совершенство Давида

Он был нежен и, кажется, туповат.
Звали его Давид — он в этом не виноват.

Утро, казалось, принадлежит миру
больше, чем день или ночь.
По воле ветра-факира
вырастают три облака - бывает ли что изящней!..
хорошо утром, сердцу дышать безопасней.

… Как живёшь, трубочист, носитель чужого счастья?
женщина не боится испачкаться — может статься,
тебе неприятно даже, ты хочешь только помыться,
чтобы в погоне за чудом рУки тебя не касались, лица...

На минуту войти в прохожего,
войти, будто в тень, в душу,
а там - лесная дорога роскошная,
сумрак всё глубже.
Это она, та самая,
любимая, из России,
тележная, вязкая, санная,
зеленая, снежная, синяя...

В лифте учитель как Голиаф,
сердце падает, голова вырастает до этажа шестого.
Русский язык — запечатанный шкаф,
мальчик обходит его, будто провод под током.

Учитель, Давид не слышит больное твоё сердце —
как неуклюже бьётся, старательно,
чтобы не отвертеться.

Ты боялся купаний — тело в холодном мешке.
... Но что сказать матери? — я пытался его спасти?..
мальчик, где же ты, я не вижу, и за руку с кем?..
не со мной, значит, жив он, а я...
я уже мёртв почти...

Давид совершенен, дитя всегда совершенно.
Он запомнит многое, но не это,
блаженный.   
                «Набоковский сачок»