Песня у огня

Сладко-приторен дым от еловых ветвей,
И трескуче так пламя в печи!
В придорожной таверне, средь пьяных людей
Молвил девушке бард, звонких струн чародей:
«Много слышал легенд о тебе, Флумиэль.
Я спою, ну а ты помолчи.
          
Слышал я, холодна и забывчива ты,
И не ведаешь ярости гроз,
Не встречала ни голода, ни нищеты,
Своевольна, капризна и ветрена ты…
Но огнем озаренные как золоты
Вереницы растрепанных кос!

Говорят, ты любовница трех королей,
Хоть ревнив и свиреп старый муж,
И что первый король всех на свете хитрей,
А иной король правит страной  кораблей,
Ну а третий – средь дальних пустынь и степей,
Заклинатель потерянных душ.
               …
Говорят, ты княгиня далёких земель,
Злого края неистовых стуж,
В гуще хвойных лесов полыхает метель.
Из ольховых ветвей твоя свита постель,
Из вишневых - у дочки твоей колыбель
И оконные ставни из груш.

Ну а муж твой отважный и мудрый старик,
Так бродяга рассказывал мне.
Князя гордый народ звероумен и дик,
Не читают они многомудренных книг,
К песне вешних ручьев всякий с детства привык,
К простоте, холодам и войне.
               …
Молвят, будто бы буря послушна тебе,
Будто воздух ты пальцами ткешь.
Покоряются травы и мхи ворожбе,
Духи леса, твоей повинуясь мольбе,
Помогают тебе и в быту и в борьбе.
Ну а может быть все это - ложь.

Говорят, ты не веруешь в наших богов
И на капище носишь свой дар -
Молоко и цветы, и тела мертвецов.
Ты слагаешь молитвы для духа ветров
И для матери всех дочерей и сынов,
В чьей груди вместо сердца пожар.

Говорят, что ты слышала песни небес
И с денницей беседы вела.
Говорят, будто друг тебе ангел и бес,
Рокот волн океанских и северный лес,
И крестьянин, и вор, и создатель чудес,
Солнца свет и предвечная мгла.
                …
Слышал будто бы я, что ты царская дочь,
Ну а брат твой разбойник и плут.
Но гордыню тебе удалось превозмочь,
И бродяге ты всякому рада помочь,
Накормить, напоить и теплом обволочь,
Чтоб был каждый одет и обут.

Знаю я, Флумиэль, что ты любишь детей,
Барды часто об этом поют.
Родила ты сама пятерых сыновей,
И чужих приютила в семье ты своей,
А ещё  в разных странах по воле твоей,
Есть дома, где сироты живут.
   
Знает шепот шагов твоих славный наш мир,
Знает рук твоих силу война,
Слышит голос твой льдистый звенящий эфир,
Слышит смех твой и песни в себе каждый пир,
Но ты носишь не злато, парчу и порфир,
А одежду из грубого льна.
                …
Мнится мне, Флумиэль, верить нечему тут,
Эти сказки - пустая молва.
Все равно мне теперь, как тебя назовут.
Знаю я, где была ты, там птицы поют,
Где ступила ногой - незабудки цветут,
И растет молодая трава».

Отложил лютню бард и взглянул в темноту,
Свет огня рисовал её лик.
«Что ж, спасибо тебе, я, пожалуй, пойду.
Твою песню чудную  в косу я вплету
И с собой пронесу сквозь печаль и беду,
Вспоминая тебя в этот миг».
                …
В придорожной таверне, средь пьяных людей,
Где веселье кипело в ночи,
Молвил бард, лишь за нею захлопнулась дверь:
«Много видел я снов о тебе, Флумиэль…»
Горько-едок так дым от еловых ветвей
И трескуче так пламя в печи!