Не лесная история

Один волк, скрываясь от пуль браконьера,
Вбежал в незнакомый таинственный лес,
И перескочив два еловых барьера,
Среди полумрачных  деревьев исчез.

«Свобода! Теперь позади все загоны!
Не ясно мне только -  куда я попал.
В лесу этом могут свои быть законы».
Бежал он и думал. Вдруг рыжий шакал

Из чащи лесной в темноте появился.
Направившись к волку, трусил не спеша.
Споткнулся о лапу его и залился
Он лаем шакальим, неровно дыша.

Оскалив клыки, начал тявкать на волка:
«Трусливый щенок, - вон с дороги моей
Не видишь?! – Шакалья идёт мимо холка, -
В кусты убегай – там ты будешь целей.

Безмозглый бирюк - жду твоих извинений,
Что встал на дороге моей в полный рост».
Шакальих не выдержал волк обвинений,
Визгливую тварь укусил он за хвост.

Подпрыгнул шакал, извергая слюною,
Трусливо отполз, и потом воя он
Скулил: «Зря ты волк стал тягаться со мною,
Ты трижды нарушил звериный закон.

Напал на шакала ты при исполнении
Преважного дела – я падаль искал.
Повинен вдобавок ещё в оскорблении
Ты власти шакальей, ведь царь здесь шакал.

И третье - Неприкосновенность шакала
Нарушить своими зубами ты смог».
Визгливая гнусная  речь не смолкала:
«Шакал в лесу нашем правитель и бог.

Отец мой тут царь и тебя справедливый
Суд быстро осудит на длительный срок».
И тут же шакалью речь, стаей болтливой,
Вглубь леса помчали пять глупых сорок.

Исчез в темноте голос мерзкий крысиный,
А волк начал думать, петляя меж пней:
«Всю жизнь соблюдаю закон я звериный, -
Простой, справедливый: «Прав тот, кто сильней».

В словах, что мне мямлил отбросок природы,
Я смысла не понял. Так было всегда:
«Не будет сын волчьей свободной породы
Гнилому шакалу служить никогда».

Какую же лес затаил мне уловку….
Какой же во всём этом прячется толк….».
Вдруг выскочил заяц, его волк наш ловко
Поймал и сожрал – ведь он всё-таки  волк.

Насытив зайчатиной гончее тело,
Волк стал на луну выть в заоблачной мгле,
Но только в кустах что то вдруг заблестело.
Набросились и придавили к земле

Его моментально три волка матёрых,
Оскалив голодные зубы, впотьмах
Сверкая своими глазами, в которых
Увидел наш волк злобу, наглость и страх.

«Мы волчий патруль»  - начал самый высокий.
«За лесом следим – чтобы мир был везде.
Нарушил закон ты – наш гость одинокий,
И ждёт тебя кара в зверином суде».

Волк встать попытался, но тут же те трое
Вцепились своими зубами в него,
До мяса порвав с агрессивным настроем,
Траву окрапив, волчью шкуру его.

Продолжил высокий: «Ты сопротивленье
Посмел оказать нам, выходит теперь
Стал больше состав твоего преступленья,
Казнь смертная ждёт тебя точно – поверь».

«Но мы же не люди, -  мы серые волки!», -
Гость хрипло рычал: «Да и кровь в нас одна.
Зачем нам друг другу трепать наши холки?
Какая моя перед лесом вина?»

Высокий в ответ: «Ты обидел шакала,
Нарушив наш главный звериный закон,
Мне стая сорок все уже рассказала.
Наш царь лесной в гневе, ведь сын ему он».

У волка в мозгах плыло всё в полумраке,
Собрата не мог он понять мыслей ход.
Зачем поклоняться паршивой собаке,
Ведь волки свободолюбивый народ.

Высокий: «Вот если бы тушу коровью
Ты нам приволок, или лань завалил, -
Прислушался я бы тогда к однокровью,
И может на свой риск тебя отпустил.

Законы лесные для всех зверей святы,
Их все повсеместно должны соблюдать.
И если добычу поймал, то тогда ты
Треть должен шакалу послушно отдать».

«Похоже вы точно не звери, а люди!
И разная кровь течёт в жилах у нас».
И с болью поднявшись, наш гость без прелюдий
Сказал всё что думал о них в этот час:

«Продажные твари, двуличные гады,
Шакальи мутанты, -  у этих лесов
Вы словно бельмо на глазу, и вас надо
Душить, убивать, словно бешеных псов.

Вы думали, что обманули природу,
Легавые псы, заключив договор,
В котором сменили простор и свободу
На гнусный и подлый шакалий фавор.

С позором на вас смотрят сосны и ёлки,
Шакалить по лесу вы только ловки.
Какие же вы после этого волки!?
Гнилые позорные вы все волки!».

В потрепанной шкуре, походкой хромою,
Под хриплый шакалий вдали леса вой,
На суд направляясь дорогой прямою,
Шёл волк, а за ним шестиглазый конвой.

Тем временем солнце поднялось над лесом,
Волкам осветив на поляну проход,
Где понаблюдать за судебным процессом
Собрался весь местный звериный народ.

Открыл речь шакал – тот что был самый главный
И самый влиятельный в этом лесу:
«Приветствую вас мой народ лесной славный!
Свой титул царя всех зверей я несу

Уже много лет, и за это я время
Хорошего много смог сделать для вас,
Хотя быть у власти тяжёлое бремя,
О зверях все мысли мои каждый час.

Доверили вы мне почетное званье
Царя всех зверей, чтоб я оберегал
В лесу мир - моё в этом вижу призванье».
Обвел хитрым взглядом всех главный шакал

«У нас зверократия - вроде иконы.
И взгляд на неё у зверей всех един,
А этот волк вздумал плевать на законы,
Как будто такой он на свете один.

Так пусть же двенадцать шакалов почтенных
Своим приговором тут ясность внесут,
Ведь в нашем лесу на охране священных
Законов стоит справедливый наш суд».

Наброситься волк был готов на шакала,
Чтоб шкуру в клочки разорвать у него,
Но только при виде слюны из оскала,
Те трое других придавили его.

Прижали к земле его псиные клоны,
Волк злобно завыл, даже царь сразу смолк.
«Шакалий ваш суд и все ваши законы!
Я волк и судить меня может лишь волк!»

Двенадцать шакалов тот час удалились,
Затеяв в кустах для наглядности спор,
А через минуту назад возвратились,
Всем зверям судебный зачтя приговор.

Про волчьи услышали все нарушенья:
«Волк суд оскорбил, ночью выл на луну,
В лесу он охотился без разрешенья,
Хотел мир нарушить, затеяв войну.

Насилие к органам  правопорядка
Сей зверь применил специально со зла,
Но честен патруль и поэтому взятка
Его от  присяжных в суде не спасла.

Себя вел по-волчьи волк – нагло и мерзко:
Накинувшись, шею насквозь прокусил
Шакала достойного зверски и дерзко,
И после чуть было его не убил.

Мы в звере, нарушившем нашу границу,
Все видим преступника и бунтаря.
Швырнуть его в яму – сырую темницу,
Чтоб падалью стал там для сына царя!»

И трое, что кровью на волка похожи,
Его подвели по решенью суда
К той яме, оскалив свои злые рожи,
А после насильно столкнули туда.

На стену волк кинулся с бешеным воем,
Шакалов вверху напугав из глубин,
Но вдруг звук вблизи -  и он понял, - изгоем
В темнице сегодня был зверь не один.

В голодном, холодном, предсмертном покое
Лежал старый волк -  еле-еле живой.
«Да что же  у вас тут творится такое!?»
Вновь зверь свой издал оглушающий вой.

«Я сплю, мне во сне снится волчья могила!»
И чтобы проснуться он стал грызть свой хвост,
Но старый волк рявкнул и тишь наступила,
И стал тот рассказывать, встав в полный рост.

Когда был волчонком, я помню однажды
Пришла в наш лес стая измученных псов,
Уставших от голода, холода, жажды.
Их звери пустили и дали им кров.

Тогда с иерархией было все строго.
Не знали мы слов: равноправие, власть,
Лишь тех уважали, в ком сил было много,
И кто мог оскалить свою злую пасть.

И хоть шакал это тварь слабой породы,
(Ест дохлую падаль и может лишь красть
Добычу других), но зато от природы -
Прекрасный политик он, жаждущий власть.

Двуличие, хитрость, коварство, трусливость,
Злорадство, цинизм, лицемерие, лесть,
Тщеславие, жадность, бесчестие, лживость -
Все качества эти в шакалах всех есть.

Шакалы вели себя тихо и смирно,
Вначале скрывая шакалий нрав свой.
Со всеми зверями они жили мирно.
Нигде не был слышен паршивый их вой.

К волкам к нам в доверие влезли вначале.
Ходили за нами, смотрели нам в рот.
И так эти псы стали жить без печали,
Питаясь остатками волчьих щедрот.

В глаза льстя, прогнувшись, снося униженья,
Добились того, что важнее всего
Им нужно тогда было – расположенья,
Не умных, зато, сильных леса сего.

В интриги ложь, хитрость, коварство вплетая,
Поссорили всех основных вожаков.
И кровь пролилась в битве – стая на стаю,
Где волк убивал своих братьев волков.

В то смутное время беда всех задела.
Друг друга все грызли, и лишь хитрым псам
В войне не нашлось примененья и дела,
Как радуясь павших съедать тут и там.

Два года тянулось кровавое время,
Пока самый хитрый, коварный шакал,
Увидев как сильно уменьшилось племя
Всех хищников, зверям однажды сказал:

«А может нам хватит грызть глотки друг другу.
Все звери равны» – проскулил гнусно он,
Введем зверократию в нашу округу,
Как высший и главный звериный закон.

Зачем убивать нам друг друга напрасно.
Я мир воцарить бы в лесу нашем смог».
Избрали царем его единогласно, -
Такой был войны той кровавой итог.

«А были в лесу претенденты мудрее?
Царем должен быть подостойней оскал.»
«Конечно же есть: и умней и быстрее,
Но к власти лишь только стремится шакал!

Затем эти отпрыски гнусной породы,
Смешав с зверократией  свой подлый нрав,
Нарушили главный закон всей природы,
Который гласил: «Кто сильней тот и прав».

Все волки в лесу, что любили свободу, -
Бежали, оставив псам свой родной бор.
А те кто поверил в шакалью породу, -
Глупые слепцы - служат им до сих пор.

Двуличие, зависть, ехидство, злорадство
Весь лес пронизало, вселялось в зверьё,
И крепло с годами здесь псиное братство.
Повсюду плодилось шакалье тварьё…».

И про зверократию целые сутки
Рассказывал узник, что был не жилец.
Смешалась злость с разумом в волчьем рассудке.
Уснул в нем охотник, проснулся беглец.

Собрал старый волк все последние силы,
На задние лапы встал еле дыша.
Гость прыгнул на спину и вмиг из могилы
Взлетела на встречу к свободе душа.

Бежал со всех ног он, покинув темницу,
Голодный, уставший, промок от росы.
И вот наконец пересёк волк границу
Шакальих владений, где правили псы.

Вдыхая свободу, звериное тело
Не слышало громкий ружейный хлопок,
Как в воздухе что-то свистя пролетело,
И с болью вонзилось в его правый бок.

От выстрела волк, кувыркаясь, в ложбину
Скатился, взвывая на самое дно.
От боли свело ноги, шею и спину,
А после в глазах его стало темно.

Цепляясь зубами за жизнь, волк сознанье
Терял и стук сердца его затихал.
А рядом в кустах было слышно дыханье,
То падаль искал проходивший шакал.