Большая космическая поэма

                Большая космическая поэма

      Глава 1

Калуга.
1897 год.
На небе Луна круглая –
Манит, зовет.

Ссутулившись,
В окно смотрит школьный учитель.
Деревянные домишки на улице
В лунном свете значительны.
Кажется, в них живут
Сильные и веселые люди,
Которые не сплетничают и не врут
Никогда абсолютно,
На службе не затевают интриг,
А провидящих космические полеты
Гениев своих
Окружают почетом.

Учитель тот был
Константин Циолковский.
С ноги на ногу переступил,
Скрипнули доски.
Думает: «Этих людей можно смело
Отправить в межзвездный эфир –
Ведь, право же, всем надоела
На ногах пара гирь.
А там люди смогут парить,
Ноги у них превратятся в руки,
Потому что не надо ходить,
А предметы удобно хватать от скуки.
Вот в доме напротив живет мясник –
Будет в космосе садоводом.
Впрочем, нет. Я его должник –
О долге будет напоминать долгие годы.
Вот рядом дом начальника почты –
Будет космическим инженером.
Нет, он спорщик,
Не верит, что можно долететь до Марса и Венеры».

Циолковский грустный
Потупил взгляд.
Дома – игрушечные,
В них букашки сидят.
Вдруг откуда-то сверху слышит
Тоненькие голоса,
Поднял глаза:
На небе звезд тыщи.

«Пи-пи, Циолковский, нам тебя жаль».

Циолковский:
Ура! Оказывается, на звездах живут мыши.
Вселенная населена. Я так и знал!


Глава 2

Циолковский надел штаны и рубаху.
Вышел. «Хороша ночка! –
Во дворе ахнул, –
На звездах так и звенят молоточки.
Это разумные существа куют мосты
От звезды к звезде,
Чтоб можно было весь мир обойти,
Не останавливаясь нигде».

Циолковскому не спится.
Пошел, как всегда ходил на службу.
Темно, поскользнуться боится,
Так и есть – сел в лужу.

Циолковский:
– Черт!
Сила тяжести – убийца!
Конечно, жители звезд
От тяжести тоже страдают,
Но там светящиеся дирижабли
Летают над городами –
Поэтому туземный народ такой храбрый.

Циолковский училища
Открыл дверь.
Сторож – детина неимоверной силищи –
Спал как дитя теперь.

Темный коридор –
Выход в космическое пространство.
Там простор:
Хоть танцуй, хоть пребывай в трансе.

Входит в директорский кабинет,
Зажег свечу.
Космос – чудо!
Там везде солнечный свет.

Реалистов старших классов
Достал дела.
В космос! В космос! Там к нулю стремится масса,
Если скорость мала.

Циолковский листает дело:
«Сорока Петр –
Никогда не врет,
Читает Бодлера».

Циолковский:
– Подойдет.

«Владимир Дежане –
Любознательный.
Ради опытов ел снег».

Циолковский:
– Подойдет обязательно.

«Константин Невестин –
Спрыгнул с забора.
Честный».


Циолковский:
– С силой тяжести здесь он напрасно борется,
Ему в космосе место.



Глава 3

Школьный день.
На перемене юнцы
Играют в кости на деньги,
Смотрят цирк:
Кто-то пройдет на руках по классу –
Оглохнешь от хохота и свиста,
Но уже другие проказы
Устраивают реалисты.

Циолковский шагает по коридору
С ним учитель литературы,
Добрый,
Культурный.
Циолковский:
– Перводвигатель мира где?
Эта проблема сейчас в центре.
Ведь только у него КПД
Сто процентов.

Учитель литературы:
– Вергилий пробуждал интерес
К разведенью животных.
Поэтическое слово есть –
Стимул экономики превосходный.

Циолковский:
– Растения пять процентов едва
Утилизируют солнечного света,
Невыгодно это –
В ретортах надо производить питательные вещества.

Учитель литературы:
– Вергилий советовал перед случкой
Дать овса жеребцам, а кобыл не кормить лучше.

Циолковский:
– Сила тяжести не позволяет мозгу
Увеличится в два-три раза, –
В космосе человек мог бы
Иметь больший разум.

Учитель литературы:
– Вергилий овец рекомендовал мыть
Щеткой,
Потому что у них может быть
Чесотка.

Циолковский:
– А звенел звонок?

Учитель литературы:
– Да, пора на урок.

Циолковский вошел в класс, произнес с порога:
– Невестин, Дежане, Сорока,
Сегодня я ставлю эксперимент,
Приходите ко мне
После урока.
Теперь – задача.
Люди высадились на Луне,
Скачут.
Сила тяжести меньше в шесть раз, –
Какой высоты они перепрыгнут гору,
Если каждый из них рад,
Что попал в мир, где нет горя?


Глава 4


Вечер. Циолковский во дворе дома.
С ним вместе
Сорока, Дежане, Невестин.
Тихие. Скромные.

Сорока:
– Корова брела за нами,
В лучах заката багровая.

Невестин:
– Константин Эдуардович, может быть, марсианин
К Вам шел поздороваться?

Циолковский прищурил глаз
И сказал серьезно:
– Возможно, но учтите, для него воздух –
Как для нас углекислый газ.

Дежане:
– В соседней луже
Гуси какие-то нервные.
На нас накинулись – ужас!

Невестин:
– Может быть, это жители Венеры
Хотели войти первыми?
Циолковский:
– На Венере отсутствует вода,
Для гусей это неприемлемо;
Но возможно, господа,
Венериане прилетят на Землю.
В космос, в космос скорей
Нам самим полететь лучше!
Я видел на облаке слово «РЭЙ»,
В переводе – «лучик».
Это знак, что      человечество сбросит обузу
Корпускулярных тел, –
Я провижу, как лучистые люди в будущем
По космосу носятся, не имея других дел.
Идемте в сарай,
Там реактивный прибор –
Я его недавно собрал,
Но как действует, не знаю до сих пор.

И учитель старый
В сарай повел
Юнцов безусых.
Кровать, стулья, стол.
На столе зеркальца, бусы.

Невестин:
– Это аборигенам Луны подарки?

Циолковский остался глух:
– Господа, перед полетом
Себя испытайте,
Прижмите что-нибудь к лицу плотно.

Циолковский взял подушку с кровати.

Циолковский:
– Все может быть.
Вдруг мы потеряем весь воздух.

Невестин:
– А нельзя полет отложить,
Пока не поздно?
Циолковский:
– А для чего тогда жить?
В космосе завихрения,
Воронки смерчей – рюмки.
Звездные скопления
Протягивают друг другу руки.

Глава 5

Сорока, Невестин, Дежане
Уселись на стулья.
Циолковский протер пенсне,
Ссутулился.
Открыл ящик в углу,
Потянул рычаг.
Раздался гул,
Что-то зафырчало.

Реалисты думали, что – шутка,
Но Циолковский сказал:
– Мы летим, хотите поесть?
У меня жареная утка
Есть.
Летим пять минут с половиной.
Берите ржаные лепешки.

Сорока:
– Звезды – плетут паутину,
В которой планеты запутываются как мошки.

Циолковский задул свечу:
– Зачем наговаривать зря?
Звезды – наши друзья.
Я их сейчас впущу.

За ручку взяться –
Раздался стук:
Отворился люк –
Звезды по полу катятся.

Циолковский:
– Альфа Центавра,
Бетельгейзе –
Ах вы, мои цыплята
Резвые…


Сорока:
– Смотрите – Луна,

Невестин:
– Я выпрыгну на поверхность.
Ах, как бежать легко!
Это удивительная страна!

Сорока:
– Побежали вместе.

Циолковский:
- Только не убегай далеко.

Невестин:
– Ах, какие сальто-мортале
Я делаю здесь легко.
Туземцы, наверно, не знают усталости:
Улыбаются широко.


Циолковский:
– Господа, господа,
Луна лишена атмосферы,
Тут есть микробы, наверно,
Но высокоразвитая жизнь – едва ль.

Невестин:
– Да что вы сидите в ракете,
Константин Эдуардович, идите к нам!
Мы бегаем здесь, как дети,
По лунным полям.


Циолковский:
– Я с радостью к вам примкну,
Чтоб отвести на Луне душу.

Но не успел он к люку шагнуть,
В него попала подушка.

Циолковский на ощупь нашел свечку,
Торопливо зажег,
Света колечко
Легло у ног.
И тут же за сердце взялся:
Невестин  стену бодал,
Дежане скакал
На стуле, как на коне,
Сорока лежал на спине
И смеялся!

Ночь. Сад.
Костёр.
Листья шуршат:
Каждое дерево напрягается, растёт.
Плоды наливаются соком.
Стать одним из них для того хотя бы,
Чтоб утром из-под листка выглянуть боком
Наливного яблока.

Искры летят в бессмертье,
И среди звёзд
Каждая искра выбирает свободное место
И входит в него как гвоздь.

Циолковский подденет землю лопатой,
Подержит над костром
И ссыпет ееё аккуратно
В кучу потом.

Сзади подошли Сорока, Невестин, Дежане:
-Константин Эдуардович, здрасте,
Зачем Вы держите лопату на огне?

Циолковский:
- Почву прокаливаю от жуков.
В космос дорога, ох, нелегка.
Я выбрал лучших учеников.
И что же? В следующей жизни точно переродишься жука.
Жуков или мошек только в космосе нет.
Вот ведь...


Дежане:
- Константин Эдуардович, Вам природу не жалко?

Циолковский:
- Я боюсь стать жужжалкой.
Над океанами ещё можно
Поставить заслон - щит,
Чтоб планктон солнца лишить,
Но сложно,
Господа реалисты,
От насекомых
Землю очистить.
Выход один - космос.

Глава 6


Весна 1970 года.
Звездный городок –
СССР гордость.
Будущего островок.
Зеленые поляны,
Голубые ели
Пересажены с Альдебарана
Или Капеллы.
Дома двухквартирные,
Больница, школа
Перенесены с Альтаира
Или Алгола.
Может быть, человеческий социум не дома,
А снимает квартиру,
Над головою – не солнце,
А Сириус?
Песчаные дорожки.
Прогуливающихся не много.
Выбриты подбородки
С помощью космических технологий.

Космонавт Николаев
В дом заскочил на полчаса.
Радостно пес залаял.
Странно! Не было у него пса.
Открыл холодильник,
Достал бутылку с кефиром,
Пил, пил. Куда все входило?
Похоже, бутыль эфирная.
Вдруг заметил  краем глаза:
Дочка тянется к вазе:
В вазе зефир.

Николаев зажмурился,
Открыл глаза:
Дочка, зефир – эфир.
Показалось!

В кухню вошла жена Николаева Терешкова,
Полила цветок на окошке.

Николаев ущипнул
 Жену.

 - Ай, - вскрикнула женщина.


Николаев:
– Я думал, ты мне мерещишься.


Глава 7


Столовая.
Космонавты обедают.
Официанты немногословные
Обслуживают, бегают.
Они как будто с Капеллы, а там перевернутый мир:
Закажешь рис – принесут сыр,
Закажешь сок – принесут кость.
Приятного аппетита,
Чтоб вам жалеть ни о чем не пришлось,
Жить вечно
И не стареть,
Летать на Вегу
И Антарес.


Николаев и Терешкова едят сыр.
Дочка в кресле, хлебом сорит,
Но никто на нее не смотрит –
Значит, опять эфир.

 Николаев:
– Когда у нас не хватало металла для ракет –
Мы брали большой кедр,
Вырубали кабину и баки,
Главное опередить янки…



Глава 8


Во дворе Николаев
Сидит на лавке.


Подошла Терешкова:
– Ты будешь или нет
Что-нибудь делать по дому?

Николаев:
– Скоро на миллионах планет
появятся космодромы.

Терешкова:
– Смажь дверь,
Вынеси мусор.

Николаев:
– Поверь,
Мы не собьемся с курса.

Терешкова:
– Я одна должна
Убираться и гладить простыни?

Николаев:
– По всей Вселенной слышна
СССР гордая поступь.

Внезапно в разговор
 вмешалась – их дочка.
До сих пор
Она играла в песочнице.
У девочки тонкие косички,
Небольшой рост,
Обличьем –
Дитя звезд.
Но хоть кожа бела,
Не явлением паранормальным,
А ребенком реальным
Она была.

Девочка:
– Фляурус константэнус
Ордоборус окором.

Николаев:
– Подожди, я поправлю антенну,
А то затруднен прием.

Девочка:
– Каракороус орамехи
Гириримус ракакану.

Николаев:
– Подожди, я уберу помехи,
Настроюсь на волну.

Девочка:
– Свиририус сму
Атлантяус бириринал.

Николаев:
– Я ничего не пойму,
Искажен сигнал.

Девочка:
– Я – марсианка,
Живу с вами.

Николаев воскликнул:
– Что я слышу, Валя!?
Это  серьезно,
Я тебе доверял,
Отпускал одну в космос.
Как видно, зря!

Терешкова:
– Как ты подумать мог! -
В глазах слезы,
В горле комок.


Николаев насупился,
Мрачный:
Его супруга
Обманщица.

В этот момент дочка
Выбралась из песочницы,
Отца и мать взяла за руки
И повела туда, где нет старости,
Где под ногами
Россыпи звезд,
И можно на память
Взять себе горсть,
Чтоб потом любоваться ими,
Разговаривать обо всем.
Спрашивать у каждой звезды имя
И называть своё.




Глава 9

1999 год. Россия.
Разруха.
Автор в больнице. Сильно
Коленка распухла.

Пара худых парней
Бродят по коридору, как по краю Вселенной,
Смотрят, как бы из процедурной звезду покрупней
Унести и вколоть себе в вену.

А болеющие бабки
И деды
Живут от звезды до звезды,
Их варят в одном для всех баке.

К старухе-армянке
Пришли армяне – человек двадцать.
Заняли все диваны и лавки,
Сидят, словно нечем больше заняться.
Наверное, ждут,
Когда старуха
Вынет звезду
Из уха.

Палата номер шесть.
Мои соседи:
Старик, высохший весь,
А глаза светятся.
Прошел войну,
Пахал как двужильный.
В итоге – нуль,
Но не обижается сильно.
От второго узнал соседа,
Что он дальней авиации штурман.
Перед тем как сказать все это,
Он минуту думал.

Жарко. Лежим на резиновых матрасах
Мокрые от пота –
В соляном растворе погруженные в транс
Межзвездного перелета.


Штурман:
– Слушай, мой комэска приобрел машину
По льготной цене,
Поехал в универмаг в Каширу
На ней.
Ходил, смотрел, купил сыну глобус,
Себе рыболовную снасть,
Потом вышел, сел на автобус –
И обратно в часть.
Утром жена спрашивает его:
«Где Жигули?»
Он долго не говорил ничего,
Наконец произнес: «Ну, влип».
Или еще: пришел комэска с полета,
Лег спать.
Это было в субботу,
И только в понедельник его разбудила мать.
Он думал, что воскресенье,
В трусах побежал на плац,
А там полка построенье –
Бац.


В дверь заглянула медсестра
И сказала: «Обход».
По правилам транс
Длится не более чем световой год.
Вошел хирург
Михаил Иванович.
За кораблем поспевал на своих двух
Поднимать нас из ванны.

Посмотрел у штурмана локоть,
У старика шею, я засучил штаны,
Но он мое колено не стал трогать,
Сказал: «Обмотай шерстяным».

Произнес:
– Дальше летите,
Ох-хо-хо, когда же пенсия?
Ладно, встретимся на орбите
Альфы Кассиопеи.

Михаил Иванович
Вышел.
Мы снова несемся – гости незваные,
Мимо звезды как пули свищут.

Штурман:
– Мы с комэской на ледовой разведке,
Бывало садились на лед,
И нередко
Проваливался самолет.
Тогда, как с подводной лодки
В глубинах морей,
Мы следили за жизнью робких
Морских зверей.

Я:
- Это странно.

Штурман:
– А однажды с комэской мы спустились в кратер вулкана.
И смогли
Добраться до центра Земли.
Там саламандры:
Я взял одну. Живет теперь у меня в духовке.
Пирожки получаются что надо
У моей  золовки.

Я:
– По-моему это сказки.

Штурман:
– А один раз так  высоко взлетели,
Что Луна оказалась рядом,
На нее сели,
Смотрим: за нами американцы,
В хвост пристроились, гады.
У нас флага нет,
А они свой достали,
И все-таки на Луне
Мы первые побывали.


Я:
–По-моему, Вы заливаете.

Тут вмешался старик:
- На Луне есть мои следы,
                Я на камне там написал:
«Здесь был Вася»

Штурмван крикнул:
– Комэска – ты?
 Я тебя не узнал!..