Самоидентификация

Понять мир попробуй,
стесанный грубо и тесно,
судьбы вектор особый
на фоне музыки пресной.
Однажды доходит негромко
истины хрупкой горечь,
и это не просто поломка
в пути, это ком в горле,
смешались  закат и вечер,
спутались ночь и тучи,
мысли друг друга калечат,
одна другой круче.
Часы сумбурные минут
в проем бездонной штольни,
плюс умножаю на минус,
неисправимый школьник.
И все впереди как будто,
и не объять страну,
и я ненавижу Брута
и местную нашу шпану.
Вообще я какой-то странный.
Неуклюж, нелюдим.
Не солнце люблю , а туманы
и едкий отечества дым.
За справедливость – горою
готов опрометчиво  встать,
но ненавижу героев
самодовольную рать.
Мы дети безвременья,
помню - дворик , столб бельевой…
Потерянное поколение
стоит у стены - стеной.
Мы - жлобики послевоенные,
в несытые годы зачатые,
пройдем по эпохе пеною,
словно рукой мохнатою.
Когда еще оклемаемся,
разберемся, опомнимся?
Память, как боль немая,
прячется в темной комнате.
Пусть не совсем уже  наши
Калыма, Соловки…
Но грелись у той же параши
всех поколений совки.
Как  результат осмысления
ухмылки кривой скомороха,
полная  умиления
прорастает эпоха.
Любит похлебку рвотную,
держит  шире карман,
тянет в болото – Болотную,
готова месить Майдан.
Но волноваться вредно,
в череде преходящих драм
есть у каждого времени
свой разрушенный Храм.
Есть Лобное место, Голгофа,
 суд Линча и Божий суд.
И, что тоже неплохо,
исход свой и свой галут.
И я в этой долгой стыни
непонятно – топчусь или мчусь.
И держат чары пустыни
смятение рабских чувств…