Прощание с птицей

9 января этого года ушла из жизни поэтесса Татьяна Шаромова. Так получилось, что раньше  я не успела написать о ней, хотя общались, встречались, даже брала интервью. И статья начиналась о ней, как о романтической даме, которая все летает то в облаках, то среди звезд. А на земле ждет верный друг – ее собачка. Но тогда мы долго не могли выбрать, какие же стихи поставить на литературную страничку.
И вот ее нет. С Таниным братом, Сергеем Новожиловым, смотрим альбом: детские годы, школа, юность, семейные фото…  Для него, для брата, важна каждая мелочь. Сергей углубляется в прошлое. Оно его волнует, потому что потерь много и они, как груз, который нельзя быстро сбросить.
- Странная вещь – судьба… - размышлял Сергей Новожилов, - мама наша, Майя Жуковская, восьмилетним ребенком видела, как расстреляли ее семью.
ДОЧЬ ПОЛКА
Сергей сдерживал слезы, показывая мне газетные статьи и документы, сохранившиеся с войны… Там писали, как родных матери вместе с другими односельчанами фашисты гнали по минному полю. Брат Гена крикнул нашим, что за ними идут немцы. На это сзади раздалась автоматная очередь. «Она не помнит, сколько пролежала на материнской груди. Падал снег, крепчал мороз. Девочка замерзала. Словно сквозь сон доносились слова: «Детка, пойдем с нами» - писали в газете «Сельская жизнь». Майю подобрали русские офицеры, внесли в штабной блиндаж, накормили, оказали медицинскую помощь. Так Майя Жуковская стала дочерью полка, привыкала к новой жизни – к жизни красноармейца. Один офицер заинтересовался её судьбой, а потом спросил: «Будешь моей дочкой?» - «Буду… папа!» И Майя стала приемной дочкой комиссара кавалерийского полка Сергея Семеновича Разина. Полк воевал. Девочка делила все тяготы фронтовой жизни. Весной отец направил ее к своим родным на Урал, в Висим, с сопроводительным письмом, в котором за подписью начальника штаба была просьба всем помогать дочери полка. Добиралась долго. Ее встретила Нина Григорьевна Разина, жена комиссара, сразу назвавшая девочку дочкой. Через четыре года вернулся в дом и названный отец. Майя Жуковская стала Маргаритой Сергеевной Разиной, выросла, выучилась. Разины переехали в Красный Урал, здесь Маргарита вышла замуж за Виталия Новожилова, учителя. В семье появился первенец – назвали в честь комиссара – Сергеем. А потом родилась дочь Таня.
- Тогда не думали о выгоде – тогда просто помогали друг другу, - размышляет о своей семье Сергей. Мама всегда говорила: «Я нашла добрых и любящих родителей. Их жизнь – подвиг и пример для меня и моих детей».
СПАСЛА СОБАКА
Виталий Новожилов в 1942 году семнадцатилетним парнем ушел добровольцем на фронт. Через три года он попал на Первый Украинский фронт. В боях под Бреслау был ранен. Разрывная  пуля попала в жердь и осколками вошла в тело бойца, раскрошив легкое, ребра справа. От боли Виталий Никифорович потерял сознание. Очнулся, решил, что волки окружили. С трудом открыл глаза – первое, что увидел – красный крест. Санитарная собака повернулась к человеку боком, на котором висела сумка, чтобы раненый мог перебинтовать себя. Пес зубами перекатил бойца на сани и пополз, таща за собой раненого. Так Виталий выжил, а далее его спас военный хирург, он же – архиепископ Симферопольский и Крымский - Войно-Ясенский.
- Мальчишкой я немного знал о родных, теперь и об отце знаю больше – он был разведчиком, владел определенной технологией… Не обо всем можно было говорить, как впрочем и сейчас – посмотрите, что творится на Украине, за которую проливал кровь мой отец….- переживал Сергей, продолжая рассказ.
ТАТЬЯНА  -  ПТИЦА
- Нам повезло с родителями – людьми с уникальными судьбам, - говорит Сергей. И в этих словах все – и уважение, и почитание, и гордость за своих родителей. А ведь при этом Сергей сам давно дед… - Мне всегда было интересно, что Татьяна, сестренка, родилась с трехкамерным сердцем, как у птицы. Врачи пророчили, что много не проживет. А она смогла обойтись без операций. Их назначали, но отменяли по просьбе отца. Родители всегда были для нас примером – их жизненный путь помогал нам. Я во многом не понимал сестру – она была романтиком, я практиком. Хрущевская идея разделить партии на сельскохозяйственные и промышленные привела к тому, что мы переехали в Нижнюю Салду, отец занимался пропагандой. В те годы Верхняя была ее пригородом. Мы жили на паперти единоверческой церкви…
Когда Таня пошла в школу – переехали в Верхнюю.  Свои первые стихи она показала классному руководителю и была очень расстроена – ей сказали не писать… Что все очень плохо… Так, Таня чуть не убила в себе поэта. Но ей хотелось писать, делиться с бумагой самым сокровенным, так как никто не понимал ее лучше, чем чистый лист бумаги.
- Мы очень любили природу, потом я позвал сестру с собой в походы и к бардам – Таня ожила – ей  понравилась такая жизнь, свобода мысли  и слова. Познакомил с эзотериками, и она снова вернулась к строчкам, которые всегда были в ее голове. И снова рождались стихи, которые нравились людям. У них появился свой читатель, а у Татьяны - сборники.
Так получилось, что ее первый сборник помогал редактировать Сергей. А после школы она работала в газете «Новатор», а через год ушла на завод в цех № 24, получив право государственного ревизора. Он много говорил о сестре, ее характере, привычках, семье, а потом достал смятый листок, на котором было написано «Вспоминая Татьяну – птицу», протянул его мне. Сам прочитать не мог – боль мешала, слёзы.
- Ты выходишь за порог, крылья – плечи.
Полуптица, полубог – Человече,
Сознавая, отчего отмежован,
Отличая своего от чужого.
Распремляешься, бежишь и, пожалуй,
В голове твоей Париж и Варшава,
А в душе твоей высокой сокольей
Бьётся ветер одинокий до боли.
Вот и крылья разметал, вот и весел.
Смех, какая пустота в поднебесье.
Снизу город ржавых крыш нарисован
Сверху ты над ним паришь невесомо.
      Смотришь, слышишь: тишина – только эхо.
Землю жаль – она больна человеком.
Занедужила всерьез и надолго,
Чтобы к ней ни привилось – все от Бога!
Вот ты выйдешь за порог, крылья – плечи,
Полуптица, полубог – Человече!..
Лишь Харон унылый Стикс переехал,
Шепчет: «Господи, прости Человече…»
Я читала строки, а передо мной возникал портрет Татьяны Шаромовой. Я видела её глазами любящего брата, который считает, что мог бы дать ей больше, но не успел, брата, который желает сохранить память о сестре, которой ему не хватает. Он говорил и верил в то, что сестра слышит, что она поймет и простит, если что-то было не так. А еще он верит, что она обязательно встретиться с родителями и эта мысль успокаивала его. Ведь самое сложное расставание – расставание навсегда, когда уже невозможно прийти, поговорить, увидеть. И всех читателей он просит беречь и заботиться о своих близких, пока есть такая возможность.
Ирина Лучникова

Это статья была опубликована в газете "Новатор" в январе 2014г.Сравнение сердца Татьяны с птичьим не совсем правомерно. У птиц оно четырёхкамерное.
Это больше поэтическое сравнение, чем медицинский факт.Но сердце У Тани и в самом деле было устроено не так, как у всех людей.Отсутствие перегородки обрекало её на постоянный риск смерти и потерю жизненной энергии. Но она действительно была "птицей". Она была не от мира сего. Словно постоянно находилась между двумя мирами: небесным и земным.Глубокая и искренняя вера,
постоянное ощущение "полёта", витание в облаках.Она не просто писала стихи- она жила в этом "воздушном" мире, создавала сказку для себя и всех окружающих.
Она действительно женщина-птица. Пришла её пора улетать... Надеюсь сейчас с высоты она смотрит на нас и улыбается, зная, что её стихи живут и радуют людей. Таня оставила в просторах нашей памяти светлый след лёгких голубиных крыльев.
  Римма Щемерова