Три клёна

  ТРИ КЛЁНА
(Поэма)

 (Ко дню Победы, 9 мая. Посвящаю патриотам СССР
и молодому поколению России, чтобы знали, как надо
любить Родину и защищать её от врагов и нашей нечести)

Скажу, читатель, откровенно:
Люблю селян я, земляков.
Когда бывает вдохновенье,
То прославляю их стихом.
Поэму эту посвящаю
Колхозной женщине простой.
Её рассказы вспоминаю,
Что связаны с её судьбой.
Трёх сыновей она растила,
Война родимых отняла.
Терзала мать беда – кручина,
Но не сломила до конца.
Я знаю Русакову Дарью,
Ведь жили с ней в одном селе.
И от души ей благодарен
За то, что рассказала мне.

                1
«Святая русская земля!
Мне отчий край сердечно мил:
Село и речка, луг, поля.
Здесь род мой весь когда – то жил.
В сырой земле давно лежат
Прах милой матери моей,
Отец с ней, свёкор, муж и брат.
Могилок нет лишь сыновей.
Погибли все в краю чужом
В горниле праведной войны.
И опустел наш старый дом,
Лишь в сердце все со мной сыны.
Надеюсь, жду: придут домой,
Меня обнимут сыновья.
Ведь путь не долог уже мой,
Смерть по пятам идёт моя.
Три похоронки сыновей…
Я достаю их иногда…
И целый ряд литых свечей
Горит в святом углу всегда.
И сколько слёз пролито мной
Под кроной шумною ветвей.
Здесь уголок в саду родной
Судьбы – кручинушки моей.
Три клёна – словно три бойца.
С любовью я на них смотрю.
Сынов я вспомню, их отца
И жизнь свою в родном краю.
Имели мы надел земли,
Быков, корову и свиней…
Скотину мы в лугах пасли,
В ночной гоняли лошадей.
И в сев весенний на полях
Иль убирали мы хлеба,
Косили сено ли в лугах,
Дружили с песнею всегда.
Она звенела тут и там
По берегам родной реки.
А в эту пору по домам
С детьми лишь были старики.
Для матерей же молодых
Нужны и в поле малыши.
И на работу брали их,
От зноя сделав шалаши.

                2
Здесь детство с юностью прошли.
Колядовали по домам,
Костры у речки часто жгли,
Сходились там по вечерам.
Гармошка, песни, шум и гам,
С парнями игры при луне.
И расходились по домам
Под птичье пенье на заре.
А долгой зимнею порой
На вечеринку в хату шли
Мы к бабке Фёкле Боровой
И керосин с собой несли.
Она жила в конце села
Одна в большой своей избе
И рада нам всегда была,
И приглашала нас к себе.
Мы приносили спички ей,
Дрова из леса и воды.
Шутили парни наши с ней:
«Ну что, Петровна, подь сюды.
Матаню сбацаем с тобой,
Чтоб задрожала вся изба,
Чтоб испугался домовой
И развалилася труба».
И в блеклом свете хаты той
Мы веселились допоздна.
Сор убирали за собой,
Когда кончалася гульба.
Ватагой шумною домой
Мы шли по улице села.
Сияли звёзды нам с луной,
И ночь, как день, была светла.
Играл на балалайке Стас,
Илья читал свои стихи.
Собаки лаяли на нас,
Кричали третьи петухи.
Щёки мороз щипал, шельмец,
И жёг колени всё сильней.
И пары влюбчивых сердец
Уединялись у плетней.

                3
Я замуж по любви пошла.
Был гармонистом мой Иван.
И свадьба шумною была,
Жених любимцем был сельчан.
Родился первенец сынок,
В честь деда назван был Семён.
Принёс из леса муж росток:
Так был посажен первый клён.
Подружка крёстною была,
Иванов друг – крёстным отцом…
Вновь через год я родила,
Назвали сына мы Петром,
Отца так звали моего.
От ран военных умер он.
Ведь три осколка у него
Сидело в теле с тех времён.
Он за царя ещё кровь лил.
Здоровый, умный был мужик,
И, помню, нам он говорил:
«Какой же, дети, мир велик!
Большие видел города,
Народу в них, как в улье пчёл.
И высотой с церковь дома.
И перед  войском царь как шёл.
Машины видел, самолёт.
И даже в Польше побывал…
И слышал, как «лопух» поёт,
И я о Ленине узнал.
Крестьянам землю он сулил,
Рабочим – фабрики отдать.
И, чтоб в достатке народ жил,
Буржуев надобно изгнать.
Попов, служителей церквей –
Балласт и опиум страны
Изгоним мы со свитой всей:
Они нам больше не нужны.
Наш дом – земля, не в облаках,
И счастье нам себе ковать.
Мы будем все равны в правах
И бед и горестей не знать.
Свобода, равенство – хребет,
В борьбе с царизмом и наш глас.
Эксплуататоров в кювет,
Искореним мы их как класс.
Долой с церквей колокола,
На пушки мы их перельём.
С себя мы сбросим удила,
Другой дорогою пойдём…»
Восстал народ против царя,
Потом – Гражданская война,
Всходила красная заря,
Рождалась новая страна.
Свобода стала нам как хмель,
Всё повернулось  кверху дном.
Каток судьбы, словно рубель,
Всё под собою мял кругом.
И убивал отец сынов,
Брат брата бил, отца, родных…
И наломали много дров,
Руки в крови вояк живых.
И тиф, и голод, нищета,
Много народу полегло.
Забыли Господа Христа…
Всё лебедою поросло.

                4
А я нигде вот не была.
Лишь уносили вдаль мечты.
Я дома кружева плела,
И ткали с мамой мы холсты…
Второй клён Фёдор посадил,
Водичкой тёплой поливал…
«Ну, набирайся, Дарья, сил,
Бог любит троицу», сказал.
Мой старший брат рушку имел,
Ветрянка мельница была.
Всё это сделать дед сумел.
В округе слава о нём шла.
Ведёрко с каждого мешка
Он за работу себе брал.
В разгар работ он мужика
Себе на помощь нанимал.
О нём заботился мой брат:
Поил его он и кормил…
Мужик тому был очень рад.
И ночью хлеб он сторожил.
Петру стал брат крёстным отцом,
А крёстной матерью -  жена.
Пётр рос задирой пацаном,
От деда стать была видна.
Как богатырь, был дед мужик.
И вечно с трубкою во рту.
В боях кулачных – ломовик,
Решал всё сразу, на лету.

                5
Прошло чуть более трёх лет,
Я сына снова родила,
Конечно, чуда в этом нет,
Но дочку я себе ждала.
Чтоб мне помощницей росла,
Девчонке ближе к сердцу мать.
Я это с братом уж прошла
И точно вам могу сказать.
И в честь Чапаева, сынка,
Иван Василием назвал:
«Ты будешь храбрым комполка,
В лампасах красных генерал».
Васька Филипп с Настей крестил.
Гуляли весело два дня.
Филипп, сосед, с Настей дружил,
А Настя мне была родня. 
Больной с постели свёкор встал:
«Я вот что, дети, вам скажу –
Такой я радости не знал
И третий клён сам посажу».
И, взяв Семёна, в лес пошли,
Иван с Петром – рыть ямку в сад,
Росток кленовый принесли
И посадили в один ряд.
«Ты молодец, - сказал отец. –
Продолжил ты, Иван, наш род.
Я чую: близок мой конец.
Видать, живу последний год».
И, как обрёк, недолго жил.
Был похоронен в декабре.
А как внучаток он любил,
Гулял всё с ними во дворе.
Игрушки он им мастерил:
Свистульки, луки, ветряки.
И к маме их моей водил:
"Пошли - ка в гости, мужики…».
А через год мать умерла:
Сердечный приступ был у ней.
От нас домой она пришла –
Упала прямо средь сеней.
Таблеток не было тогда
И докторов, а к бабкам шли.
И, коль случалася беда,
Они лечили, как могли.
И Бог заступником был нам.
Взывали с просьбами к Нему.
И, поклоняясь образам,
Всем сердцем верили Ему.

                6
По деревням мой муж ходил:
Рубил из брёвен он дома,
Продукты в семью приносил,
Скучал, когда была зима.
На свадьбах часто были мы,
Задорно мой Иван играл.
В него все были влюблены…
Муж выпивал, но меру знал.
И вот случилась с ним беда:
Бревно напарник не сдержал,
Видать, сказалися года,
И инвалидом муж мой стал.
Оно упало с высоты,
Не смог мой Ваня отскочить.
Сломало спину, две  стопы,
С тех пор не стал мой муж ходить.
Такое горе было нам.
Без мужика, с детьми – как жить?
А как расстроен был он сам!
Чтоб заглушить боль, стал он пить.
И я ругалась. Самогон
Не стала больше дома гнать.
Тогда просил Семёна он
Ему бутылочку достать.
Подвыпив, жизнь он проклинал:
«За что же, Дарья, почему
Мне Бог судьбу такую дал?
Чем не по нраву я ему.
Мне б лучше сдохнуть поскорей,
Чем так обузою лежать.
Всего три шага до дверей,
А я бессилен даже встать».
Я утешала, говоря:
«Ты Бога, Ваня, не гневи,
Три сына есть ведь у тебя,
Будь рад, не злися и живи…».
Пять лет в постели муж лежал,
Порою плакал он тайком.
Гармонь свою в руки не брал,
И всё игрался он с Васьком.
Бросил Семён в школу ходить:
Нам по хозяйству помогал,
Васька стал грамоте учить.
А Пётр уж пятый класс кончал.
С свекровью трудно нам пришлось,
Но дружно жили с ней всегда.
Так изначально повелось,
Мы не ругались никогда.

                7
И вот однажды белым днём
Влетели, будто на крылах,
В село три всадника верхом
На белоснежных рысаках.
В тужурках кожаных, в ремнях,
И с кобурою на боку,
И сбруя в бляшках на конях,
И стали ездить по селу
Они на сход людей скликать
И к сельсовету подходить…
Один из них стал выступать
И про колхозы говорить:
«Вы каждый тянете свой воз
И день, и ночь, как ишаки,
А вот когда будет колхоз,
Другое дело, мужики.
Машины будут, трактора
И время дома отдохнуть.
И вам в селе создать пора
Колхоз с названьем «Верный путь».
Быков ведите, лошадей,
Коров на ферму и свиней…
В штат наберём нужных людей –
И пастухов,  и сторожей…
Не нужен в поле огород,
Не надо думать, как вам жить…
И кто запишется вперёд,
Будет в начальниках ходить».
Ремни поправив на груди,
Он вынул ручку и блокнот:
«Ну что?! Давайте подходи…
Иль так уж жалко вам свой скот?..».
И загудел, как улей сход.
Вопросы стали задавать.
И если будет неурод,
Как все мы будем выживать?
А без скотины – кто? Лентяй!
Его – то как с нами равнять?
Или пьянчужка, разгильдяй?
Своё ему, что ль отдавать?
Мы не хотим на них горбить.
А жён куда наших девать?
На ферму тоже всех сводить?
И на ночь разных себе брать?
И хохот, свист, пошли вразброд…
Три записались босяка.
Агент кричать стал на народ,
На кобуру легла рука.
«Хотели миром мы решить,
Но вы упрямы, как быки.
Придётся силу применить…».
Стали креститься старики…
«Неделю срока вам даю,
Чтоб поразмыслить, осознать…
Не быть потом чтоб на краю,
Вы курс должны наш поддержать.
Колхозы строить будем мы,
Так наша партия велит,
И вы понять это должны:
Когда вы вместе – легче жить.
Я в сельсовет список отдам.
Захочет, кто в колхоз вступить –
Придёт, запишется в нём сам
И воду зря тут не мутить».
И, оседлав своих коней,
Стегнув нагайкой их со злом,
Пугая кур, собак, гусей,
Галопом скрылись за бугром.
И всю неделю на селе
Лишь про колхоз был разговор:
«Да что ж творится на земле,
Чтоб без скотины был наш двор?
Да мы все с голоду умрём.
Детишки как без молока?
Мы здесь веками уж живём,
Двора лишь нет у дурака».
Кто похитрей – язык «держал».
Отдельной кучкой богачи.
Кирилл подвыпивший кричал:
«Не жрать вам больше калачи!»
И приближалась к нам беда,
И по дворам слух разный шёл.
Так зарождалася вражда –
Великий начался раскол.
Шесть записалось человек
В колхоз, им нечего терять.
Из них и те двое калек.
Лишь языком могут болтать.

                8
И вот семь дней быстро прошло.
Я роковой тот помню день.
Конный отряд въехал в село.
Была весна, цвела сирень.
И грело солнышко тепло,
Скворец на ветке распевал.
На луг коров стадо ушло,
Васёк с собачкою играл.
Оружьем стали угрожать
И загонять силой в колхоз.
А не согласных – забирать…
И крик, и мат, и много слёз.
Ох, что творилось, не поймёшь!
И смута страшная была.
И скот ревел…Средь дня грабёж!
И не звенят колокола.
Порезал нам мой брат свиней
Глубокой ночью во хлеву.
И, посолив, мы поскорей
Зарыли сало всё в саду.
Корову сдали и овец.
Не взяли только наших коз…
А брат мой Фёдор – молодец:
Смекнул – и всё отдал в колхоз.
Бог вразумил его, видать.
А был мужик ведь заводной.
Его не стали забирать,
Не издевались над женой.

                9
Иван был с Федей на «газах».
Муж на меня, на мать кричал:
«Да если б был я на ногах,
Я б ни за что скот не отдал!».
И слушали сыны мои,
Как он агентов проклинал…
Лишь пели песни соловьи,
Да на дворе петух кричал.
А утром Пётр как зашумит:
«Мамань, скорей иди сюда!
Отец ведь мёртвый наш лежит!"
О, горе горькое. Беда!.
Я подскочила; как живой
Лежал мой муж, лишь не дышал.
Я в слёзы: «Ванечка, родной,
Что ж слов предсмертных не сказал?
Или обиделся на нас
И дальше жить с нами не стал?
Ведь время трудное сейчас,
Хоть нас бы словом поддержал».
Ребята стали голосить,
Запричитала в голос мать:
«Да как же нам теперя жить,
Совет кто дельный может дать?».
С женою брат пришёл, родня…
Стали покойника купать.
Семён поддерживал меня.
А брат пошёл доски стругать…
Одели Ваню, гроб внесли,
Соседи стали помогать.
Потом монашки к нам пришли
За упокой псалмы читать.
И трудно было тогда жить.
И горя всем хлебнуть пришлось.
Но проводить в последний путь
Народу много собралось…

                10
А жизнь идёт, не сдержишь ход.
Прошла поминок череда:
И девять дней, и сорок, год…
Разруха, бедность и нужда.
Стали кулачить богачей,
Кто батраков работать брал.
У них дела ведь шли бойчей,
А наш колхоз еле дышал.
Забрали Сенечку служить…
И от него пришло письмо.
Петра начали тормошить
И скоро заберут его.
Васёк героем мой ходил,
Гордился братом – моряком,
А Пётр наш с Дусею дружил,
Только от нас пока тайком.
Свекровь моя стала сдавать,
За хворью, хворь цеплялась к ней,
О многом стала забывать
И не ходить дальше сеней.

                11
С потугой, с бедами колхоз
Стал подниматься, богател…
Мой брат начальник был – завхоз,
За рушкой, мельницей глядел.
Жизнь наша стала веселей,
Затихли ссоры и раздор,
Колхоз расширил клин полей,
Амбары сделал, скотный двор.
И ригу, хлеб где молотить,
Контору новую срубил,
Корыты сделал скот поить
И жатку конную купил.
Брат мой дояркой взял меня,
Со мной была его жена…
И вот, как гром средь бела дня
Пришло известие: «Война…»
Гроза нависла над страной.
На фронт забрали мужиков…
Я потеряла сон, покой,
Переживала за сынов.
Поппер немчура напролом,
В район угнали лошадей.
И я простилася с Петром,
Забрали с ним других парней.
Остались дети, старики,
Всё будто вымерло кругом,
И вдруг детишки у реки
Нашли труп Феди под кустом.
За что и кто убил его,
Из нас родных никто не знал.
Как будет трудно без него,
Всю жизнь нам Фёдор помогал.
Детей Господь ему не дал.
Петра любил он всей душой.
И, помню, раз ему сказал:
«Всё подпишу тебе, сын мой».
Но Бог по- своему решил:
Хозяйства нет и сам убит.
Колхоз наш брата хоронил,
Гроб  был матерею обит.
От горя приступ был с женой,
В могилку к мужу всё рвалась:
«Мне свет не мил будет одной,
И жизнь моя оборвалась».
Домой она еле дошла
И не годилась поминать,
Лишь через месяц отошла
И стала на ноги вставать.
Всё время я с нею была
И Вася ей мой помогал.
А тут свекровь совсем слегла,
Семён нам долго не писал.

                12
Из – под Москвы нам Пётр прислал
Письмо, о крёстном он скорбил…
И что сержантом теперь стал,
И танк тяжёлый он водил.
Стоять на подступах к Москве
Их в обороне будет часть.
А немцы были уж в Литве…
На Ленинград, разинув пасть.
Молниеносно овладеть,
Посеев в наших рядах страх.
И флот Балтийский запереть,
И разгромить его в портах.
Хитёр, коварен, Гитлер знал,
Что, взяв наш город на Неве,
Он наши корни подрубал
И открывался путь к Москве.
Но он истории не внял,
Уроков войн предков своих,
Народ врагов наш побеждал,
Крушил всегда он орды их.
И директивою ЦэКа
Призвал народ страны моей
Бить ненавистного врага
И гнать с земли родной, взашей.
Ни сил, ни крови не жалеть,
Горела, чтоб под ним земля.
И если надо, умереть,
Не сдав свершений Октября.
Просчёты были, что скрывать,
И силой враг превосходил,
Нам приходилось отступать,
И, как петлёю, страх душил.
И вождь виновен в грозах дней,
Себя любил, с плеча рубил,
Перед войной лучших людей
В крови репрессий погубил.
Большой урон нанёс войскам,
Много наделал бед в стране,
И трудно было в боях нам
Два первых года на войне.
И опыт враг большой имел,
Европу под себя подмял,
Союз он быстро взять хотел,
Но фриц под Лугою застрял.
«Забуксовали» их полки,
Им дали в зубы, твою мать!
И каждый метр своей земли,
Геройски стали защищать.
Политруки в первых рядах
Шли в бой без страха на врагов.
В траншеях словом, в блиндажах
Дух поднимали у бойцов.
Каждый окоп как крепость стал.
Хоть бомбы сыпались, как град.
Поднялся тыл? И стар, и млад.
На фронт работал Ленинград.
Заводы, фабрики, цеха,
Стал город, гордом – бойцом,
И цель была у всех одна:
Всё для победы над врагом.

                13
В обход пошёл с юга фашист,
Решил столицу нашу взять…
И в бой вступил с ним Пётр – танкист,
И стал Отчизну защищать.
Бесстрашно танк он свой водил,
В боях смекалку проявлял.
В окопах немцев он давил,
Бронёй пехоту прикрывал.
На острие был. Впереди,
Страх наводил он на врага…
И две медали на груди
За храбрость были у Петра.
Любой ценой ордой своей
Гитлер пытался Москву взять.
Сломить, чтоб дух русских людей
И свой слабеющей поднять.
Разрушить всю, сравнять с землёй,
Как будто не было Москвы,
Всё затопить потом водой,
Чтобы забыли о ней мы.
И наш Верховный ведь не зря
Моральный дух страны учёл.
Парад седьмого ноября
На Красной площади провёл.
Это событие, как зов,
В стране неслось во все концы.
Мы победим своих врагов…
На фронт с парада шли бойцы.
И, укрепив свои ряды,
В котрнаступление пошли,
Чтобы отбросить от Москвы
Фашистской армии полки.
И лопнул план «Тайфун» врага,
Разгромлен фриц был под Москвой.
Воспрянул наш народ! Ура!
И показал характер свой.
Словно единый организм
В битве с врагом стала страна.
И трудовой патриотизм
Вершил великие дела.
Вместо мужей жёны пришли,
Подростки в зданья корпусов.
В короткий срок они смогли
Освоить дело мастеров.
Такой подъём был наш в труде.
Завод «Динамо», «Танкоград»…
И много было по стране
Их трудовых женских бригад.
Штурвал комбайнов, тракторов…
Всё в женских спорилось руках.
В ярмо впрягали и коров,
Ведя за хлеб бой на полях.
Посылки шли на фронт бойцам:
Носки в них, варежки, табак…
Воздам хвалу женским рукам
В лице Беловой, Ковордак…*

                14
Всё на дворе белым – бело.
Год завершился грозовой,
От Сени нам письмо пришло,
Ну, слава Богу, что живой.
Он ранен в ногу был в бою,
В санбате месяц пролежал,
Сейчас опять сынок в строю:
На корабле, как мне писал,
На «Бойком» он в поход ходил,
Десант в портах он прикрывал,
И вражьи баржи он топил,
Покоя немцам не давал.
Семён был храбрым моряком,
В бою энергией горел,
И в послужном списке своём
Медаль и орден он имел.
Семёна командир хвалил,
В письме с золовкой мы прочли,
За сына нас благодарил
С поклоном низким до земли.
Писали с Васей мы ответ.
Для Сени много новостей…
«Эх, мама, жаль, меня с ним нет,
Задали б фрицам мы чертей».

                15
А горе шло с войны в дома
Смертями близких и родных.
Погиб кузнец Шматов Кузьма
И председатель Стас Косых.
Сынка лишились кумовья,
И в плен попал Еськов Иван.
И Богу всё молилась я
За сыновей моих, сельчан.
С тревогой ждали мы вестей,
Фашистов – извергов кляня.
И с почтальоншею своей
Боялись встречи как огня.
В ту зиму трудно мне пришлось.
Плохая весть и к нам пришла.
И…сердце как оборвалось,
А в голове: «Беда! Беда!»
Да, похоронка…Мало слов,
Взгляд затуманило слезой:
«Ваш сын погиб, Пётр Русаков,
В бою под  Вязьмой, как герой».
Читать я дальше не смогла,
Поплыло всё передо мной…
Когда в себя потом пришла,
Золовка рядом, Вася мой.
Соседка Шура тут как тут,
Кума Варвара приползла:
«Ну, Дарья, думали -  капут! –
Ты Богу душу отдала».
А я гляжу и не пойму,
Зачем они все собрались,
И пересохло всё во рту.
И мысли горькие неслись.
Попить водички Вася дал,
На лбу сменил мокрый платок…
Петух, я слышу, закричал.
Пёс на дворе скулил – Дружок.
А в мыслях кружится: «Беда!..
Нет! Нет! Не верю! Пётр живой!»
И по щекам моим слеза
Катилась вниз за ворот мой.
Золовка стала утешать,
А у самой слёзы в глазах.
Я попыталась было встать.
Но силы не было в ногах.
«Ты что, мамань, нельзя вставать,
На лбу поправил сын платок –
Тебе ведь надобно лежать».
И сам переживал сынок.
Я оклемалась через день,
Золовка в ночь со мной была.
Ходила плохо – словно тень.
Но постепенно отошла.
Ведь долго некогда хворать:
Хозяйских дел невпроворот,
За мамой надо убирать
И принимать козы приплод.
Печь в хате надобно топить,
Порядок, стирка – всё на мне.
Всех накормить и напоить,
Весь день как белка в колесе.
Васёк на улице, в избе
Мрачнее тучи стал ходить.
«Клянусь, маманя, я тебе
За гибель немцам отомстить!».
Я забоялась за сынка:
«Ты, Вася этим не шути,
Задумал ты наверняка
На фронт без призыва уйти.
Вот как спущу твои штаны,
Да так задам тебе ремнём,
Забудешь сразу клятву ты…
Не загоняй мать в гроб живьём».
«Со мной не справишься, мамань.
И я тебя очень люблю.
Я выше двери, ты вот глянь,
Любого немца завалю!».
Характера сына знала я,
В душе тревожно стало мне,
А тут ещё его друзья
Всё рассуждали о войне.
Окончив школу, в Ленинград
Мечтал поехать сын с дружком.
Хотел он быть таким, как брат, -
Красивым, храбрым моряком.

                16
И вновь в семье моей удар:
Свекровь в иной мир отошла…
Одни гробы в жизни! Кошмар!
Но эту смерть я уж ждала.
Могилку рыла ребятня,
В колхозе клячу запрягли.
Собрались близкие, родня,
И на погост тихо свезли.
Свекровь, конечно, жалко мне.
Всю жизнь меня дочкой звала.
Всегда порядок был в избе,
Внучат на ноги подняла.
Меня любила, берегла,
Все это знали на селе.
Домой меня с фермы ждала,
Обед всегда был на столе.
Вставала с зорькою она,
Меня старалась не будить,
Накормить коз и кур, Дружка,
Водички даст им всем попить.
Себя держала в чистоте,
Любила праздники встречать,
И никогда, ни разу мне
На жизнь не жаловалась мать.
В конце сказала: «Всё нутро,
Дочка, во мне стало гореть,
И пусть бы жил мой внук Петро,
А мне бы надо умереть».
Но время лечит, отлегло
От сердца тяжесть и боль с ней.
Пригрело солнышко, тепло –
И на душе стало светлей.
Покрылась травкою земля,
Козлятки прыгают мои,
Звоном наполнилась земля,
Ожили мошки, муравьи.
На гнёздах гомонят грачи,
И сад покрылся, как фатой,
И соловьи поют в ночи.
Зимы как не было лютой.
В жизни волшебница весна.
Добро, надежду нам несёт,
И не помеха ей война,
Всё обновляется, растёт.
Наш с севом справился колхоз.
Всё бабы, дети да деды
За мужиков тянули воз.
Снося все тяготы судьбы.
А как иначе? Ведь беда
Нависла смертью над страной.
Пока идёт сейчас война,
И будем жить одной судьбой.
И на двоих с золовкой мы
Мой засадили огород:
Картошку, свёклу, огурцы…
И вместе с ней ведём уход.
Одной ей скучно жить в избе.
«Хоть волком вой», - скажет она.-
Ветер гудит в печной трубе,
И я боюсь ночью одна».
К тому же хватит на троих
На год продуктов нам сполна.
Золовка мне среди родных
Стала теперь, словно сестра.
И зиму всю у нас жила.
Нам в горе легче вместе с ней.
Поговорим, решим дела –
На сердце станет веселей.

                17
…Что значит молодость, весна!
В сердце огонь, вскипает кровь,
Душа звенит, словно струна…
Пришла к Василию любовь.
Он изменился, постатнел.
И с нетерпеньем вечер ждал.
«Влюбился, что ли?» Он краснел
И матери не отвечал.
Село не город: видят тут
И слышат всё, и где, и что.
Лишь на одном конце чихнут,
А на другом уж знают кто.
С золовкой знали и ведь мы:
Домой с гулянок провожал
Он дочь погибшего Кузьмы,
Но сам от нас это скрывал.
А что скрывать? Это не грех:
Жизнь так идёт из века в век.
Фрося красивей сверстниц всех,
И мать – хороший человек.
Отец Кузьма был молодец.
В округе каждый его знал.
Был на все руки он кузнец,
Во всём селянам помогал.
Но жизнь война оборвала.
И сколько будет вдов, сирот…
А вот любовь к детям пришла
В такой суровый, тяжкий год
Любовь сравню в жизни с весной.
Они как сёстры – близнецы.
Придут под белою фатой
Со звоном счастья в бубенцы.
Любовь нам в сердце не сдержать.
Не сдержат стены и замок.
Когда придёт, не угадать.
Она как с гор весной поток.

                18
Неся потери, напролом
Фашисты пёрли вглубь страны.
Но в отступлении с умом
Его изматывали мы.
Крепили воинов ряды,
Срывали планы на захват,
Копили силы для борьбы,
Чтобы врага погнать назад.
И экономика в стране
Стала на рельсы ВэПэКа.
И все мужали на войне.
Пошла и техника в войска.
Прошёл наш страх, разобрались
Мы в кознях Штатов, англичан…
Бесстрашно с немцами дрались
В тылу отряды партизан.
Мосты взрывали и склады,
И под откос шли поезда.
Адольф кричал на все лады:
«Идёт неправильно война!..»
А стариков кто бьёт, детей
И жжёт селенья, города,
Терзает наших матерей?
Не ты ли, подлый немчура?
Мы на своей земле живём,
И нам Отчизна дорога.
И потому мы крепко бьём
Нам ненавистного врага.
Найдём изменников – служак,
Кто восхваляет твой успех,
Мы перебьём их, как собак,
Настигнет кара наша всех.
Союз нам словно один дом.
Путь Ленин верный указал,
А приходил кто к нам с мечом.
Тот от него и погибал.

                19
Не только трудно мне одной
Жилось в суровые те дни.
Задет был каждый дом войной.
Беда и горе рядом шли.
И к нам в район фашист пришёл.
И оккупировал село.
«Новый порядок» он навёл:
Террор, насилье, кровь и зло,
Грабёж, поборы и разбой.
Стрелял невинных он людей
Своей кровавою рукой,
Он не щадил даже детей,
Окопы рыть людей гонял.
Позорил девок наших, баб,
Людей на рабство угонял,
Сжигал дома, нажитый скарб.
Нас выставлял, как щит, живых,
Когда прочёсывал он лес
И в тех местах наших святых
Глумился, словно страшный бес.
И дом не бросишь, куда бечь?
Раз ночью к Васе друг пришёл.
От немцев сына чтоб сберечь,
Он к партизанам с ним ушёл!
Чем так дрожать, не спать ночей:
А вдруг прознает фриц, придёт? –
Кровавых этих палачей
Пусть лучше сам сынок мой бьёт.
Конечно, в сердце моём страх,
И на душе мне нелегко.
Как говорится, на губах
Ещё у Васи молоко.
И, слава Богу, что у нас
Ходил наш в старостах Филипп.
Сколько селян от бед он спас
И сам в конце концов погиб.
А то в соседском вот селе
Ну, просто зверствовал Артём.
Он был всегда «навеселе»
И взглядом злым жёг, как огнём.
При встрече прихвостень – палач
Найдёт причину для беды.
Хоть разорвись, клянись и плач,
Не миновать его вражды.
Покрыл позором жизнь в конце,
Свою Артём и заслужил,
Он был повешен на крыльце,
Где комендант немецкий жил.
Какой был утром шум и гам,
Зиверт пытал наших сельчан.
Водил солдат он по дворам.
Искали смелых партизан.
Погиб Филипп, мы все скорбим.
Артёма же клянёт народ.
Один стал близким и родным,
Другой позором покрыл род.
Не вечно зло. Судья – Бог нам.
И правде Он упасть не даст.
Жизнь всё расставит по местам.
Бог по заслугам всем воздаст.

                20
Давно опала уж листва,
Припорошил землю снежок.
Без cыновей одна тоска.
Застрелен немцем пёс Дружок.
Своей собачею душой
При виде немцев он зверел.
Дружок был ростом не большой,
Но с яростью на них летел.
Кидался в ноги и кусал.
Без поводка не удержать.
Дружок и тот вот понимал:
Идёт враг грабить, отнимать.
Всех наших коз бандит забрал,
Лишь кур осталось пара штук.
И с огорода всё убрал:
Морковь, картошку, свёклу, лук.
С золовкой горились всё мы,
Как будем зиму зимовать…
А вот у Насти, у кумы,
Спалили дом, убили мать.
Полгода зверствовал у нас,
Фашист, потом ушёл на юг.
А где сынок, Семён сейчас,
Не знала я: однажды вдруг…
Пришло от Сени два письма.
Одно Василий написал.
Их принесла моя кума –
С райцентра свёкор передал.
Письмом Василий удивил:
На фронте он уж под Орлом.
В разведку много раз ходил,
Они в одной части с дружком.
Упрямым, смелым был сынок.
В селе своём верховодил,
Отвага стала ему впрок,
Он в разведроту угодил.
И Фросенька на фронт ушла.
Ведь отговаривала мать
И так, и сяк, но не смогла
Свою дочурку удержать.
«Без Васи тут я не смогу,
Быть вместе с милым мы должны.
Я всё равно его найду,
На фронте встретимся с ним мы».
Понятно мне, я молодой
Сама была – огонь в груди.
Летела к Ванечке стрелой
На крыльях девичьей любви.

                21
Семён мой в госпиталь попал:
Осколком ранен был в живот.
И с корабля он нам писал,
Когда ходил ночью в поход.
«Днём невозможно в рейд ходить:
От нас противник далеко.
Он успевал всегда бомбить,
Нам приходилось не легко.
К тому же немец занимал
Плацдарм удобный – Ялта, Керчь.
И самолёты поднимал…
Нас днём он быстро мог засечь.
А наш крылатый щит в войне
Мощью такой не обладал:
Аэродромы в глубине –
И часто к нам не поспевал.
А ночью мы были в строю.
Врага бить, в бой рвались мы все.
Задачу, выполнив свою,
Мы возвращались в Туапсе.
Ты не волнуйся за меня,
Всё у меня, мама, путём.
Мы всё сильней день ото дня,
Поверь: мы немцев разобьём.
Не скрою: так хочу домой!
Мне часто снится речка, дом,
И на заваленке с тобой
Сидим мы, мама, под окном. 
И так мне жаль, мама, Петра,
Не верю, что погиб брат мой…
Его письмо пришло вчера,
Писал ещё, как был живой.
Я так расстроился, до слёз,
Ох, сколько бед несёт война!
Как много было светлых грёз…
Но правит балом всем судьба.
Ну, вот и всё, целую всех,
Вам до свиданья говорю.
За нас молитесь, за успех,
Всех обнимаю вас, люблю».
С золовкой дали мы ответ.
И, помолившись, легли спать.
Тревожны думы, и сна нет…
Смогу ль сынов я увидать?
Стал Пётр мне сниться по ночам.
И всё один и тот же сон.
Приходит с Дусей он в дом к нам.
«Благослави нас…» - просит он.
В рубашке белой, чуб волной,
А Дуся в платье голубом,
Цветы у ней в руке одной,
Другой под рученьку с Петром.
И сон такой, как наяву:
Навстречу с Ваней к ним идём,
В руке икону я держу,
И крестим их с мужем вдвоём.
Проснуся я, слёзы рекой…
Такому в жизни не бывать.
И муж Ванюша, и сын мой
В сырой земле давно лежат.
Вот как сложилося в судьбе:
Погиб сынок в расцвете лет.
И у Петра в родном селе
Могилки даже и то нет.
И Дуси нет, в земле лежит.
Позора ей было не снесть…
Поймал её злодей – фашист
И осквернил девичью честь.
О, Боже, праведный скажи.
Мы в чём повинны пред Тобой?
Ты вразуми нас, поддержи
Изгнать врага с земли родной.

                22
А немец к Волге подступил.
И цель одна – взять Сталинград.
Для нас он важным пунктом был.
А мы всё пятимся назад.
Стал укреплять фашист ряды,
Чтоб взять скорее волжский порт,
Кавказ отрезать от страны
И расколоть наш общий фронт.
Лишить кавказской нефти нас
И перекрыть нам хлебный путь.
Чтоб истощился наш запас,
Страну в бараний рог согнуть.
Поставил Гитлер всё на кон,
Чтоб свой престиж в войне поднять.
Потом ударом с двух сторон
Под свой сапог Москву подмять.
Мы разгадали его план,
«Помочь» ему решили в том.
Чтоб заманить его в капкан
И упредить удар потом.
Подвижки Западный наш фронт
Стал делать так, чтоб враг узнал,
Поверил в наш он этот форт
И там войска свои держал.
И сами скрытно в Сталинград
Стали подтягивать войска,
Чтобы устроить немцам ад,
Разбить их тут наверняка.               
И контрудар готовить свой,
Пуская немцам пыль в глаза.
Мы день и ночь вступали в бой,
Чтоб истощить силы врага.
Чтоб закрепиться он не смог,
Сбить наступательный порыв,
Опору выбить из – под ног,
Хребет врагу переломив.
Постановлением ЦэКа,
Сковать чтоб больше вражий стан,
Была усилена борьба
В тылу героев – партизан.
Задачи были решены.
Не распознал фашист обман.
И, навязав сраженье, мы,
Осуществили дерзкий план.
В масштабной битве на земле
Сраженье выиграли мы!
И сорок третий год в войне
Стал переломным для страны.
Сто тысяч немцев взяли в плен.
Сто пятьдесят тысяч нашли
Свою здесь смерть у крепких стен,
За что, не зная, полегли,
Прославили мы город свой.
Наш подвиг жить будет в веках.
И Сталинград – город – герой –
У нас у всех был на устах.
Весь мир поверил в мощь страны.
И начался врага отход.
Мы в единении сильны,
И не сгибаем наш народ!

                23
 Как тяжко было нам зимой:
Забор ломали, топить печь.
И погреб был почти пустой,
И нет муки, чтоб хлеб испечь…
Но всё осталось позади.
И ход времён нам не сдержать.
Сердца отвагою в груди,
Зовя к победе нас, стучат.
Всё больше радостных вестей
Приносит Совинформбюро,
И много наших областей
От немцев освобождено.
Но враг коварен и силён:
Пополнив строй своих солдат,
Под Курском взять задумал он
Реванш за город Сталинград.
По плану немцев «Цитадель»
Удар внезапно нанести,
Продолжить свой захват земель,
Всё сокрушая на пути.
От этой схватки – фюрер знал! –
Зависеть будет ход войны.
«Любой ценой, - Гитлер кричал, -
Мы разгромить русских должны!»
Всё было стянуто, чтоб цель
На Курском выступе решить,
Осуществить план «Цитадель»,
Красную Армию разбить.
А мощью армий «Центр» и «Юг»
Стать должен танковый кулак.
Нас обойти, замкнуть свой круг
И отомстить за Сталинград.
Но враг ослеп в припадке злом,
Забыл, на чьей земле стоит.
Здесь каждый куст, овраг и дом
Укроет нас и защитит.
Мы разгадали план – реванш.
И тут утёрли немцам нос…
И лейтенант, разведчик наш,
Василий лепту свою внёс.
Ходил в разведку в тыл врага.
Пускал составы под откос
И брал не раз он языка,
В штаб, доставляя на допрос.
Узнали час, какого дня,
Пойдёт фашист и в два утра
Артиллерийский шквал огня
Накрыл позиции врага.
Застали немцев мы  врасплох,
Враг думал: мы вперёд пошли.
В войсках у них переполох,
Потери крупные несли.
Но нет! В атаку не пойдём!
Подпустим немцев ближе, чтоб
С укреппозиций их огнём
Прямой наводкой встретить в лоб.
И обороной в три ряда
Сбить наступающий порыв.
И измотать силы врага,
Атаки все его отбив.

                24
И авангард «Пантер» взревел,
Броня врага вперёд пошла.
Мы повторили артобстрел.
Плотность огня сильней была.
И самолёты свысока
Войска бомбили с двух сторон…
Как доля воинов горька:
Земля дрожала, скрежет, звон.
Смешалось всё в дыму, в пыли.
Всё небо  всполохах огня,
И не видать кругом ни зги,
Кромешный ад средь бела дня.
Броня наткнулась на броню,
В победе был уверен фриц.
Сошлися в танковом бою
Пятнадцать сотен единиц.
Земля горела и металл.
Стеной стоял русский солдат.
Такой отпор фашист не ждал,
И задохнулся супостат.
То там, то здесь уж отступал.
На карту всё поставил Гот.
Резервы все свои бросал,
Под Курском чтоб прорвать наш фронт.
Но фронт наш был, словно гранит,
И зря победы ждал Рейхстаг.
Был обескровлен и разбит
В боях под Прохоровкой враг.
Тридцатьчетвёрка, русский танк,
Превосходил «Тигра» в бою.
Нет! Мы не шли на нём ва – банк,
Смекалкой брали их броню.
Бесился Гитлер и Кейтель…
Верх не смогли над нами взять.
План провалился «Цитадель»,
Фашисты стали отступать.

                25
Письмо в начале сентября
Сынок Василий мне прислал:
«Прости, маманя, ты меня,
Что долго вам я не писал.
Такие тут дела пошли,
Снять было некогда сапог.
Мы день и ночь били врага,
Всласть покурить и то не мог.
Такой порыв, такой накал,
Успешно стали наступать.
«Лев обороны» - генерал
Модель – не смог натиск сдержать.
Бойни не видел я такой.
Изгнали немцев из Орла.
Погиб Григорий, дружок мой.
И вот меня пуля нашла.
В руинах город. Весь разбит,
Дотла, что смог, фашист спалил.
И всё сознательно бандит,
При отступлении крушил.
Почти и жителей нет в нём:
Побил, взял в рабство, лиходей.
И гнев жжёт сердце, как огнём,
Казнить их надо сволочей.
Пишу из госпиталя я.
Уж скоро в часть свою вернусь.
Большая радость у меня,
С тобою, мама, поделюсь.
Стал от наркоза отходить,
В глазах моих ещё туман,
И так хотелось очень пить,
Рукой искал с водой стакан.
И, чую, руку кто – то взял,
И так приятно стало мне,
Рука – девичья, я понял,
И мысль мелькнула в голове.
Открыл глаза. О, Боже мой.
И сердце вмиг как застучит:
На стуле рядышком со мной…
Любовь моя в слезах сидит!
Чуть было с койки не вскочил,
Спасибо, Фрося, не дала.
Ком счастья к горлу подступил,
И позабыл я все слова.
И, наклонившись, целовать
Стала меня нежно она.
Я слёз своих не смог не сдержать,
Свела на фронте нас война.
Плескалось счастье через край,
В чаше любви, с Фросей, у нас.
Да вот он тут, в палате, рай.
Не зря ж Господь от смерти  спас.
«До сердца пуля не дошла, -
И, развернув платочек свой,
Мне Фрося пулю подала:
Как талисман храни ты свой.
Бога молила, Вася, я,
Чтобы нам встретиться с тобой,
Любовь к тебе несла моя.
Ты в сердце был всегда со мной.
Я за тобой шла по пятам.
И вот  нас случай свёл какой,
Не верю я своим глазам.
И хорошо, что ты живой.
Я санитаркой здесь служу.
Младший сержант уже сейчас,
Теперь я рапорт напишу,
Чтоб вместе в часть послали нас».
Как хорошо мне, мама, с ней,
Такого я не ожидал.
Вот сколько сразу новостей
Вам о себе я написал.
Ну, вот и всё, привет родне,
Вам до свиданья говорю.
Писать не надо пока мне,
Здоровья вам, я вас люблю».

                26
Союз окреп наш, пробил час,
Погнали вспять лютых врагов.
Освобождён уже Донбасс,
Много селений, городов…
Вздохнул свободный Ленинград,
Блокада порвана была.
Насмерть стоял город – солдат,
Не пал от клешней он врага.
И, как хотел, враг град не стёр
С лица земли, не распахал,
Хоть был коварен и хитёр
И финнам землю не отдал.
В нём не была нога врагов
С времён Великого Петра.
План Барбаросса – игра слов,
Бред сумашедшего, мура.
…Прислал нам весточку Семён.
Он коммунистом теперь стал,
Второй медалью награждён,
Вручал сам вице – адмирал
Владимирский, благодарил,
Новороссийск геройски взят.
Он Черноморский флот хвалил,
Особо наш морской десант.
«Тут у меня много друзей,
Ты не волнуйся так, мамань.
Сейчас мы мощью кораблей
Удар готовим на Тамань.
Теперь нас немцам не сдержать,
И силы в мире такой нет,
В достатке стали получать
Оружье мы, боекомплект.
И самолётов уж не счесть,
Покоя нет от них врагам,
И превосходство в этом есть.
Сражаться легче стало нам.
Письмо от Васи получил.
Меня обставил младший брат,
Признаюсь, очень удивил,
Василий наш – уж лейтенант.
Глядишь, и будет генерал,
Как напророчил наш отец.
Ответ ему я написал,
Поздравил Васю: «Молодец!».
Как вы готовы там к зиме?
В колхозе как идут дела?
Пиши подробно, мама, мне
Все ваши новости села».

                27
Хранит пусть вас Господь сыны.
С золовкой молимся за вас,
И Петю вспомнили с ней мы,
Усопших всех в роду у нас.
Стали считать, сколько дворов
Горе нашло у нас в селе.
Уж два десятка мужиков –
Селян погибло на войне.
Под утро лишь заснула я,
И мне приснился вещий сон.
Идёт состав, вокруг поля,
Церковный слышен перезвон.
Нет паровоза впереди,
И лишь колёса -  тук – тук – тук.
И мрак стеною позади,
И тише, тише колёс стук.
И стихло всё: и стук, и звон,
А надо мной лазурь небес…
И вспыхнул вдруг первый вагон,
Клуб вверх огня, и он исчез.
Стали гадать с золовкой мы –
И так, и сяк мой сон крутить.
Душа в предчувствии беды,
Её тревога холодит.
Нет паровоза…Вани нет.
Первый вагон…Сынок Семён,
Видать, погиб, не видит свет,
И дух на небо вознесён.
И так расплакались мы с ней,
Нейдут на ум наши дела.
Прошёл бы день этот быстрей.
Чтоб похоронка не пришла.
Но быть чему уж суждено,
Как не хитри, произойдёт…
И вдруг я глянула в окно,
А почтальонша к нам идёт.
И закружилась голова…
По шторке вниз сползал паук.
Сказа лишь: «Ох, весть плоха…» -
И повалилась на сундук.

                28
Четвёртый год пошёл войны,
Легче дышать стала страна,
Окрепли духом, телом мы.
Сильнее бьём теперь врага.
Ещё рывок, ещё нажим –
И грянет крик «Ура!», как гром.
Настанет день, освободим
От немцев полностью наш Дом.
Загоним в логово зверьё.
Его в нём будем добивать.
Хоть зубы скалит шакальё,
Но нас теперь не испугать.
Восстал народ балканских стран.
И в коалиции раскол.
И  главы Штатов, англичан
Засеменили к нам за стол.
Стали они осознавать:
Без них съедят в Европе торт.
И, чтоб куски себе, урвать,
Они открыли второй фронт.
Поняли слуги сатаны
Порыв победный наш силён
И финны вышли из войны,
Крым, Ленинград освобождён.
И Украина, Беларусь,
Из стран балтийских изгнан враг.
Да ты и впрямь – Святая Русь:
Господь несёт нас на крылах.
И мы уж к Висле подошли.
Белград свободен, Бухарест,
Свободу венгры обрели,
Сорвал Париж фашистский крест.
Ликуй страна, гордись, народ,
Строчи на радость автомат,
Пошёл войны последний год.
И торжествует наш солдат.

                29
И вот настал войны тот час,
Мы все готовы, как один.
И в пять утра звучит приказ:
«Вперёд! К победе! На Берлин!»
За три минуты до конца
Артиллерийского огня
Сигнал: «Включить прожектора!»
И стала ночь светлее дня.
Враг растерялся. Ослеплён.
И авиацией налёт
Такой был силы нанесён,
Не скоро фриц в себя придёт.
Пехота с танками пошли.
Всё сокрушая на пути.
И дрогнули тогда враги -
С укреппозиций отошли.
Но закрепились на втором
Валу. С Зееловских высот
Нас плотным встретили огнём.
Застопорили мы свой ход.
Но нам затяжка не нужна,
Не должен враг в себя прийти.
Команда Ставкою дана:
В обход удары нанести.
Чтоб силой сразу трёх фронтов
Сковать фашистские войска
И сокрушить город Зелов,
Все укрепления врага.
Резервы все ввёл Гитлер в бой:
«Насмерть стоять! Не отступать!
Спасти Берлин любой ценой!»,
Но нас уж было не сдержать.
Наш натиск с каждым днём крепчал,
Порвать ряды врага смогли.
Рубеж второй фашистов пал.
К реке мы Шпрее подошли.
Врага чтоб в схватке превозмочь
И поломать ему клыки,
Огонь вели и день, и ночь
Артиллерийские полки.
Кольцо сжималось, враг сдавал.
Взят город Котбус, Шпренбер, Форст.
К Берлину фронт наш подступал,
И третий пал врага форпост.
И фронт союзников к нам шёл.
День исторический войны
В центре Германии нас свёл,
На Эльбе встретились с ним мы.
Был взят Берлин и пал Рейхстаг.
Салютовала нам Москва,
Мы водрузили красный флаг.
Разбили подлого врага.

                30
Изгнан фашист с родной земли.
К севу готовилось село.
В колхоз три трактора пришли,
С ними быстрей дело пошло.
Навоз возили на поля,
Для снега ставили щиты…
Воздаст потом всё нам земля
Хлебом весомые пуды.
Крепчали кадры эМ Тэ эС,
И шёл ремонт в них тракторов,
Имели в жизни большой вес
И для колхозов и дворов.
Машины были на ходу,
И инвентарь весь прицепной.
И помогал город селу.
Чтоб сев прошёл дружно весной.
Он нашим шефом в труде стал:
Вёз инструмент, запчасти нам,
Своих рабочих присылал,
Их расселяли по домам.
Собранья, митинги велись.
Большой подъём был у людей.
Соцобязательства брались,
Побить, чтоб норму трудодней.
Вступали в партию, чтоб быть
В первых рядах наверняка…
И я смогла установить
Рекорд в надоях молока.
В районе лучшей я была,
В газете был и мой портрет.
Работой я себя спасла,
В делах и горя будто нет.
И затяжной была весна.
С победой сев у нас совпал.
Была окончена война,
Стране весь мир рукоплескал.
Стала домой я Васю ждать:
Хоть он один придёт живой.
И не могла тогда я знать,
Что сын погиб в Берлине мой.
Это потом письмо прислал
Ротный Василия Габиб.
И всё подробно рассказал,
Как сын Василий мой погиб.
Знать так начертано судьбой.
Так указал Господний перст:
Остаться в горе мне одной,
Нести тяжёлый жизни крест.

                31
Слава погибшим и живым,
Сберечь мы Родину смогли.
Урок потомкам, молодым,
Мы от фашизма мир спасли.
Великий труд и героизм
Проявлен нами был в войне.
Был верен наш патриотизм
Заветам Ленина в стране.
Не меньший труд нам предстоял,
Чтоб из руин страну поднять.
Съезд коммунистов план принял
С сороковым годом сравнять
И превзойти в делах тот год,
Поднять разрушил, что фашизм,
И чудеса творил народ,
Строя в стране социализм.
Росли заводы, города,
Каскад на реках мощных ГЭС,
И поднималась целина,
Расщеплен атом был в АЭС.
Магнитка, БАМ и Уралмаш,
Шахты Донбасса, корабли…
Всё это путь победный наш,
И в космос мы слетать смогли.
Снижались цены каждый год.
Народ от счастья ликовал.
Шагал уверенно вперёд.
Высоты новые он брал.
Державой сильной стали мы,
Не страшен был любой нам враг.
Народы были все равны,
Как символ мира, стал наш флаг.
На все свершенья нас вела
В мирных делах, в годы войны
И стержнем всех побед была
Наша Компартия страны.

                32
Давно закончилась война…
Ушла золовка в мир иной,
Осталась я совсем одна,
Дом покосился мой родной.
Течёт и крыша в двух местах,
Стал не под силу огород,
Как в дымке, мир в моих глазах.
Угас наш русаковский род.
Какие планы и мечты
Были у нас с Ваней, с детьми.
И вот финал – одни гробы,
Нет никого и из родни.
Утехой клёны – сыновья,
С любовью я на них смотрю.
Общаюсь с ними часто я,
И, как с живыми говорю.
Поглажу каждый клён рукой
И, как к груди, прильну к нему.
Коснусь коры своей щекой,
И поцелую, обниму.
Листвою клён зашелестит,
Помашет ветками он мне,
Со мной как будто говорит:
«Спасибо, мамочка, тебе,
Что навещаешь нас в саду
Ты в праздник, в будни, в трудный час
И всё ругаешь ты войну,
Что разлучила с тобой нас».
Я чую, ствол слегка дрожит,
Как будто плачет мой сынок.
Из глаз моих слеза бежит,
Сорвавшись, кружится листок.
Стоят, как три богатыря,
Память моих счастливых дней.
И алым всполохом заря
Ласкает крону их ветвей.
На праздник Пасхи – день святой,
Я на погост к родным хожу.
Обычай издавна такой,
Потом к правленью я иду.
Погибшим жителям села,
В войне, там им кресты стоят.
А на плите их имена
Златыми буквами горят.
Я три яичка там кладу
И по конфете всем сынам.
Домой уставшая бреду,
Меня никто не ждёт уж там.
Под клёны сяду на скамью
И обопрусь на палку я.
Пригревшись, я и задремлю…
Скорей бы Бог забрал меня.
Совсем не страшно умирать,
Как перст одна среди живых.
И вдруг Господь даст увидать
Там, в небесах, сынов родных?»

                33
…Словно скакун бегут года,
Седьмой десяток разменял,
И позвала в село душа,
Давно я там уж не бывал.
Собрав нехитрый саквояж,
Еды с собой на пару дней,
С женой отправились в гараж
Мы за машиною своей.
Уж скоро будет двадцать лет
Машине нашей «Жигули»,
С ней поздоровались: «Привет».
Она для нас как член семьи.
И безотказно служит нам,
Нас никогда не подвела,
Её обслуживаю сам,
Всегда исправной чтоб была.
С любовью «ласточкой» зову.
Мы Крым объехали, Кавказ,
На ней мы ездили в Москву.
В селе бывали много раз…
Давно Воронеж позади,
Село с пригорка вижу я,
И что – то ёкнуло в груди:
«Ну, здравствуй, Родина моя!
Край соловьиный, отчий край,
Счастливой юности пора…»
Вот в землю вросший сруб, сарай
И…сняты с шашек провода.
Разбиты окна, нет дверей,
Вокруг бурьяном поросло.
Нет хат соседских и людей,
Почти всё вымерло село.
Колодец был, дубовый сруб.
Вокруг него стоял плетень,
А рядом рос красавец дуб,
Теперь один трухлявый пень.
Завален мусором он был,
Была чистейшая вода.
Дворам пятнадцати служил,
И летом чистили всегда.
Стоит засохший старый сад,
Что с мамой в детстве я сажал.
И я поездке был не рад,
Такого я не ожидал.
И стало тяжко на душе…
И блеет жалобно коза,
Сдавило сердце, больно мне,
И навернулася слеза.
Открыл в машине я капот,
Проверил масло, антифриз.
«Теперь поедем на погост,
Тут ясно всё…Валя, садись…»
К могилке мамы подошли,
Крестясь, покланялись с женой.
В гробничке ландыши росли,
Ещё, посаженные мной.
Прошло почти уж сорок лет.
Два взрослых сына у меня,
А деда с бабкой у них нет,
Без них в селе и вырос я.
Прошлись по кладбищу с женой,
Чтобы поклон родным воздать…
«Ну что ж поехали домой,
Нам даже негде ночевать».
«Прощайте, - тихо я сказал, -
Родные, близкие, друзья».
И… вдруг я клёны увидал,
И бабку Дарью вспомнил я.
Души добрейший человек,
Теплом лучилися глаза.
Хоть был нелёгок её век,
Но не озлобилась она.
Под кроной клёнов – сыновей
Я с ней беседовал не раз.
И вот в поэме вам о ней
Я передал её рассказ.

                34
Её могилку не нашёл,
Лишь там сирень буйно росла,
В раздумьях я к правленью шёл.
И, как огонь, обида жгла.
Да что ж так жить стали в стране?
В груди не сердце, а гранит.
Сыны погибли на войне,
И мать забытая лежит…
И обелиск обшарпан весь,
И покосились все кресты,
Не разобрать фамилий здесь,
Лежать засохшие цветы.
И нет уж славной той страны,
Что как родная была мать.
За ту погибли, что сыны,
Врагу её чтоб не отдать.
За доллар продались вожди
И без войны сдали врагам.
Страну порвали на куски,
Как тряпку бросили к ногам.
Повсюду смуты, беспредел,
Не перестройка, а погром.
Кто власть имел – забогател,
И нечисть вылезла кругом.
Вновь насаждён капитализм,
В душе нет песен, а тоска.
Отчизна, Честь, Патриотизм,
Как дым, ушли за облака.
Народ стал быдлом, нищета…
Заводы уж в частных руках.
Разврат и пьян, и наркота,
Война в Чечне, страх в городах.
…Округе всей клёны видны,
Их Бог хранит в укор всем нам.
И рядом нет уже избы…
Катились слёзы по щекам.

-----*----*----*----*----*----*----

П. Шматов
Октябрь 2003 – апрель  2004г.

*Белова – станочница
Ковордак - трактористка
 
                ОТКЛИКИ ЧИТАТЕЛЕЙ НА МОИ СТИХИ В СБОРНИКАХ

                ТАК ДЕРЖАТЬ! ДЕРЗАЙ!

    Стихи Петра Митрофановича мне пришлись по душе. В них широко просматривается творчество автора, умение правильно мыслить и не только удачно сложить рифму, но и изложить в стихах реализм мысли, определённую глубину знаний природы и души человека. Местная природа описана хорошо, с душой и любовью к ней. Особенно красочно описан лес в золотую осень.
    Поэму «Три клёна я прочитал на одном дыхании. На мой взгляд, она написана просто, самобытно, в чисто русском народном стиле, без вычурных выкрутасов, но в то же время с точки зрения истории, верно. А это очень важно в любом произведении, в котором идёт речь о событиях Великой Отечественной войны.
    Хорошо и, я бы сказал, глубоко, продуманно показана душевная боль, мужество и стойкость главного действующего лица – Дарьи, её страдания из – за гибели троих детей,
других родных и близких, её стойкость в перенесении всей физической трагедии, постигшей её семью. Она до конца жизни своей стойко пронесла тяжёлый крест и не потеряла человеческого лица.
В лице Дарьи показана не только мать -  героиня, и Родина – мать. Да, именно Родина – мать, положившая на чашу весов победы все, что могла, всё, что  имела, даже самое дорогое – своих детей.
     В поэме видна истинная любовь к Родине, которая помогла одержать победу над заклятым врагом человечества – фашизмом. На примере Фроси хорошо показан патриотизм тысяч и тысяч наших девушек и женщин в годы войны, их самоотверженность не только в тылу – на колхозных полях, у станков на заводах и фабриках, но и на полях сражений, где они наравне с мужчинами несли все тяготы войны. А ратный подвиг показан в сыновьях Дарьи, в героизме того поколения, которое с оружием в руках вело титаническую борьбу с жестоким врагом.
    Хочу сказать, что автор поэмы писал её не только головой, но и всей душой своей, переживая события. И это очень важно. Это ценно ещё и потому, что автор поэмы, насколько мне известно, не кончал никаких литературных факультетов.
    Остаётся сказать: «Так держать! Дерзай! Желаю вдохновения, успехов и чтобы в каждое своё новое стихотворение ты так же вкладывал свою душу и сердце, любовь и добро к человеку, к природе, к нашей Родине, России!»

Михаил Петрович Милютин,
ветеран, участник финской и Великой Отечественной войны, полковник в отставке, председатель воинов – гангутцев, учитель истории.

                *********************

     Поэма «Три клёна – это, во первых, цельный стихотворный труд, глубоко честный и верный, о времени Великой Отечественной войны, о борьбе Советской армии, Военно – морского флота, партизан, всего героического народа с фашизмом, о славной Победе., Всё это раскрыто на страницах поэмы.
     Во – вторых, мудрость заключается в том, что автор колоритно описывает жизнь села, очень разнообразно и самобытно показывает ход войны на театрах фронтов и глубоко, объективно, со знанием дела даёт трактовку стратегическим и тактическим сражениям с фашизмом.
      В – третьих, поэма «Три клёна» будет достойным вкладом в наш эпос о великом советском времени, которое живёт во многих умах людей Отчизны. И очень важно, чтобы молодое поколение страны помнило о подвиге своих отцов, матерей и дедов.

Владимир Петрович Кокоткин,
кандидат исторических наук, подполковник, ветеран Великой Отечественной войны.

                ВОРНЕЖСКИЙ САМОРОДОК

    Наше знакомство с Петром Митрофановичем длится около двух лет. За это время было проведено несколько творческих встреч с читателями разных возрастных групп центральной районной библиотеки. Печатался в различных периодических изданиях.
Является членом союза писателей «Воинское содружество». Выпустил четыре сборника.
     Ныне Пётр Митрофанович на заслуженном отдыхе и в серьёз занимается поэтическим творчеством.
     Пожалуй, не каждому удаётся до зрелых лет сохранить такое пристрастие к поэтическому творчеству и стремление через стихотворную строку передать своё видение мира. Петру Митрофановичу, на наш взгляд, это удалось. Он полон творческих замыслов и энергично воплощает их в слово.
     В сборники поэта вошли стихи, написанные в разные годы. В них он пытается ответить на многие непростые вопросы бытия. Простой человек, но как проникновенно, порой с философским подтекстом он пишет стихи.
     Пётр Митрофанович Шматов – удивительный человек. Интересный собеседник, для которого сочинение стихов стало профессией, а скорее любимым, очень приятным занятием. В его стихах звучат, то окрыляющая душу радость, восторг, то печаль и раздумье о прошлом и настоящем нашей Родины. Отдельной темой звучит проблема отношения детей и родителей. Много у автора стихов о современной жизни, её проблемах, одни – с юмором, другие – с горечью. И, конечно же, в своих стихотворениях поэт воспевает красоту и богатство родной природы, словом человек очень чуткой души.
Да по – другому и быть не может, ведь только тонко чувствующие жизнь люди могут творить такие замечательные строки.
      Читая стихи П. М. Шматова, нельзя не увидеть доверчивой, сердечной обращённости пишущего к непритязательным, на первый взгляд простым человеческим судьбам. Возьмём, например, тему Великой Отечественной войны. Хотя Пётр Митрофанович и не был участником войны, всё это живо отзывается в его творчестве благодаря рассказам очевидцев. Хочется отметить поэму «Три клёна». Автор сумел глубоко показать душевную боль, мужество и стойкость главной героини поэмы.
     Наверное, нет необходимости много говорить о творчестве поэта, предлагаем обратить внимание на его сборники: «Пласты памяти», «Зов души и сердца», «Три клёна», «Сердечные струны». На наш взгляд, заинтересованный читатель найдёт поэтические строки, созвучные своему настроению.
      Думаем, что счастье поэта и сила его поэзии в том, что в стихах он выражает мысли и чувства многих читателей. Уверены, что выход следующего сборника является весьма значимым событием для автора. Надеемся, что сборник будет замечен и востребован читателями. Пусть Ваше творчество, Пётр Митрофанович, станет путевой звездой,указывающей дорогу в необыкновенный, чарующий и таинственный мир поэзии.

Татьяна Васильевна Рекунова,
главный библиотекарь отдела обслуживания РМУК «Рамонская МЦБ»

                БОЖИЙ ДАР

     Меня очень удивляет поэтическое творчество Петра Митрофановича, Я его знаю уже много лет, читал стихи, написанные не только со знанием дела, но и вложивших в них свою душу и сердце. Это самородок земли русской. Стихи начал писать в зрелом возрасте, не имея не только литературного образования, но и институтского, тем не менее стихи  заставляют сопереживать прочитанному и в любви, и в житейских ситуациях, трогают до слёз.
      Он не воевал. А как правдиво описывает военные действия, жизнь ветеранов, их боль по великой стране – Советскому Союзу. Красочно и ярко рассказывает о природе родного края, с любовью к нашей Матушке – России. Патриот своей страны, он переживает за свой народ и бичует те негативные  действия в отношении него.
      Его талант – это дар от Бога, в которого он искренне верит. Желаю тебе, Петр Митрофанович, успехов в творчестве, чтобы твои словесные полки защищали нас, радовали, уводили в мир прекрасного, необыкновенного чувства любви, нежности друг к другу, к природе, к нашей Родине – России.

                Иван Викторович Иншаков,
 заслуженный деятель России, лауреат премии А. Кольцова, всероссийских и международных конкурсов, и фестивалей, руководитель ансамбля  «Юные балалаечники», профессор воронежской академии искусств.

                КАК ДЫШИТ, ТАК И ПИШЕТ

      Я познакомился с Петром Митрофановичем Шматовым – самобытным поэтом и интересным человеком – в библиотеке Музея – панорамы и очень был рад этому. Взял его книгу «Сердечные струны» и прочитал на одном дыхании его стихи и рассказы. Его талант – это Дар Божий, светел и чист, как алмаз без огранки. Стихи легки и искренни: как дышит, так и пишет. Это песенное созвучие слов, которые заставляют звучать струны души и сердца.
       Творчество Петра Митрофановича – это явление, вышедшее из народной глубинки и заслуживающее внимания, как простого читателя, так и специалистов.

В. П. Шурыгин, простой читатель, г. Воронеж               
   
                БОЖЕСТВЕННОЕ ДАРОВАНИЕ

       Прочитала сборник стихов, Петра Митрофановича Шматова, «Сердечные струны» в один присест, не могла оторваться, до чего хорошие стихи и актуальные темы в них.
       Как красиво он описывает в стихах природу, деревню, характеризует своих родных и близких друзей. Очень понравились поэмы: «Три клёна», «Поэма о матери». Много в стихах лирических мотивов о любви, о верности и дружбе.
       Особенно хочется отметить стихи на политическую тему как он правильно понял сущность перестройки и развала СССР. Демократы много обещали народу. А в сущности обманули всех, построив бандитский капитализм. Удивляет глубина и знание политической ситуации в стране.
       Стихи Петра Шматова легко читаются, и действительно, он поэт от Бога. Господи, дай ему здоровья на долгие годы с его верной супругой Валентиной Ивановной и чтобы муза Вдохновенье чаще посещало его душу

Мария Тимофеевна Кудрина, домохозяйка, жительница Воронежа.

О СЕБЕ, КАК ЧИТАТЕЛЬ

Люблю очень Петра я поэта,
Простоту и доступность в стихах.
Слово каждое сердцем согрето,
В них душа как парит на крылах.

И легко, и свободно, и нежно,
И с любовью ко всем и всему.
Всё рассказано точно и верно,
Будто вижу я всё наяву.

Сад цветущий покрыт, как фатою,
И осенний багрянец лесов,
Закат солнца вечерней порою,
В шапках белых стога у дворов.

Вижу птиц перелётных я стаи,
И мне слышится песнь соловья,
Как подснежник в лесу прорастает,
Звон под солнцем весенним ручья.

Чую запах цветов и полыни,
Чабреца, что на склонах бугров,
И грибов средь сосёнок в низине.
И дымок от осенних костров.

Вижу нивы, озёра с лугами,
Вижу край свой и домик родной.
Слышу крик я гусей с петухами,
Чую запах я хлеба ржаной.

Люблю очень Петра я поэта.
Он, как факел, пылает в стихах.
Наша жизнь в них с любовью воспета,
С покаянием в падших грехах.

Пётр Митрофанович Шматов,
член союза писателей «Воинское содружество»