая
   на звёздную вахту,
Расчалку надежды
   страна развернёт.

К рабочей заутрене
    высыпит город.
Большой передел
   трескотне не чета.
Бывало почётно
   крушить
   и егорить,
Но стало почётнее
   темя чесать.

Пусть хмурятся думы
   легки на помине.
Верёвочки вьются.
   Но жизнь не детсад.
Седые индиго
   на русской равнине
Межуют законы
   на собственный лад.

Но мудрая хмурость
   выходит из моды.
И крест многоцветный
   целуют юнцы.
А в переполненных
   нанаприходах
Ликуют цунами
   магических цифр.

Там ценится власть
   государственной
   пробы
На вес чистоты
   отношений людских.
Там полнится мыслями
   мозг крутолобый
И делится щедро,
   как золотом скиф.

Там и кружки,
   и бассейны,
   и залы.
Кулибиным - циркуль.
   А Репиным - холст.
От чистого сердца.
   Осталось за малым:
Признать,
   что не светит
   душе холокост.

Но светит лобастым
   большая дорога
И верное дело
   в себя заглянуть.
Там прямо от сердца
   с крутого порога
К себе самому
   открывается путь.

Там даже вопрос
   коммунально-   
   жилищный
Решается, словно,
   вселенский вопрос.
Никто за столом,
   как и прежде,
   не лишний.
Но каждый
   кто трудится -
   Великоросс!

И Русь трудовая
   речистым не веря,
Добреет
   прибавочным
   жаром сердец.
Народ на камнях
   беспросветных
   империй
В империи света -
   судья и творец.

Вскипают ключом
   озарений фонтаны
Нагорнею тайной
   улыбки горят.
С тревожным рассветом
   над новым туманом
Всеобщее солнце
   встаёт на-гора.

Там нежность и злость.
   И надежда.
   И вера.
Там  сердце в груди,
   как в былом ВЧК.
И снисхождение
   к прошлым химерам,
Наверное, есть.
   А иначе-то как?


    часть четвёртая


    Все грёзы прекрасны…
            
Все грёзы - прекрасны.
   Но это кокетство.
Медвежье кокетство.
   А время не ждёт.
Когда же народище
   выйдет из детства
И выберет правду
   последним вождём.

Он выйдет.
   Он выберет.
   Он обернётся
Хозяином бездны
   и неба царём.
Ему не нужны
   площадей полководцы.
Он ходит по жизни
   с открытым лицом.

Он сам и судья,
   и безбожник,
   и церковь.
Он миллиардер
   от народной сумы.
Там каждое Я
   под прищуром
   поверки
Возводится в степень
   соборного МЫ!

Такой арифметикой,
   исстари верной,
Легко успокоить
   не в меру крутых.
Но это по чести
   ещё не во-первых.
А если честнее -
   и не во-вторых.

Так что же первично?
   Не банки ль,
   не пушки ль
И не интропия ль
   могильных глубин?
Первичны лишь
   солнечные
   развеснушки
В городе правды
   и права любить.

Первичны!
   Первичны!
   Ещё бы.
   Не мылься
Оспорить
   обкатанный императив:
И счастья глазастого
   грустные мысли,
И грусти вчерашней
   игривый прилив.

Первичные радости
   всем симпатичны.
В них жизни начало
   и щедрый аванс.
Но есть и другое,
   что тоже первично - 
Последней надежды
   единственный шанс.

И мама первична.
   Первичен младенец.
Первичен его
   торжествующий крик.
Первична и призрачность
   маминых денег
На пасмурном фоне
   железных улик.

Первичны запчасти
   из ливерной доли.
Первичны и дети
   в растленном чаду.
И ветеран,
   примороженный
   к полу,
Первичней букашки,
   застывшей во льду.

На что же помазан
   он так не прилично.
На  холод?
   На голод? -
   добиться нельзя.
Одно не подсудно:
   все в жизни первично.
Первичны
   измена,
   любовь
   и друзья.

И горя накат,
   и поимка с поличным,
И личный гастрит
   от эфирной бурды.
И поцелуи
   от Бога первичны,
Иначе б святых
   оборвались следы.

Иначе не врубишься
   в точку сюрпризов,
В начало отсчёта,
   где всем не везёт.
И не заметишь,
   как думственный
   кризис
Приставам сдаст
   и страну,
   и народ.

Всё это первично.
   Всё это первично.
Но почему
   всем башкастым
   вразрез,
Как по кочану,
   повторять не прилично:
Наука права!
   Но кочан не дозрел!

Дни-дыни назрели.
   И как не  впервые,
И не по-холопски
   настречу ярму
однажды набычатся 
   стёртые выи...
Всё потому.
   Всё потому.
 
Любая черта
   мирового итога
Первична,
   как старт,
   где от ленты на грудь
Начало берёт
   столбовая дорога.
И это бывает
   единственный путь.

А Китеж прекрасен.
    А Китеж не призрак.
Он вектор подъёма,
   он воздуха жажда.
Он безотказной            
   готовности признак,
В бездну любви
   погрузится однажды.
                11.01.2010 г.



О Г Л А В Л Е Н И Е

Тетрадь 20
ВУЛКАН

Глава первая   
В ЗАСТЕНКАХ

В застенках памяти
Порнонравы
276
Фантики
Живые столбы
Свеча на снегу
277
Зенитчица
На солнечных вёслах
Падежи
278
Аврорианский календарь
Катюшины частушки
Флирт
279
Конструкции будущего
280
Вулкан
Утро с поводком
281
Не фома!
283


Глава вторая
О ПЕРВИЧНОСТИ И НЕ ТОЛЬКО


      285
Протуберанец и астероид…
286
Дымится асфальт…
287
Все грёзы прекрасны…
288
оглавление тетрадь 20 
289