Сказка о коварстве рифмы и неизбежности правды

   Почему бы не поговорить нам о том, чего, казалось бы, не бывает, почему бы не «отпустить» себя, какой с того вред? Что плохого в том, что, спасая чужого ребенка, я превратила его в яйцо, ведь так его легче спрятать и уберечь! Прекрасный выход! Беда только в том, что как только опасность миновала, я никак не могла снова получить из яичка ребенка. Я из кожи вон лезла, напрягалась, но никак! Одно хорошо - яичко-то цело, надо только додуматься или вспомнить, как это делается.

   А если какой-то случай неприятный - обратить все в шутку, то есть дружбу уберечь. Надо только вспомнить ту улыбку, тот взгляд, от которого эта дружба зажглась, вспомнить - чтобы дружбу оживить. Ведь она после иных поступков наших без чувств лежит.

   В одном весьма густонаселенном королевстве жила-была принцесса (это все сущая правда, и для тех, кто поверит, пишется этот рассказ).

   Королевство это оттого было так густо заселено, что в нем жилось когда-то очень хорошо. Не заходили сюда ни голод, ни скука. И оттого люди из соседних стран всеми правдами и неправдами много лет в это королевство перебирались. Кто скажет, что у него тут родня, и он от тоски умирает вдали от нее, кто с богатыми дарами к кому надо явится, а кто объявит, что он в своем ремесле самый лучший, и в этом королевстве таких мастеров, как он, нет.

   Так набилась сюда уйма народу, - где и были пустые полянки, и те позастроились, а какие дома были маленькие, те быстренько подросли и обросли пристроечками, крылечками, террасами. Одним словом, было там тесновато, но уж точно не скучно.
   Проезжал как-то через это королевство купеческий караван. Он всегда другой дорогой ходил, но в этот год на той дороге шла война, а купцы эти туда, где воюют, ходить не любили, потому что товар у них был самый мирный. Торговали они тем, что на войне не нужно, даже вредно для войны, а потому под запретом у военного командования. Они возили снотворные травы, настольные игры, музыкальные инструменты, пляжные принадлежности и костюмы, карнавальные маски, шелка и восточные сладости.

   От одного вида этих товаров воины делались безоружными и к противнику опасно поворачивались спиной. А противнику тоже становилось интересно; самые смелые, разведчики, подходили ближе и из-за их спин выглядывали: «Чего это тут? Ух, ты!» И детство вспоминали. Их, правда, тут же в плен брали, но они даже не замечали этого, потому что все плохое забывали, а ждали конца войны, обмена пленными и - домой, домой!..

   Такого командование, конечно, терпеть не могло - какая же это война? Не по правилам это, и не почетно им и их солдатам. Оттого гоняли они этих купцов от театра военных действий. У них для этого даже особые роты были созданы - роты сопровождения. Те купцов по тылам прочь в соседние, не втянутые еще в войну страны провожали под конвоем. Их провожатыми народ звал.
Так и очутился этот купеческий караван в нашем счастливом королевстве, где жила-была эта самая принцесса - дочь здешнего короля.

   Принцесс-то здесь хоть пруд пруди было. Вот и у сестры короля было две дочки. Да только наша самая необычная, самая одаренная была, а уж красавица - поискать! У нее была сестра, тоже, как водится, принцесса, тоже умница и красавица.

   Король не мог на них нарадоваться, в королевстве праздник шел за праздником, карнавал за карнавалом. Везде был разлит воздух любви и мира, и послы из кожи вон лезли, чтобы мирно договориться с послами соседних стран, а те и рады были представить своим королям все в наилучшем свете, потому что тоже любили развлечения и праздники, и при своих королях задерживались не надолго, а снова возвращались в наше королевство - «для переговоров».

   Так все и шло бы счастливо: принцессы бы подросли, нашлись бы им достойные женихи, наш король вовремя ушел бы на покой и была бы у него счастливая старость. А раз счастлив король, то был бы счастлив и народ - потому что при несчастном правителе какое же счастье народу? И наоборот.

   Словом, случилось такое горе: заболели девочки. Нет, у них не болело ничего, упаси боже! И внешне никаких не появилось у них уродств, только на удивление краше они стали. Королевский доктор не обнаружил у них ни сыпи на коже, ни следов от укуса, ни красного горла, а вот счастье короля кончилось. Потому что появились у дочерей пороки. Старшая, самая необычная, самая одаренная, а уж красавица - поискать! - стала вдруг отчаянно врать, а когда говорила правду, бедняжку аж корежило. Когда поняли, в чем причина этих судорог, королю пришлось даже просить, молить ее: «Ври, дочка, ври!».

   Что еще она делала, можно было бы скрыть от народа, но это было так ужасно, что у короля от одного воспоминания об этом делались колики, и врач отхаживал его. Рука не поднимается, но надо написать правду: она пристрастилась красть. Сначала хватились серебряной солонки. За завтраком королю понадобилось посолить яйцо. Заподозрили прислугу. Обысков в королевстве не делали - никаких и ни у кого. Поэтому служанку перевели на кухню чистить овощи и дважды в день пересчитывали ножи. Однако солонка нашлась в королевской библиотеке. Потом пропал бронзовый колокольчик из спальни короля. Король призывал им своего камердинера, чтобы тот помог ему переодеться или принес что-то. Его бы и не нашли, но он звякнул, когда делали уборку в комнате принцесс. Перевернули пуфик, - висит королевский колокольчик.

   Чтобы дело не получило огласки, что могло произойти из-за кражи у гостей, было решено для утоления тайной страсти принцессы подкладывать ей соблазнительные предметы, потом у нее же их тайно отыскивать и класть на прежнее место. Когда принцесса впервые увидела, что статуэтка «Девочка с козленком», которую она украла накануне в королевской галерее, снова стоит на прежнем месте, у нее округлились глаза. Она на минуту задумалась, сбегала в беседку, где она ее недавно так надежно спрятала, вернулась и, дождавшись, когда внимание свиты будет занято новой картиной придворного живописца «Ночной карнавал», снова украла статуэтку и перепрятала ее. «Девочку с козленком» возвращали на прежнее место девять (!) раз, пока внимание принцессы не привлекло давно подложенное ей зеркальце в золоченой резной оправе.

   Надо заметить, что принцесса проявляла при выборе предметов изысканный вкус, и предложенный ее вниманию грубовато выполненный сундучок, инкрустированный ракушками, так и не был ею замечен.

   Король потерял покой. Во время карнавальных шествий он был рассеян, то и дело поворачивался к свите и обсуждал план дальнейших действий.

   С младшей дочерью, тоже умницей и красавицей, в одно и то же время вдруг сделалась такая перемена, что у короля от обиды на судьбу прилюдно потекли слезы. Она ни с того ни с сего, вдруг, начинала кусаться, а если не могла дотянуться и укусить, злилась, чего с ней никогда раньше не случалось, плевалась и пыталась ударить ногой!

   «О, горе мне, о, я несчастный! За что?!» - стонал король, а вокруг плакало ближайшее королевское окружение. Мимо младшей принцессы теперь все проходили очень быстро и оглядываясь, но вскоре обнаружилось, что если девочке не удавалось никого укусить, она впадала в такое уныние, что смотреть было больно! Стали искать добровольцев из ближайшего королевского окружения. Однако одни и те же лица не устраивали принцессу, и приходилось зазывать чужестранных путников, а потом увозить их, укушенных, подальше от столицы и в разных направлениях, с подарками за их молчание.

   Долго скрывать все это было невозможно. По королевству поползли слухи, начались тревоги среди послов.

   Пока принимались возможные меры, король, доктор, придворный астролог и две нянюшки собрались в тронном зале и ломали головы, как вернуть принцессам прежний добрый нрав.
 
   Доктор высказал предположение: «Как внезапно началось, так внезапно и кончится. Наберемся терпения и будем ждать. Девочки здоровы, переходный возраст...».

   Астролог признался, что звезды что-то такое предсказывали, но он надеялся, что это ошибка, погрешность приборов, древние ведь, - уж очень все хорошо шло, не хотелось омрачать всеобщий праздник.

   «А что дальше говорят ваши звезды? Когда кончится этот кошмар, и каким образом это можно ускорить?» - спросил король.

   Астролог засмущался, забормотал что-то, заерзал, попросил воды, а когда выпил, то выпалил, сам пугаясь звука своих слов: «Конец этого несчастья зависит от того же, кто стал причиной этого несчастья».

   «Кто?!» - в один голос закричали король, доктор, две нянюшки и еще чей-то голос. «Нас подслушивают», - сказал король, и все повернулись в сторону входа.

   В дверях, на фоне оробевших стражников,
   Стояла
         Сама
                Сестра
                Короля
   И им удалиться надменно веля,
   Шагнула к свите ошарашенной:
   «Чье имя Вы давно скрываете?
   В печали бедный наш король,
   А Вы давно отгадку знаете.
   О, брат, сама спрошу, позволь.
   Итак, Вам звезды все открыли,
   Вы ото всех все это скрыли,
   Недуг укоренился глубже,
   Так говорите имя, ну же!»

   Астролог онемел, застыл,
   Как будто заколдован был,
   И покачавши головой,
   Решил молчать, пока живой.

   «Так Ваши звезды все в тумане
   Или мы все теперь в обмане?
   Одно из двух: обманщик, плут
   Или невежда с нами тут!»


   Астролог:

   «Нам звезды не открыли тайну,
   Лишь дав на связь причин намек.
   Я вас обманывать не стану,
   Что от отгадки я далек»


   Король взмахнул рукой: «Напрасно
   Теряем время на допрос.
   Раз колдовство здесь, то опасно
   Совать некомпетентный нос.
   Зовите магов на совет,
   Раз есть вопрос, то есть ответ».

   Сестра короля:

   «Ах, одряхлели ваши маги!
   Не доверяю больше им.
   Они все маги на бумаге,
   По книжкам, этим... трудовым.
   Держите их для маскарада,
   Пусть доверяет им народ»


Король:

   «Был счастлив, и была отрада.
   Какой несчастный этот год!»


   Сестра короля:

   «Все поправимо, брат, не плачьте!
   Сегодня мне приснился сон:
   Корабль в пучине, и на мачте
   Торчит, представьте, этот трон.
   Хоть не морская мы держава
   И герб наш суше посвящен,
   Но знаю я, что море справа.
   Туда и трон был обращен.
   Везти принцесс нам надо к морю:
   Туда возила мужа я».

   Король:       

   «За что на нас свалилось горе,
   За что наказана семья?»

   Сестра короля:

   «Ах, не стоните! Вам, мужчинам,
   Стонать и плакать не по чину.
   Вам трудно что-нибудь внушить!
   Мой муж вот так же все стонал,
   Едва смогла уговорить.
   Уговорила еле-еле...»

   Король:       

   «Но как уехал, так пропал...»

   Сестра короля:        

   «Он медлил. Лечится  доселе»

   Король:        

   «Как разлучусь я с дочерьми?
   Кому решусь я их доверить?
   Сестра, родимая, пойми!
   О, горе, как тебя измерить?»

   Сестра короля:

   «Прислушайтесь к моим советам,
   Я проводила б их сама.
   Нам надо ехать, пока лето,
   Пока не грянула зима.
   Чем больше медлить, тем труднее
   Выздоровление пойдет,
   Тем будет врать одна хитрее,
   Другая будет все ловчее
   Кусать испуганный народ».

   Король:

   «Довольно! Боже! Я согласен...
   Надеюсь, путь сей не опасен.
   Сегодня дам последний бал,
   А завтра в путь. Я все сказал!..»

   Сестра короля:

   «Прощайте, брат! Пойду для бала
   Своим и Вашим дочерям
   Наряд, который заказала,
   Велю примерить, ну а Вам
   Советую: утрите слезы,
   Готовьте мнение двора:
   Принцессам, мол, уже пора
   Оставить их девичьи грезы
   И посмотреть на мир окрест.
   А то вокруг полно невест,
   И наши растеряться могут,
   Когда просить у Вас руки
   Пойдут соседи-женихи,
   А знанья в выборе помогут».

   Отвесив королю поклон,
   Сестра тотчас же вышла вон.

   Первым очнулся доктор. Он слегка потряс головой, как бы сбрасывая невидимые путы, и посмотрел вопросительно на астролога. Тот тоже попробовал, все ли у него по-прежнему двигается, и тихо обратился к доктору: «Вы заметили, что я говорил стихами?» «Не Вы один, - возразил доктор. - Их Королевское Высочество всегда при Их Сестре грешат ритмичностью речи и согласуют окончания строк с предыдущим оратором».

   Тут объявили: «Министр иностранных дел и послы дружественных держав». Король рассеяно и уныло пробормотал: «Просите, просите».

   Послы, как водится, народ особый. Нет, они, конечно, обычные люди. Только не совсем обычные. Совсем обычные - они прежде скажут, а потом подумают и, бывает, ужаснутся тому, что вырвалось, начнут поправляться: «Я, мол, не то хотел сказать, да я перепутал, оговорился и прочее». А послы к разговору тоже всякие имеют мысли, порой самые едкие, знают много чего. Но у них внутри сидит такой сторож, цензор называется, и то и дело говорит им на ухо: «Об этом - здесь - не надо». Поэтому их дипломатами зовут, а обычных людей так редко когда называют. А чтобы этого цензора расслышать вовремя, послы не тараторят непрерывно, как совсем-то обычные люди, а говорят медленно и на собеседника внимательно глядят, чтобы дать ему успеть высказаться или, наоборот, перевести разговор на другую тему, потому что «здесь - об этом - не надо».

   Вот и наш министр иностранных дел был дипломат. Он уже несколько дней знал, что с принцессами что-то случилось. И ему нужно было, чтобы никто об этом не догадался - раз, чтобы кто-нибудь проговорился - два, но только ему одному - три. Кроме того, ему хотелось, чтобы все осталось по-прежнему: балы, маскарады, «пулечка» с послами и королевским казначеем,- это четыре. И пятое - чтобы кто надо знал, что это именно он помог отвести беду, и за то, что он такой незаменимый человек, он бы и в дальнейшем оставался министром иностранных дел, имел бы награды и все, что к ним положено...

   Послы тоже умели тонко повести разговор и быть приятными собеседниками, и вовремя уклонялись от неприятных разговоров. Они видели, как от короля вышла сестра. Уверенная и довольная, она поздоровалась с ними, пригласила их вечером на бал, - и все это в стихах, а послы ей в рифму - несколько комплиментов о ней и ее дочерях, а министр поцеловал ручку и вручил письмо от мужа, которое пришлое дипломатической почтой, а сестра короля не глядя сунула его в кармашек. Послы вручили пару сувениров из своих стран и расстались с Сестрой Короля до вечера.

   Поэтому в тронный зал послы и министр вошли как бы разогретые этой встречей, но как увидели короля грустным, незаметно переглянулись, сменили веселые выражения лиц на учтивые и участливые и заговорили прозой так же легко, как только что - стихами.

   Министр легким и изящным жестом указал на послов и сказал: «Ваше Высочество, мы не стали медлить, господа послы только что прибыли в наше королевство и спешат засвидетельствовать Вам свое почтение».

   Король очнулся от тяжелых дум и приветствовал послов кратко, но сердечно: «Я рад, и надеюсь, что в ваших королевствах все благополучно. Как дороги, безопасны ли, каковы впечатления от наших мест?»

   Посол с Юга - о! - всегда был в восторге от королевства его Высочества и никогда бы не уезжал отсюда, это - о! - рай земной, дай бог и дальнейшего процветания этому краю!

   Посол с Севера тоже выразил удовольствие оттого, что все здесь по-прежнему, люди веселы и здоровы, на всем виден достаток и, говорят, сегодня бал, в то время как в их стране воюют, причем воюют между собой две соседние страны и почему-то все время на их территории. Много пожаров и вытоптанных полей. Народ беднеет и, того и гляди, возьмется за оружие. Ни один бал нельзя довести до конца. Очень неспокойно.

   Король выслушал все это, качая головой: «Так, так, жаль. У нас же, напротив, все спокойно, отдыхайте».

   Но грусть сквозила в его глазах: «Ах...»

   Посол с Юга решил развлечь короля и заговорил: «Забавная история приключилась с нами в дороге. От того места, где сливаются дороги с Севера и с Юга, мы ехали с одним купеческим караваном. Презабавный товар! Очень много полезного и интересного, как раз для ваших карнавалов: маски, свечи, ткани, игры, музыкальные инструменты. Они всегда другой дорогой ходили, но нынче на той дороге война, так их провожатые конвоировали и на вашу дорогу вывели. И что любопытно, один купец везет своего сына впервые, хочет к купеческому делу приобщить, а тот имеет другой талант - пе-да-го-ги-чес-кий!»

   Свита короля вопросительно подняла все свои брови. Король, всегда такой веселый, а сегодня грустный особенно, перед разлукой с любимыми дочерьми, услышал незнакомое слово и стал слушать внимательнее.

   Посол с Юга, почувствовав, что его речь оживила короля, повернулся к свите и пояснил: «Педагогический - значит воспитательный». И снова обратился к королю: «Пока ехали вместе, он многим помог: пять минут поговорит с человеком - и уже сдвиг в воспитании. У меня, знаете, с детства застарелая привычка была: если я слышал что-то остроумное или с кем-то мне ну оч-чень приятно разговаривать, я руки потирал - вот так. Отучил! Видите - ни разу я не вернулся сейчас к этой привычке, а уж как приятно мне видеть Ваше Королевское Высочество!».

   Посол с Юга повернулся к свите и показал им свои руки. Свита с восхищением посмотрела на его руки и с радостной надеждой воззрилась на короля.

   «А один купец пальцами хрустел и этим иногда даже купеческие сделки расстраивал, товар выгодно продать не мог: не всем же приятно, когда пальцами хрустят. Он с ним два раза один на один посидел, побеседовал, - не хрустит тот купец больше! В дороге значительно разбогател. Я уж не говорю про тех, кто, простите, в носу ковырялся, среди купцов иногда встречаются этакие бедолаги. Таких в караване не осталось - перевоспитались с его помощью! У всех руки теперь при деле, в любой дом им можно зайти, расцвет торговли! Пользу он им принес большую. Вот это талант! И все добром - ни разу ни на кого недобрым взглядом не посмотрел, голоса не повысил!»

   Король очень заинтересовался рассказом посла: «Редкий талант - педагогический! Я бы оставил его в нашем королевстве. Пусть наш народ воспитывает». Но министр возразил: «С этого не разбогатеешь. Вряд ли его отец здесь оставит. Ваше Высочество, пригласите его сегодня на бал, может быть, он пригодится при дворе, если понравится Вам».

   Король побоялся, что речь может пойти (при чужих-то людях!) о его дочерях и их тайных пороках, и возразил: «У нас при дворе все люди воспитанные и без вредных привычек».

   Но министр уточнил: «Может быть, в нем и другие таланты откроются». Эти слова короля устроили, и он согласился: «Приходите, господа, вечером во дворец и приводите с собой этого самородка, мы для него подберем двух-трех простаков-ротозеев, пусть покажет нам свое искусство, да заодно поищем в нем других качеств. И отца его захватите. Добром - это хорошо, у нас все добром".
А сам, видно сразу было, заметно повеселел.

   Послы и министр откланялись, как положено, и удалились. А король замахал руками в нарушение всех этикетов, и свита окружила его, как заговорщики. И заговорили все сразу: «Ваше Высочество, Ваше Высочество!», как ученики вокруг учителя, тоже забыли все правила поведения... И наперебой стали говорить, что вот случай-то, может и не надо будет принцесс никуда отправлять, поговорит купеческий сын с ними, и все само собой пройдет, станут девочки прежними, вот будет здорово!

   А король приложил палец к губам и в наступившей тишине прошептал: «Никому ни слова! Узнает сами знаете кто, сами знаете что будет» «Да уж известно!» - громко и озорно вдруг высказался астролог, обернулся к двери и добавил: «Всю жизнь стихами говорить будешь и уедешь лечиться - к морю». И разошлись все почти вприпрыжку.

   Попытаемся и мы настроиться на добрый лад.
   Когда поселяется надежда там, где недавно царило отчаяние, отблеск ее виден на каждом лице. Как легкий ветерок в знойный полдень, бывает, тронет неподвижную воду, так ветер надежды без слов, только через ласковый блеск повеселевших глаз, через оживленную походку, через музыку жестов передает радостную весть. Надежда идет от королевского доктора к придворным, от астролога - к ученой братии и их ученикам, от нянюшек - к королевским поварам и прачкам. И как круги по воде - до самых берегов, так радость надежды в миг доходит до границ королевства. И вот уже более юрко засновала иголка в руках портного, ритмичнее стали раздуваться меха в кузне, веселее зазвенел молот о наковальню, быстрее завращался гончарный круг, изящнее и бодрее гладят пальцы гончара сырую, податливую глину, на глазах превращающуюся в горшок или блюдо. И, наконец, музыканты взяли в руки свои инструменты!

   О, музыка! Какое же веселье, какой же труд без нее?! В нашем веселом королевстве она всегда в особом почете. С утра до глубокой ночи не было здесь унылой тишины. Еще первый луч солнца не блеснет на золоченых шпилях королевского дворца и медных флюгерах домов, а уж звучит рожок. Это пастухи созывают коз, коров и овец на прогулку - в луга и рощи. У каждого пастуха своя незамысловатая мелодия, очаровательная в своей простоте. Хорошо просыпаться под звуки рожка!

   Едва отзвучат пастушеские рожки и коровьи колокольчики, как уже то там, то сям начинаются утренние репетиции уличных оркестров, - ведь вечером, если не сегодня, то завтра, будет бал или карнавал. Скрипят перья переписчиков нот. А вот проснулись и сами композиторы, спешат к инструментам, чтобы сыграть и записать приснившиеся им ночью мелодии и проверить, как при дневном свете звучат их вечерние творения. «Трам-трам, ля-ля-ля, ля-ля, трам-ля-ля», - несется из открытого окошка, и булочник, который лепит в это время вкусные лепешки, слушает и всем своим существом, всеми своими движениями как бы хочет помочь рвущейся к жизни мелодии. Его окно тоже открыто, и сочинитель видит его, когда в волнении вскакивает и ходит от инструмента к окну и обратно. Он смотрит на ловкие руки пекаря и ловит неподдающуюся мелодию в его движениях. Бросается к инструменту и - вот она! Полилась! Живая, как дышащее тесто, веселая, как будущий румянец вкусной булочки - мелодия! Завтра будет чем порадовать веселящийся народ, если эти непоседы-мальчишки успеют переписать ноты, а музыканты - отрепетировать новинку.

   А вот уже отовсюду полились и звуки песен - это поет мастеровой народ. Песни, без которых не спорится дело. Поют и те, кто сам, как музыка, сливается с ней душой и может передать песней все оттенки чувств - от радости до грусти, от лукавства до озорства. Поют и те, кому медведь на ухо наступил, - не возбраняется! Пой, пожалуйста, когда-нибудь и ты «прозреешь», войдешь в этот волшебный мир звуков. И никто не закричит тебе: «Помолчи годик-другой, послушай других, дай отдохнуть!» - Здесь ведь, как нам уже сказал король, всё добром, всё с любовью.

   Из иных переулков звучат целые хоры. Какой-нибудь запевала так красиво и так звонко запел свою песню, что ее тут же подхватило множество голосов, -кто как мог. Смолкла одна песня, - рядом полилась другая. И так до вечера, до пастушеских рожков и коровьих колокольчиков.

   А вечером, в предзакатный час, наступает время нянюшек и мамушек - время колыбельных песен. Ласковыми и строгими голосами поются они в наступившей негромкой тишине, - малыши подпевают, и незаметно засыпают даже самые «стойкие» и неугомонные. Улетели колыбельные на розовые от заката облака, замерло все в королевстве, но ненадолго.

   Вот и начинается, собственно, веселье: сначала бал во дворце, а потом и народные гулянья.

                Бал.

   Нас с вами балами не удивишь. Сами бывали, видали и даже танцевали! Но бал, на который все в королевстве спешат сегодня, называется - «Бал надежды». Королевский садовник поставил у входа большие корзины, полные гвоздик, которыми все дамы украсят сегодня свои прически и наряды. Королевский оркестр исполнит новый вальс - «Вальс надежды».

   Сестра короля поняла название бала по-своему. Она-то надеялась, что все надеются, что принцессы уедут ненадолго и скоро вернутся. Для многих непосвященных это так и было. Но для короля и его свиты, для послов и министра иностранных дел, а теперь и для купеческого сына это была надежда на то, что сегодня же, на этом балу обе принцессы забудут о своих (каких же своих - чужих, отвратительных, непонятно как к ним приставших!) дурных привычках.

   «Зовите, зовите, зовите! - в радостном волнении просит король, - Зовите и девочек, и этого милого юношу! Нет, нет, сначала юношу! Я должен с ним поговорить раньше, чем явится моя сестра. Кто? Кто пойдет к моей сестре и задержит ее? Доктор, именно вам надо идти. Вы - единственный, к кому она хоть немного прислушивается».

   Доктор пятится, морщится, разве что не плачет: «Ваше Высочество, ну не люблю я этих стихов доморощенных! Она заговорит, надо будет ей в рифму отвечать! В прошлый раз не смог найти рифму к слову "бриллианты"».

   «Да что такое? - удивился король, - Ничего же сложного! Даже наш астролог, далекий от поэзии, всегда очень хорошо отвечает моей сестре. А рифма была, вы зря растерялись. Бриллианты - дуэлянты - хироманты - и пуанты!»

   А астролог прибавил: «Музыканты, спекулянты, аксельбанты и гаранты». И нянюшки осмелились добавить: «Барабанты, тараканты, караванты и фазанты!»

   «Ну, вот видите, ничего выше средних способностей от вас не требуется», - сказал король, и доктор уныло побрел было прочь.

   Но тут в тронный зал вошел министр иностранных дел, а с ним - желанные гости: послы и купец со своим сыном. Доктор замер и, после представления купеческого сына Его Высочеству, деликатно предложил послать за Сестрой Короля все-таки не его, а министра-дипломата. Король тут же обратился к своему министру: «Сходите за моей сестрой. Мы не можем начать бал без нее. Да постарайтесь спешить помедленнее, а то получится очень быстро.»

   За то и ценил король своих министров, что те всегда понимали его с его, Королевского Высочества, полуслова. Дипломат пообещал сделать все, чтобы успеть подготовить Ее Высочество к величественному выходу, а не торопливому появлению, как бывает, когда выскакивает на танец простой народ.

   Сестра Короля, которая сидела в это время в своих покоях, усмехнулась вдруг отчего-то и воткнула золотую булавочку в шелковую подушечку. Пора бы идти к королю, чтобы появиться вместе с ним на балу и по традиции начать его торжественным шествием. Окруженная пышной свитой, приготовилась она вместе со своими дочерьми к выходу, но тут ей доложили, что у короля сейчас гости: министр иностранных дел, послы, незнакомый купец, а с ними - очень приятный незнакомый юноша.

   «К чему бы это? Неспроста!
   Но я пока не так проста!
   Наедине их не оставлю,
   При мне заговорить заставлю!»

   Но некоторое время ей пришлось проговорить с министром иностранных дел, - это был поединок дипломатического искусства и женской проницательности.

   А в это время король беседовал с купеческим сыном.

   Королю юноша сразу понравился - ни одного лишнего движения, никакой чрезмерности в почтении, ни излишней громкости в голосе, ни дерзости во взоре, и вовремя опускает глаза! Король отметил также приятность интонаций и то, что говорит юноша недолго, точно отвечая на вопрос, держит почтительные паузы - как будто учился дворцовому этикету.

   «Врожденное чувство такта! Дитя равновесия!» -шепнул он астрологу.

   А говорили они вот о чем. Король вкратце рассказал юноше о постигшем его семью несчастье: «У нас нет лишнего времени. Вам, надеюсь, стало известно, какое горе постигло нашу семью. Моим, всегда таким веселым, а главное - добрым, дочерям одна высокая особа каким-то непостижимым образом (а мы подозреваем, что здесь - колдовство) привила несвойственные им пороки. Почему несвойственные - это вы сразу поймете, когда увидите их. Вот они войдут сейчас, и вы мне сразу скажете, разве могут девочки с такими лицами, с такими глазами, с такими манерами - лгать, красть и (простите) кусаться?! Меня интересует, не возьметесь ли вы избавить их от этих пороков, - то есть перевоспитать. Возможно ли это?»

   Юноша в ответ: «Ваше Высочество, я в это верю».

   А король - с вопросом: «То есть, Вы полагаете, что они смогут исправиться?».

   «Да, Ваше Высочество, я полагаю, что можно повлиять на них, несмотря на колдовство».

   Королю этого мало: «И они смогут забыть о том, что они творили?»

   Юноша поддержал его: «Вы правы, Ваше Высочество, надо сделать так, чтобы они никогда не вспоминали об этом, ведь они еще дети».

   Король был очень доволен, что юноша его вполне понял. Он очень боялся, что найдутся неумные или злые люди и будут потом напоминать его дочерям о постыдных поступках. Но если они сами об этом забудут, то, услышав такую несуразицу, со смехом спросят у нянюшек: «Слышали, нянюшки, что говорят? Неужели правда это?» А нянюшки в ответ: «С больной-то головы да на здоровую!» На это глупцам и злопыхателям нечем будет крыть - а и то правда: кто старое помянет, тому и глаз вон.

   «А, - сказал король, - слышу, девочки мои идут. Напоследок я скажу вам, кто эта особа. Я сам ее побаиваюсь, оказывается. А прежде думал, что уважаю. Это моя сестра. И если сегодня не удастся принцесс излечить, то завтра она повезет их из королевства прочь - к морю. Разлуки я не перенесу - ни дня. И противиться ее воле я не могу».

   «Ну что он может, этот юноша, - такой молодой, и против кого!» - шепчутся нянюшки и качают головами.

   А во дворце жарко, окна раскрыты, из королевского сада терпко пахнет цветами. Публика давно собралась в бальном зале, от нетерпения некоторые пританцовывают даже под звуки настраиваемых музыкальных инструментов. То один не выдержит, притопнет ногой, то другая выкинет па, и все смеются, - нравы свободные, не чопорные. Гул стоит, слышно шарканье, покашливание, смех то и дело. Все отдохнувшие, здоровые, полные сил и энергии, - только и ждут первых тактов, чтобы закружиться в танце.

   И тут стремительно и властно, уверенная в своем великолепии и всесилии, в зал вошла сестра короля.

   «Я вижу, без меня для бала
   Начаться сил недоставало.
   (Придворным) - в сторону беседы,
   (Оркестру) - начинать пора!
   И пусть танцоры-непоседы
   Упьются танцем до утра!
   Кто этот юноша нездешний?
   На принца, вроде, не похож,
   Но как придворный он хорош,
   Хотя обманчив облик внешний.
   Откуда прибыл? Как зовут?»

   Сестра короля посмотрела высокомерно на купеческого сына, ожидая от него, конечно, ответа в рифму. Но тот вежливо и просто ответил ей, поклонившись: «Я прибыл из далеких стран. Я - сын купца, сам должен стать купцом. Зовут меня...» Но сестра короля не дала ему договорить:

   «Но кто привел сюда невежу?
   Как он посмел так говорить?
   Со мною! В прозе! О! И где же?!
   Кто Вас изволил пригласить?»

   Король, не отрывая глаз от юноши, попытался осторожно возразить, сам не зная, что из этого может получиться: «Его я пригласил. Это я. Он ко мне. Он мне нужен. Талант!»

   «Какой еще талант?» - нахмурилась Сестра Короля, слегка сбитая с толку.

   Министр иностранных дел решил вовремя вложить свою лепту в явно начинающееся удаваться дело: «Педагогический талант. О перевоспитанье речь. Большая мода на него. Везде. У нас - впервые».

   Тут и доктор подумал, а вдруг и у него получится: «Большая польза для здоровья. Рекомендую. Пять минут - эффект».

   «Эффект?» - Сестра Короля подняла левую бровь.

   Астрологу вдруг стало невмоготу молчать: «Счастливая звезда его ведет. Я рассчитал. Попробуйте - без риска».

   «Попробовать? Но что?» «Поговорить!» - хором сказали все и знаками стали показывать ей на сына купца, подмигивать, кивать и улыбаться.

   «Но как с ним говорить?
   Он невпопад
   Мне отвечает, неучтивый.
   Хотя бы молвил, что он рад
   Нас посетить».

   Сестра Короля явно начала сбиваться - не окончила строку, насторожилась и в то же время как бы поглупела, что ли. Ей очень хотелось понять, в чем сила этого юноши, иначе она давно бы уже направила беседу в нужное ей русло.

   А король обратился к юноше с обрывочной какой-то речью: «Ответьте. Не молчите. Не стесняйтесь»

   Но юноша вдруг сам заговорил: «Конечно, я робок, я не смею здесь говорить, один, при всех».

   «Он скромен», - пояснил король.

   А юноша продолжил: «Но, обращаясь к Вам, такой красивой, умной и достойной самого прекрасного собеседника, хотел бы только знать, как стать таким же умным и достойным - мне, и если Вы ответ дадите, я буду счастлив, если ж нет, - сам постараюсь стать (пусть это будет дольше) таким, теперь я вижу цель и благодарен Вам за это».

   «О, как красноречив!» - воскликнул король.

   «Почти стихи, - сказала Сестра Короля, -
   На эти речи можно,
   Не ниже моего достоинства ответить.
   Красивым быть мужчине не годится.
   Я потому Вам говорю, чтоб знали Вы,
   Что предстоит мужской Вам красоты добиться -
   Она в поступках, в мыслях, а не в лицах.
   А умным быть? Заметьте,
   Какое выражение лица
   У всякого глупца
   И - в зеркало глядеть не забывайте.
   Это раз.
   Второе, юноша, вы сами подсказали.
   Избрав для подражания пример,
   Ошибок многих люди избежали.
   Однако, из подражанья только,
   Лишь бледной копии ума вы сможете добиться.
   И будете смешны. Старайтесь же развиться.
   Да жизнь сама не даст вам задремать.
   И вот еще - удача! Ее не упустите!
   Вам задача: К вам друг пришел
   И просит длинный шест
   Скорее -
   Его стрелу лягушечка поймала
   С короной на головке,
   А дотянуться до нее - никак.
   Что сделаете вы?»

   «Дам шест и помогу - его стрела, его удача, мне он друг. Здесь ясно все».

   «Вот это глупо!
   С другого берега зайти
   И подтянуть к себе ее вам надо,
   А не отдать -
   Вам выпал шанс, его берете вы.
   А глупость пусть умнеет после вас
   И может быть, под вашим руководством,
   Но - ме-е-дленно,
   Чтоб обогнать не мог в уме учителя простак».

   «Но это подло!» - не удержался юноша.

   «А он вас пожалеет? Э, нет!
   Вы станете знатней, сильней, богаче -
   И другу, глупому, Вы сможете помочь. Так!
   И не иначе!»

   Беседа взволновала всех, а юноша ушам своим не верил: «А если сразу помогу, - знатней, богаче и сильнее станет он, и мне поможет - какая разница, по-Вашему? Ведь он доверился мне как другу! Я обману его доверье!»

   «Вы об уме спросили - не о простоте.
   Я вам дала ответ.
   Один пример - Ваш ум дает осечку,
   С таким умом вы станете овечкой.
   Добра желая Вам, исправлю вас в два счета,
   Лишь слушайтесь меня, коль стать умней охота.
   «О перевоспитанье речь!»
   Учись и больше не перечь!»

   И Сестра Короля отвернулась и направилась к королю.

   Все решили, что вышла неудача, и Сестра Короля как была сильна, так и будет держать в страхе весь двор.

   Но тут заговорили обе принцессы - дочери короля. Они вошли вслед за своей тетушкой и слушали вместе со всеми ее откровения. Слушали - и тоже не верили своим ушам, ведь они считали свою тетю непогрешимой, любили ее и во всем слушались.

   «Но - тетушка! Вот поворот!
   Мы - за добро, нас папа так учил,
   И нянюшки, и доктор».
   «А если станем все мы так себя вести,
   Друг друга оставляя без поддержки,
   То, стало быть, конец
   Балам, любви, добру и миру,
   Чем наше королевство вместо силы и войны
   Сильнее многих было!»
   «Чему ты учишь юношу? И - нас?»
   «А может, это - испытанье?
   Она не заболела? Доктор!
   Скажите ваше слово!»

   Но Сестра Короля не дала заговорить доктору:

   «Вы молоды, не знаете вы жизни.
   И многие здесь в детстве задержались.
   И не смотрите с дерзкой укоризной!
   За ваш покой мы с королем всегда сражались!»

   И она сделала еще несколько шагов в направлении брата.

   Но тут в тронный зал живописною толпою вошли придворные маги - в шелках, в блестках, в наградах за их прошлые заслуги. Велики были эти заслуги, и все встали при их появлении.

   Давным-давно, когда все эти маги были еще молоды, а ими руководили старинные опытные маги, они разогнали все злые тучи над королевством, и с тех пор не заходили сюда ни войны, ни голод, ни скука. И поскольку всем жилось в королевстве так счастливо, они успокоились и не готовили себе смену - молодых магов. Потому-то и стояли сейчас перед королем и его сестрой сплошь старички и старушки.

   Они обратили к королю свои добрые, старые глаза, полные в этот миг обиды и гнева: «Ваше Королевское Высочество! Мы пришли жаловаться на несправедливую обиду!»

   Но тут между ними и королем встала Сестра Короля. Сначала она как-то неуютно поеживалась под их укоряющими взглядами, но вдруг распрямилась и посмотрела на них такими честными глазами, которые могли бы остановить кого угодно... - но не магов. Самый старый из них сделал шаг вперед и заговорил... все-таки стихами! И глядя на сестру короля.

   Маг:

   До нас дошли такие слухи:
   Не доверять нам - Ваш совет,
   Что все мы - старики, старухи,
   Что больше проку от нас нет.
   Что держат нас для форсу, так!..
   Зря проедаем пенсион.
   Так знайте: чем старее маг,
   Тем больше мудростью силен!
   Тем для него еще открытей
   Великий календарь судеб,
   Понятней череда событий.
   И мы не зря едим свой хлеб!
   Сейчас мы всем вам здесь докажем,
   Что есть защита у добра!
   А злу на зло его укажем,
   И кончится его игра!
   Ишь, разыгралось!
   Ишь, морочит!
   Уймись-ка малость!
   Власти хочет!
   Теперь внимайте и замрите!
   Наш медный инвентарь внесите!
   Волшебный стелем мы ковер,
   Услышим духов разговор!..

   Сестра Короля:      

   "Ой, да уймитесь, верим, верим!
   Жалея вас, сказала я,
   Что вы, мол, вышли из доверья.
   Я - не поклонник суеверий.
   Моя наказана семья –
   Король мне брат, люблю принцесс я.
   Сама вполне могла бы я
   Болезни заглушить процессы,
   Не беспокоя вас, друзья!
   Мне не хотелось лишь огласки.
   А зло... Какое у нас зло?
   Здесь всё добром,
   Здесь всё на ласке,
   И этим всем нам повезло.
   Велите выбить их ковер
   Да медных тазиков добавить,
   И тем закончим глупый спор.
   И можно пенсион прибавить.
   Ступайте, маги! Ваш почет
   Теперь всегда моя забота.
   Доходит все наоборот,
   Коль слышат речь вполоборота".

   И она собралась было всё-таки подойти к королю, но принцессы вновь остановили ее:

   «Не обижайте, тетя, наших старичков!
   Мы любим их и не дадим в обиду!
   Пусть стелют здесь хоть тысячу ковров!»

   «Да я шучу! А если и браню - для виду!

   «Нет, тетя, интересно стало,
   Какое зло имеется в виду».

   «Конечно, милые, но только после бала,
   Теперь я в бальный зал вас поведу.
   Ваше Высочество, руку!
   Прежде чем вы на балконе
   Сядете перед народом на троне,
   Важно пройдемся по кругу».

   Заиграла музыка, король с сестрой, а следом за ними и все отправились в танцевальную залу, и веселье началось.

   В тронном зале остались только маги и юноша. Но не успели они оторвать свои взгляды от дверей, за которыми скрылось пышное шествие, как двери снова распахнулись, и в зал вернулись принцессы. Они кинулись обнимать и целовать магов: "Милые, милые маги! Мы верим, мы знаем, что вы все можете. Покажите нам свое волшебство, скажите, какое зло прокралось в наше королевство, мы тоже хотим бороться! Как наш папа, как наша тетя! За покой и счастье!»
   «Но наш инвентарь - его унесли», - возразили маги. И тут самый старенький из них сказал решительно: «Не было у нас когда-то никакого инвентаря, никаких ковров, а ворожили мы - будь здоров!»

   «Бородой, что ли? - спросил другой маг, - Этим нынче плохо колдуется. Нам, чародеям, не стало места в жизни. Бедные мы, бедные...» И заплакали некоторые из них. Ох, как стало жалко их и принцессам, и купеческому сыну! Они бегали между ними, гладили их, успокаивали, а где-то звучала музыка - начался бал.

   Тогда купеческий сын закрыл двери плотно-плотно, повернулся к магам и сказал: «Любезные маги! А могли бы вы просто сказать нам про то зло, о котором вы говорили. В ком, по-вашему, оно поселилось?» «Нет, милые маги! -сказала старшая принцесса, - Сначала вы скажите нам, кто этот юноша, и мы сразу поверим в ваше волшебство».

   Маги с готовностью развернулись к купеческому сыну и, переглядываясь друг с другом повеселевшими взглядами, стали по очереди говорить-приговаривать:

   «Это наше усердие и усилие!»
   «Это мы его выбрали, выбрали и привели!»
   «Это тот, кто поможет, кто поможет и нам, и вам!»
   «Молод, да, молод, но будет - силен!»
   «Сам не знает он о себе, но поможем, поможем ему!»
   «Будет, будет в нем толк!»
   «Зреет, зреет орех!»

   И вдруг они запели песню-заклинание, ритмично подпрыгивая и вскидывая руки (а принцессы замерли, в восторге глядя на них):

   «Там, где сливаются
   Две реки,
   Хэй-хо,
   И там, где сжимаются
   Две руки,
   Хэй-хо,
   Сила рождается,
   Зло не пройдет,
   Пусть Сестра Короля замрет!»

   И они вдруг замерли, топнув ногой. И продолжили танец и песню:

   «Там, где вершина большой горы,
   Хэй-хо,
   И там, где морщины
   Старой сосны,
   Хэй-хо,
   Сила рождается,
   Зло не пройдет,
   Пусть Сестра Короля замрет!»

   Они опять топнули ногой и замерли. И в третий раз:

   «Там, где огонь
   И там, где снег,
   Хэй-хо,
   И там, где добром заряжен человек,
   Хэй-хо,
   Сила рождается,
   Зло не пройдет,
   Пусть сестра короля замрет!»

   И маги снова замерли.

   А принцессы как застыли в самом начале, так и не шевелились даже тогда, когда маги вновь задвигались.

   «Что вы наделали?! - воскликнул юноша, - Зачем же вы сделали принцесс-то неподвижными? Я ведь должен был с ними поговорить! Как же я выполню свое обещание?! Я дал королю слово, что помогу девочкам стать прежними. Время идет, а я еще ничего не сделал!»

   Но маги как будто и не слышали его. Они двинулись на цыпочках к двери, осторожно выглянули в нее, выпустив одного мага, тут же закрыли за ним дверь, повернулись к юноше и вдруг стали вырывать из своих седых бород по волоску, вырывали и бормотали, дули на них и снова бормотали. Получилось гудение, которое становилось все громче и громче. И вдруг, когда дверь снова открылась и выпущенный маг вернулся, все враз стихло.

   «Ну, получилось ли у нас?» - спросили маги. «Получилось! Сестра Короля сидит замерев, а доктор трет ей виски, но ничего не помогает».

   И вот тут-то маги разом повернулись к юноше и обратились к нему: «Теперь бегите немедленно в ее покои! Необходимо лишить ее колдовской силы! Для этого надо вынуть все золотые булавочки из шелковых подушечек!»

   «Но красть нехорошо!» -воскликнул юноша. «Нехорошо!» - эхом откликнулись маги, а старшая принцесса подпрыгнула и снова замерла. «Нехорошо, - продолжили маги, - Но это и не кража, а изъятие орудия колдовства. Беги, беги, пока она не отмерла. Самим нам никак не успеть». Но юноша еще медлил: «Но вдруг кто-то спросит меня, что я там делаю?» «Скажешь, что тебя послала за булавками сама сестра короля».

   «Но ведь врать нехорошо!» - воскликнул юноша. «Нехорошо! - снова эхом откликнулись маги, - Но это будет не ложь, а военная хитрость!» А старшая принцесса снова подпрыгнула и опять замерла. «А если стража преградит мне дорогу? Что делать мне - одинокому и безоружному?» - все еще медлил купеческий сын. «Только не кусаться и не плеваться от бессилия - это не только нехорошо, но и не поможет нисколько».

   А младшая принцесса два раза подпрыгнула и опять замерла. «Мы сейчас усыпим стражу на короткое время, а ты беги мимо них не робея».

   И юноша побежал, а маги запели:

   «Там, где в песках исчезает поток,
   Хэй-хо!
   И там, где последний в кувшине глоток,
   Хэй-хо!
   Слабость рождается,
   Стража заснет,
   Юноша смело стражу пройдет!

   Ох, правду говорят люди: скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается! Пока юноша бегал за булавочками, Сестра Короля сидела неподвижно, а как стал он булавки одну за другой из подушечек вынимать, она вдруг стала ойкать и дергаться, а люди вокруг пугались и тоже ойкали. А когда до булавок дотронулись маги, Сестра Короля вся обмякла и закрыла глаза.

   Король испугался и запричитал: «Сестрица, сестрица, что с тобой, очнись!», а доктор считал ее пульс, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее. А когда маги добежали до кузни и стали по очереди раздувать мехи, чтобы огонь стал жарче и золото волшебных булавочек расплавилось, Сестра Короля очнулась, села прямо и хотела опять командовать всеми, но у нее, к ее удивлению, ничего не вышло. И она поняла, что утратила свою колдовскую силу.

   Кинулась она в свои покои, подбежала к туалетному столику, а шелковые подушечки лежат без иголочек! Зарычала она от злобы, но, бессильная, даже не смогла отчитать стражу.

   А принцессы? Что же мы оставили их стоять, заколдованных, посреди зала? Да нет же! Маги, убегая, велели юноше встать между ними, взять их за руки и разговаривать с ними так, как он умеет, и обещали по дороге расколдовать их.

   Они бежали и скандировали свои заклинания, а принцессы постепенно оживали и, наконец, ожили. А юноша держал их за руки и рассказывал им сказку. В том месте, где героиням сказки, двум сестрам-принцессам, надо было выбирать между добром и злом, он спрашивал у своих собеседниц, как бы поступили они. И, к его радости, они ни разу не встали на сторону зла, а там, где надо было применить военную хитрость, даже жалели злодеев. «Какие добрые у вас сердца!» - не удержался он, чтобы не похвалить их. И только окончилась его сказка, как в тронный зал вернулся король, а с ним его свита и понуро бредущая сестра.

   Король закричал купеческому сыну еще в дверях: «Удалось ли то, о чем я просил вас?» «Вполне, - отвечал тот, - Вот ваши дочери, - прежний добрый нрав не покинул их, они правдивы и миролюбивы! Но если бы не волшебство, не знаю, справился бы я один с этим? Спасибо магам! А как самочувствие вашей сестры?»

   Но сестра короля все же не удержалась и ответила сама: «Я хотела как лучше. Я всем желала добра». А в сторону пробормотала: «И не такие дела проворачивала! Посмотрим, как у вас без меня-то получится!»

   Король же, обнимая своих дочерей, проговорил: «Некоторые почему-то считают, что они сами, по своей воле, могут решать, что такое добро, а что такое зло. Причем каждый день по-разному, как им сегодня выгодно. Пусть отдохнет сестра моя от этих трудов. Мы сами пусть ошибемся, но сами же и исправимся. Спасибо всем, кто помог нам: и магам, и тебе, добрый юноша! Оставайся в нашем королевстве и твори ежедневные твои чудеса. А сестру я отошлю - подальше, к морю».

   Но юноша возразил вдруг: «Не делайте этого, ваше Высочество. Пусть лучше она будет при вас, на глазах. Кто же лучше сможет распознать новое зло, как не она? Вот пусть за ней маги и приглядывают!» «Будь по-твоему, пусть остается!» - согласился король, а свите пояснил: «Да и то сказать - сестра все-таки, родная кровь. К тому же племянницы мои вон плачут уже - жалко их, а я не хочу, чтобы в день, когда я так счастлив, кто-нибудь горевал. Но подождите еще, а то сказка кончается, а я самого главного не сказал. Дети мои! Народ мой! Никогда не поддавайтесь обаянию зла и не танцуйте под его дудочку! Никогда не подпевайте недобрым людям и не повторяйте чужих глупостей! И если кто-то попал сейчас в такое же положение, из которого мы вот только что так счастливо выбрались, найдите в себе силы и мужество противиться злу, а если сразу не получится, обратитесь за помощью к добрым людям: друзьям, мудрецам, а то и к магам - а что такого, если этого требуют обстоятельства, можно и военную хитрость применить, и заклинания их прочитать, ради доброго дела можно иногда поступиться незначительным, чтобы объединить усилия всех людей доброй воли против зла. Ну вот, теперь можете танцевать и веселиться! Как я счастлив!»

   И он вытер пару сладких слезинок.
   Не все поняли, какая именно опасность миновала их королевство, но все догадались, что счастье снова поселилось здесь, и во дворце продолжился бал - бал сбывшейся надежды. Все улыбаются, танцуют, веселятся.

   А это кто стоит посреди зала и плачет счастливыми слезами? Постойте, постойте, да это ведь муж сестры короля, королевский деверь!

   «Не может быть! - воскликнула сестра короля и пошла навстречу мужу, - Милый, ты вернулся! Как я рада! Ты знаешь, меня здесь хотели обидеть! Видят - женщина одинокая, беззащитная. Но я не сдавалась! Какая глупая толпа! Обними свою бедную женушку, пожалей и защити ее!»

   Но муж ее прошел мимо нее и - прямо к королю. Король, обнимая своих дочек, счастливый, просто ослабевший от счастья, просто почти повисший на руках у своих дочерей, увидел деверя и воскликнул еле слышно: «Откуда ты, о, муж сестры моей! Ты появился в минуту наивысшего моего счастья! Я хочу разделить с тобой мою радость, которая стала еще больше при виде тебя!»

   «Не знаю, что здесь происходит, сказал бедный скиталец, - но я так рад, что я снова на родной земле!» «Но ведь ты был на море! Ты голодал?» «О нет, что ты! У меня было там все: и еда, и одежда, и теплое море, и прислуга, и развлечения». «Ты болел, бедняга, и ничто тебя не радовало», - предположил король. «Да нет, я был здоров, это жена моя заколдовала меня, и я не мог вернуться. Я мешал ей здесь делать ее мелкие пакости».

   Король обернулся к своим дочерям и воскликнул: «Ничего себе -мелкие!» А муж сестры короля продолжал: «Но наши маги — они помогли мне. Сначала я перестал говорить в рифму - о, как я устал от этого! Ведь чтобы высказать самую простую мысль, например, попросить соль, мне приходилось как бы идти в обход:
   «Голубушка моя, изволь
   Подать солонку, а в ней соль!»
Мы все там так устали!»

   «Но ведь море, - возразил король, - Но ведь пальмы, звезды, волны, пляжи, яхты!» «Ах, это все хорошо сначала: месяц, другой, третий, но дальше... Я затосковал на второй же месяц. Пишу ей письмо за письмом, умоляю ее: прими (и все в стихах, как она любит, заметь!), а она не отвечает или отвечает своими сладкими речами, от которых я совсем прилип к этим краям. Ах, Ваше Высочество, как я рад! Я два часа целовал родную землю! Защити, отец родной, не дай ей меня доесть!» Он приблизился к королевскому уху и прошептал: «Она ведь подколдовывает, и все в ее власти!»

   «Ошибаешься, - весело захихикал король, - жало вынуто, и змея не опасна. Мы не только разоблачили ее (а она здесь такого натворила, я расскажу тебе после), но и разоружили ее, лишили колдовской силы! Теперь - посмотри: она среди нас, а никому не может причинить зла. И никто не подпевает ей больше, а девочки мои - ох, какие у меня девочки! Господи! - спохватился он, - я их чуть к морю не отправил! Я не сплю? Нет? Музыка, музыка!»

   А муж сестры короля обвел всех взглядом и сказал: «Мы не спим? Мы все дома, на родной земле? И не надо тосковать по дому, любоваться нелюбимым, восхищаться воспетым не нами?! Но - ни о чем не жалею! Разве понял бы я, как дорога ты мне, земля родная, милое мое болотце!» И он стал жать окружающим руки, и все улыбались ему.

   Звучит неторопливая, торжественная музыка, и под звуки ее перед нами в последний раз проходят все наши герои. Кружится среди танцующих сестра короля, гордо поднимает голову и, по-детски решительно и обиженно размахивая руками, уходит прочь от веселья. Но ее дочери - кто знает, может быть, они пойдут в папочку, - они закружили ее в танце, и есть еще надежда, что плохой ее пример будет для них как прививка от заразной болезни, и никогда не будут они, как их матушка, вводить людей в заблуждение, подчинять их поступки своим низким целям.

   Постойте, постойте, скажете вы, а как же яичко? Тот ребенок, которого вы спасали и нечаянно заколдовали? Удалось ли обратное превращение?

   Терпение, друзья мои, терпение и такт - и в превращениях, и в дружбе! Я, вообще-то, не волшебница, и все это мне только снилось. На следующую же ночь мне приснился «правильный» сон, и я вернула ребенка его родителям - целым и невредимым.
   Оказывается, перед сном не надо хохотать и наедаться, и спать надо ложиться вовремя. И с дружбой у меня теперь все в порядке: я знаю, что когда мы обижаем друзей, это - как злое колдовство, и надо сделать много-много добра, чтобы забылась обида. А когда обижают тебя, надо помнить, что злу поддаваться не надо и бороться за своего друга надо и в своём сердце - вот и всё волшебство!