От Окраины - к центру... Давид Экизов

Эчмиадзин

Камней твоих, Эчмиадзин,
коснусь щекой, приникну к тайне...
Минувших тысячи годин,
как миг один, войдет в сознанье.

Из глубины немых веков
мне передаст шершавый камень
врагов твоих утробный рёв,
плач матерей, пожара пламя.

И – нарастающей волной –
иным потомкам для примера –
сынов твоих священный бой
плечом к плечу, единой верой!..

Вернусь к тебе, Эчмиадзин,
слезой омою каждый камень...
Я – твой беспечный блудный сын!
Я – армянин!
Григорианин!


Детям Беслана

Добро – не смышлёней грудного дитя –
в своей колыбели сопит.
Коварное зло, по планете смердя,
стремится его погубить.

Куда там добру бороться со злом! –
Кто Ироду помешал,
когда он, пытаясь покончить с Христом,
младенцев избить приказал?

«Добро возмужает, окрепнет в любви
и выстоит!» – кто-то твердит.
Но сколько детей захлебнётся в крови,
покуда добро победит?

«Будь в помыслах чист и душою добрей,
покайся, – внушают, – терпи!..»
А может, «добро с кулаками» быстрей
расставит все точки над «i»?

То время, когда – «не убий», «возлюби»,
похоже, еще не пришло.
И зло продолжает невинных губить,
рождая ответное зло.

Легко сокрушаться о боли чужой,
быть чистым, живя в чистоте...
Но как стать добрее и чище душой,
когда убивают детей?!


Не проходите мимо!

Толпы праздного народа
шли, от холода дрожа.
Два качка у перехода
били старого бомжа.
Били с чувством, с расстановкой,
никуда не торопясь.
От крови за остановкой
снег замешивался в грязь.
Руки помощи просили,
умолял беззубый рот.
Люди мимо проходили
и ныряли в переход.
Постовой на перекрестке
взгляд отвел на «Жигули».
Сделав «дело», переростки
повернулись и ушли...
Изменилась обстановка:
выливаясь в гнев людской,
загудела остановка,
обернулся постовой.
По лицу бежала юшка,
в кровь разбита голова.
Сердобольная старушка
слёзно шамкала слова:
«Поднимите человека,
Чай, жавой пока ишо!»
Стали все белее снега,
Ни один не подошел.
Слабо дрогнули ресницы:
«Успокойся... не блажи...
Умираю я... сестрица...
Ты мне... руки-то сложи...
Окровавленные пальцы
мяли кофту на груди:
«Оборвали шнур... поганцы...
Крестик... где-то здесь... найди...»

Толпы праздного народа
шли, от холода дрожа,
по ступеням перехода,
мимо мёртвого бомжа.
Под холодными руками –
медь нательного креста,
где истерзан каблуками
лик распятого Христа...


Женщины

                Екатерине М...
                “Дочь – камень для чужой сакли”.
                Дагестанская поговорка

Кто, словно скульптор, смешивая глину,
от камня отсекая лишний хлам,
ваяет из ничтожества мужчину?
Вы – женщины, поверившие нам!

Вы – крепость духа и надежность тыла,
веселье грез и безмятежность снов.
Вы – та вода, что дерево вспоила
и оросила множество садов.

Вы, женщины, отдавшие до капли
тепло души и чистую любовь –
не камни, а фундамент нашей сакли,
вы – стены вновь построенных домов.

Вы – наше «я».
Вы – наша половина,
которая нас делает сильней.
Вы – аисты, несущие мужчинам
желанных сыновей и... дочерей!


Ветер дни мои уносит...

Ветер дни мои уносит,
рвет листвой с поникших веток.
Черный волос мой окрашен
сединою добела.
Это – отзвук бурных вёсен,
это – след хмельного лета,
это – осень жизни нашей
закусила удила.

Ветер, ветер, друг старинный,
больше всех тебе гулялось.
Ты уносишь птичьи стаи
и гоняешь облака.
Успокой мои седины,
объясни мою усталость:
отчего меня съедает
неуёмная тоска?

Ветер дни понес быстрее,
оборвав листвой по краю.
И осталась в небе ясном
слов кровавая заря:
«Помни, души не стареют,
знай, дела не умирают.
Если помыслы прекрасны,
значит, жизнь прошла не зря!»