Алтарь стиховелений

                ПРЕДИСЛОВИЕ

   Светлана Владимировна Королева, член Союза Российских писателей, филолог по образованию, родилась и выросла в г. Волгограде.
 Стихи поэтессы несут в себе крепкое эстетическое начало. Читая их, не встретишь модных сегодня небрежных фраз и жаргонизмов. Они характеризуются мелодической стройностью, проникновенностью, тяготением к высоте одического слога, а обращение к истокам русского языка определяется наличием в них целого ряда старославянизмов. Хмель «алкал очиститься слезами», седая мгла «рассеклась над твердью», а старый дуб «мощи схоронил в прикровеньях травы».
  Вместе с тем, неожиданность сочетаний слов и поэтические неологизмы позволяют говорить об индивидуальности стиля поэтессы.

         Саксофонит верхами порывными
                Оголтелая прыткая даль,
                Зализав языками игривыми
                Животворную звонкую таль.

 Лирическая героиня поэтессы находится в постоянном поиске смысла жизни и места в ней тем или иным предметам и явлениям.

                Чья осень меня укрывает листвою?
                Что жизнь моя? Что моя смерть?
Или:

                Зачем душа так плотью дорожит,
                Когда Господь готовит ей замену?

 Тяготение к запредельности и православному образу мысли органично сочетается в поэзии Светланы Королевой с земной любовью, трепетным отношением к детям, к родине, к окружающему миру.

                И ты усни, мое призванье,               
                Предназначенье, мой малыш.
                Прими от сердца покаянье,
                Я верю в то, что ты прости
                Усни, и пусть тебе приснится
                Весна, умытая росой,
                И только любящие лица
                Над безмятежной головой.
             
  Особое место в творчестве поэтессы занимает тема поэта и поэзии.
«В наковальне чувств» она кует «живое слово» и, «изливаясь вся», застывает в слове. Не даром эпиграфом к первому сборнику поэтессы "Я слышу вдохновение судьбы" стали стихи Николая Гумилева:

                Но забыли мы, что осияно
                Только слово средь земных тревог,
                И в Евангелии от Иоанна
                Сказано, что слово – это Бог.
               
 Этот эпиграф вполне подошел бы и к новому поэтическому сборнику. Ведь, сохраняя лучшие традиции русского стихосложения, поэтесса Светлана Королева, словно в храме, хранит слово в своей душе и делится этой душой со всеми нами.

 


* * *

Клен затаился. Скользя над песками,
Пьют облака тишину из ручья,
Дремлющий берег расшит васильками,
Слабо мерцает береза-свеча.

Нежно прощаясь с последней звездою,
Бор заливается спелой росой,
Травы венчаются, а над водою
Ждет вознесения луч золотой...
             
            

* * *

Лучи рябинового свода
Сомкнулись в чаще облаков.
Дубы невиданной породы
Глядят с дремучих берегов.

Золотовласые березы
Листвой осыпали простор.
Привольно...Явью пали грезы,
И сновиденьем стал дозор.

В светлицах изумрудных сосен —
Небес размеренная стать.
Блаженна солнечная осень, —
С такой не страшно увядать...

* * *

Высока устремленная в небо
Облаков безмятежная стать.
От нечаянной радости слепо
Сеет солнце в листве благодать.

Шелестит родниковое лето
Средь берез, в приозерной тиши.
Воркованием птичьим воспета
Благодарность забвенной души.

Утомленная светлой печалью
Спит земля в сарафане лесов,
Словно молится все в изначалье,
Возвышаясь над силой оков…


            
                * * *

Вновь рукоплещет день осенний
Слиянью плачущих дорог.
В дубравном сне благоволений
Зарделся солнечный дубок.

Прощальной тайны вознесенья
Коснулись птицы в небесах.
Туман слепым прикосновеньем
Гоняет тучи в облаках.

Сады, как утренние розы,
Глядят в березовую высь.
Они не помнят бурь морозных,
Их греет бронзовая сизь...

* * *

Акварель небесных арок,
Синий цвет лесных очей –
Ослепительный подарок
Зрелой бренности моей.

Светоч солнечный лучится
Над фасадом сизых крыш,
Что затихла, сизарица,
Заскучала или спишь?

Слышишь музыку соцветий
Над полесьем стройных трав?
На суде тысячелетий
Только Бог один лишь прав.

Видишь, как прекрасно лето
На всеведущих руках?
Все искали это где-то,
А оно в семи шагах.


* * *

Горизонтом рассыпалось солнце,
Впала осень в ночную печаль,
Ветер носит небесные кольца,
Голосит в безмятежную даль.

Одинокая искра в тумане —
Томный образ влюбленной луны.
Я забыла о нашем обмане
И не помню вчерашней вины.

Мне открылась нежданная тайна:
Я в октябрьскую грусть влюблена,
В увяданье, в душевные раны
И во все, чем врачует она.

               
* * *

Разбудите меня на заре,
Когда света блондиновый локон
Сквозь прохладу недремлющих окон
Жадно ищет дороги ко мне.

Отпустите меня в тишину,
Где б я вечно страданий не знала,
Где рассвет обнимает волну,
И ресниц Красота не смыкала.

Где рождается солнца восход,
И не тонут стремленья в печали.
Белым парусом стал пароход,
На котором мечты уплывали.

Разбудите меня на заре,
Когда света блондиновый локон
Сквозь прохладу недремлющих окон
Жадно ищет дороги ко мне.


* * *

По извилинам дороги
Прокатился лунный лик,
Тени бродят за порогом,
Где клюкой фонарь поник.

Дерева в резных уборах
Водят стройный хоровод,
Затаилась в робких взорах
Сила ночи. Звездный свод

Колдовской тропой искрится
Вдоль Аленушки - реки
И в сугробах серебрится
Тайной сказочной строки.

Ветхость краденых рассветов,
Разведенный на два путь,
Тень в молитве от наветов, —
Не проснуться, не уснуть.

* * *

Таится тишина в пространственном полесье
На ладане листвы курится сизой мглой,
Соборные кресты, взмывая в занебесье,
Благословляют путь на звездный аналой,

Где опаленный луч мерцает облаками,
Витает в смирне вех кадильница луна,
Где безмятежный свод, не тронутый веками,
Перед лицом земли равняет времена.


* * *

Как благодатна осень! Листопад
Покорен ее мягкому дыханью.
В ее покоях засыпает сад
И пробуждает в сердце замиранье.

Ей дела нет до праздной суеты,
Ей горькие невзгоды не обидны,
Она достигла вечной правоты,
Той, за которую не будет стыдно.

* * *

Туман. Дорога в подвенечном платье.
Видна лишь золотая колея.
В кроватке спит мое земное счастье,
А в колее трепещет полынья.

Пороги робко прячутся за ели.
Туман спустился. Не видать ни зги.
Не плачут дети, не скрипят качели,
И на воде не шепчутся круги.

* * *

В небесной купели полощется луч,
Стозвонное солнце грядет из-за туч,
Игривые воды высокой реки
Собой овивают крутые пески.

С невинной улыбкою робкая тень
Укрылась, увидев, что выглянул день,
И тщетно пыталась лучистая рать
Беглянку в речных закромах отыскать.

И ветер затих в паутине лесов,
И тщетно толкается в сети оков,
А впереди неоглядная даль,
Ради которой прозренья не жаль …

* * *

Майские яблони  –  Ангелы белые...
В солнечной нежности спят облака,
Прячутся в травах цветы скороспелые,
Вольно таится вещунья река.

Сирая степь, с диким ветром венчаясь,
Чудотворит васильковую шаль
И, в подвенечную даль облачаясь,
С плачем хоронит девичью печаль.

Ранними росами слезы роняя,
В солнечной нежности спят облака.
Майские яблони – Ангелы рая,
Как же беспечность у вас коротка!

* * *

Люблю я чудные приметы
Садов приволжских вдоль дорог,
В цвету трепещущего света,
И трав рассветных дикий сок.

Люблю пернатых антифоны,
Когда пригретые лучом
Колосья поясным поклоном
Склонятся на пути моем.

Люблю раздольные напевы
Казачьей песни удалой,
Полей безбрежные посевы
И ветра вольного разбой.

Для сердца стала дорогою
Любая пядь родной земли:
Сторожка наша за рекою,
Степь безутешная вдали…

* * *

Волшебное утро несет полусолнце  –
Тепло апельсиновых рук,
Стог белого сена, и дом в три оконца,
И дятла заутренний стук.

Властители туч  –  семиструйные ветры
Гоняют отжившие сны.
Салют желтых листьев  – осеннее ретро –
Прощальный концерт до весны.

Взмывают над солнцем багровые тени
И падают в «зрительный зал».
Кто выткал коврами еловые стены,
Наверное, счастье познал!

* * *

Распластанной птицей
Несется рассвет.
Спешу за синицей
Негромких побед.

А в небе кружится
Мой стан журавлей.
Ах, если бы взвиться
Над ширью полей.

Чужая своим –
Средь чужих я своя,
Как тот пилигрим
В чужестранных краях.

Горю я в неволе, -
Мне воля тесна,
И страшно до боли,
Что осень честна,

Что день увяданья
Не так уж далек,
Что до расставанья
Не вычислить срок…

* * *

Распластанной птицей
Несусь я в рассвет,
Прощаюсь с синицей
Негромких побед.

Мне в небо бы взвиться,
И в стан поскорей.
Меняю синицу
На плач журавлей.

* * *
За чертой городскою кукушка
Монотонный заводит мотив.
Желтоглазые смотрят избушки
На сплетения ивовых грив.

Молодильное яблоко в небе
Разрумянилось в ярком огне.
Степь пустынная просит о хлебе,
Раскрывая объятья весне.

Наводняется жизнью округа,
Отчего же тоскует душа?
Оттого, что бежим друг от друга
По ребру рокового ножа…

* * *

Как взыграет в поле дикий ветер,
Словно море, заволнует рожь.
Зазвенит заздравницей о лете.
Пышный елей сарафанный клеш

Напитает животворной влагой
Землю. Мхи грибные приютит.
Иссинь вековая дымной тягой
Все Святых Святое окадит.

И тогда, как дым, во мне растает
Тягота изжитых скорбных дней.
Это, Русь родная, просияет
Благодать живой души твоей!

* * *

Порхают листья в ситцевом бору,
Клубится тьма под млечною дорогой,
Где я, объятая сердечною тревогой,
Бесплодно жду далекую зарю.

Звезда в скиту заоблачных пустынь
Хоронит трепет всенощной молитвы,
В которой дремлют суетные битвы
И берега березовых твердынь.

Зарницы спят, лишь ветреная лунь –   
Таинственная певчая прибоя  – 
В темницах невесомого покоя
Ласкает приозерную латунь.

* * *

Звон колокольный, подобно набату,
Даль оглашает. Поют соловьи.
Свод разжигает ночную лампаду
Для созерцанья Господней любви.

Ветер качает глубокие тучи
В тонких объятьях последних лучей,
Солнце кровавое сумерки мучит,
Падая с плахи лихих палачей.

Берегом бродят печальные тени,
Прожитый день унося за собой,
Где, упиваясь охапкой сирени,
Я вызываю вчерашний покой...

* * *

Расписался призрак на окне
Огненно-неоновым распятьем.
Сумрак зашептался в тишине,
И луна в прозрачно-сером платье,

Шелестя подолами, сошла
С неба на задумчивую землю
И высокой тенью проплыла,
Наклонясь над звездной колыбелью.

В зазеркалье медленных озер
Колыбель таинственно качалась,
Созывая ангельский собор.
Умиленьем сердце вдохновлялось

И сливалось с бдением ночи
Ожиданьем утреннего света.
Лейся, сердце, райствуй и стучи,
И тебе откроются заветы.

* * *

Плывет луна, дороги усыпляя,
И виден мне ее прозрачный сон.
Бежит река, из-подо льда мерцая,
Призрев скупых капелей перезвон.

И я, весенняя, развенчанная с хладом,
Иду навстречу солнцу и теплу.
И слезы – непомерная услада  –
Смывают с век полночную золу.

НОЧНОЙ ПЕЙЗАЖ

Пролетел стремительной стрелой
Беспокойный день. Осипли звуки.
Натянулся тонкой тетивой
Золоченый луч на лунном луке.

Ночь прозрачной тенью снизошла
В серебристо-черном пеньюаре
И лампады окон разожгла –
Тихий свет на тлеющем пожаре…

* * *

Солнце на небо восходит,
Рдея огненным плащом,
Над лесами тучи сводит,
Тьме являясь палачом.

Низко падает с востока
Обезглавленная тьма,
И, прозрев по воле рока,
Просыпаются дома.

Заливаются долины
Ликованьем птичьих стай.
Снов прозрачных исполины
Покидают милый край

И возносят к тучным сводам
Жертвы призрачных теней
В те края, где зреют оды,
Что самой весны весней.

* * *

Рассыпался весенний ливень,
Прозрели мокрые дома,
А слезы безутешных ивен
Стучат в речные закрома.

Стяжаю явь иль сон лелею?
Из рая ль птичьи голоса?
На опустелую аллею
Вздыхают свежестью леса.

Небес плотина голубая
Влечет разбойную сирень.
Ладонью на росе играя,
Смотрю, куда уходит день...

Я каждый вечер умираю
И утром воскресаю в нем,
Но смерти, смерти я не знаю...
Пусть говорят, что все умрем

Иль: «Смерть не выдаст  –  будем живы».
Смотри, какое солнце  –  нам!
Как облако несет на гриве
Сны, не подвластные часам!

       
* * *

Во имя жизни — увяданье,
Великолепный листопад,
Ваянье чувства без названья,
Господний чудотворный сад.

Плоды срывает горький ветер
И ходит, ходит по земле,
Себе прокладывая грейдер
В чадящем утреннем тепле.

Нам смертью видится страданье,
А жизнь — преддверием того.
Как нищий просит подаянья,
Прошу пощады у него.

Зачем противлюсь увяданью?
Ему нет равных без похвал,
Оно подобно созиданью,
Чего никто не миновал.

Ему и юность не помеха,
И старость так ему к лицу,
Как показательная веха,
Что приближает нас к Отцу.
               
* * *

О чем страдают дни, во мглу срываясь?
Оплакивать? Кого? О чем молить?
Дана им радость, - солнцем очищаясь,
Всю боль отмытой совестью спалить.

                О чем печалясь ночь во сне томится?
Ей видится во тьме мираж потерь?
Ведь не дано ей с жизнью разделиться.
О чем? О чем же горевать теперь?

* * *

Поникнет день в оковах черной ночи,
Пахнет сирени дикий аромат,
Луна раскроет бархатные очи,
И вдохновит благоуханьем сад.

Святыня Русь под огненным киотом
Всплакнет ночным раскаяньем сверчков,               
Осыплет травы миротворным медом
И ситцы набивные васильков.

И я, смирению предавшая тревоги,
Здесь, как в раю, забудусь до утра,
Таинственно являя Славу Богу
От щедрости Адамова ребра...

* * *

Вдоль убегающих обочин
Горят высокие костры.
Сиянье в кружеве источин
Над миром всходит до поры.

И по следам его горячим,
Искрящим броским серебром
Уходит день, с истошным плачем
Отрезав прошлое мечом.

И,отрекаясь от столетий,
Перемеряет приговор.
Пусть было много перипетий, –
Теперь все суета и вздор…


* * *

В молитвенном течении покоя
Едва живет дыхание весны.
Прозрачное сиянье над рекою
Возносит в небеса шальные сны

Туда, где озаренные свеченьем,
Как яблони в архангельском цвету,
Рассветы изнывают от томленья,
Играя вдохновеньем на лету …

* * *

В курганах схоронились травы,
Еще во тьме заблудший лес,
И небеса безмерно правы,
И свят божественный окрест.

Несет оранжевая птица
Весну в заоблачных руках.
На кроны радуга ложится.
Родник вальсирует в песках.

Брожу по маковым тропинкам,
Срываю данности судьбы,
К березам — белым господинкам
Склонились травные рабы.

И я, гонимая раздольем,
Свободы выпила хмельной.
Матрешки елей треугольем
Следили пристально за мной,

За тем, как колосились травы
И прозревал заблудший лес,
Как наводненный Божьей славой
Для жизни воскресал окрест.


* * *

Замирает дыханье природы
В ожидании первых лучей,
И в озерах небесного свода
Тает воск миротворных свечей.

И возносится ясное утро,
Открываясь зарницам домов,
Бродят белые старцы, премудро
Вдохновляя цветенье садов.

Покаянной безмолвной молитвой
Пробуждается радость души,
Умиряя житейские битвы,
Словно мир никогда не грешил…

* * *

Сон тает в лаве туч,
Слипаются ресницы,
Искрится  первый луч.
Иль это только снится?

Ожившие уста
Ласкает птичий щебет;
По-утренни чиста,
Вливаясь в тихий трепет

Задумчивой листвы,
Я обращаюсь к жизни –
Как не сказать, увы –
Порочной и капризной.

Даль смотрит из-за туч,
И солнцу уж не спится,
Щекочет первый луч
Ослепшие ресницы…

* * *

Синий иней серебрится
Нимбом фонаря.
След попутчиков петлится,
Серебром соря.

Намораживает ставни
Исседью февраль,
Пух накидывает плавно
На речную сталь.

Тает в воздухе прозрачном
Фиолет ночи.
Месяц в колыбели брачной
Плавит две свечи.

А вдали, в окне заветном,
Теплится уют.
И оно мне тем приметней,
Что меня там ждут.

* * *

Как белые крылья, возносятся тучи,
Плывет на ветру листопад.
Я тихо стою возле ивы плакучей
На серой дороге утрат.

Здесь плач колокольни, как звук полонеза.
У мертвых прошу за живых.
Кто дышит смолою еловой из леса
На ладан сокровищ лесных?

Вживаясь в гармонию духа лесного,
Не верю в измену и смерть.
Под крышей небес я иду за весною,
Вокруг листопад, круговерть...

Чья осень меня укрывает листвою?
Что жизнь моя? Что моя смерть?
Ты слышишь, мой Бог, я иду за Тобою,
Себя заставляя терпеть.

Как белые крылья, возносятся тучи,
Плывет на ветру листопад.
Я тихо стою возле ивы плакучей,
Вдыхая лесной аромат.
             
* * *

Лелеют слух разливы родника,
Сплетаясь в многозвучные распевы.
Мгновения стекаются в века
И наводняют лунные посевы.

И чуткостью наполнена душа,
И трепетно восторженное сердце.
Пьет тишина из звездного ковша,
Приоткрывая потайные дверцы.

За ними слава уходящих дней,
Границы начинаний и явлений,
Парящие над праздностью людей
В немое созерцанье противлений.

За ними свет надежды на любовь,
Устроенную тонко и премудро,
Которая от вдохновенья вновь
Вынашивает солнечное утро.

* * *

Покорна мягкому теченью
Плывет лебедушкой луна.
Леса в монашьих облаченьях
Мне поклоняются без сна.

Парят задумчиво-печально
Тугие свитки облаков,
По-над Крестом живоначальным -
Пересечением веков,

По-над святыми куполами
И ясновидицей рекой,
По-над лесами и долами,
Где торжествующий покой.

Где я легка и первозданна,
Где, упиваясь тишиной,
Душа трепещет покаянно,
Как белый ангел за спиной…

* * *

В облаченье огненного шелка
Снова снизошла с небес весна.
Оживились елей треуголки,
Отрезвев от колдовского сна.

Партитуры солнечных полотен
Считывают птичьи голоса.
Ветер по-апрельски беззаботен,
И красны садовые леса,

Где нет-нет, да вспыхнет и прольется
Жизни дар в зиянье облаков,
И ручьистой песней отзовется
Май, освобожденный от оков…

* * *

Раздался залпами орудий
И грузно покатился гром.
Он воевал и безрассудил
В краю безмолвном и глухом.

Березки, кутаясь в туманы,
Смущенно головы склоня,
Изящно вытянули станы.
А дождь, танцуя и звеня,

Напрасно требовал вниманья,
Заискивая, истекал, –
Его ревнивого страданья
Никто из них не замечал.

И стоил фарс короткой жизни?
Березкам тишина милей.
Они любимы в той Отчизне,
Где нет ни грома, ни дождей.

* * *

В пожаре лета занимался ливень,
Терялся след рябиновых дорог.
Луч одинокий бесконечно дивен
Тем, что рыданье грома превозмог.

Богата явь добром противоречий.
Лампадой теплится в холодном небе свет,
Который капли разжигает в свечи,
Приоткрывая солнечный запрет...

* * *

Звенит оранжевое лето,
Крадется грозовая тень,
Подслушать, как смеется где-то
В полесье белая сирень.

Ветра кружатся в смелом вальсе.
Светло и ясно на душе.
В зелено-шелковом  атласе
Леса. На звонком вираже,

Скрываясь, утопает солнце
В разрывах ищущих лучей,
Пронзая облачные кольца
И плавясь в образах свечей.

Аккорды  строгого органа
Таит симфония дождей, -
Всеведец праведного сана
Нисходит в грешный мир людей.

* * *

Вдоль дороги рассыпалась роща,
Распахнула объятья листвы,
Старый дуб животворные мощи
Схоронил в прикровеньях травы.

Здесь в ответ на мое вдохновенье
Отзывается свод голубой,
Здесь печаль моя ищет забвенья,
Утоляясь небесной водой.

Благовония белой сирени,
Словно смирны живой аромат.
Воскресенье из всех воскресений
Торжествует. Лампады парят.

Мое бедное сердце ликует,
В унисон с колокольней звенит,
И болезную душу врачует
Перед храмом распятый зенит…


НАСЛЕДСТВО

Вдалеке причитает кукушка,
Всем живым отпуская вину.
Шепотливая речка-старушка
Разжигает лампадку луну.

Величаво под куполом звездным,
Словно в храме, царит тишина.
Здесь мои вычитаются весны,
И сменяется миром война.

Здесь впервые я встретила лето
В ароматах венков полевых
И гуляла с тобой до рассвета,
Здесь мне первый мерещился стих.

Где такая душа по соседству!
Где такая трезвонит весна!
Эта родина мне по наследству
Завещанием дней отдана.

* * *

На рассветной иконе –
Окровавленный лик
В лучезарной короне.
Перед нею поник,

Пал ковыль сокрушенный
За греховность ночи –
Чаровницы бездонной.
Уж ее палачи

Высекают из ножен
Золотые клинки,
И ложатся к подножью
Молодые венки.

Память вечную речка
Ей бурливо поет,
Заряжая картечью
Искрометный восход.

Обливаясь слезами,
Травы гнутся к земле
И вздыхают стихами
О взошедшем тепле.


* * *

Вонзился луч в течение заката
Стремлением натянутой струны.
Как будто солнце бледное распято
В надежде вознесения весны.

Как будто маяту огня пугает
Колючая ночная темнота,
Перед которой праздность отцветает
И меркнет бесполезно суета.

* * *

Коронование рассвета…
Сошлись зарничною порой
Венцы ромашкового лета
Над бесприданницей рекой,

И никому уж не под силу
Нарушить их святой покой.
Жизнь, вознесенная над илом,
Озолотилась высотой…

* * *

Над твердью рассеклась седая мгла,
На суету надвинулось молчанье,
И высота бездонным дном легла
На меры, измеренья, расстоянья.

И пролилась полярная звезда
Сквозь мирозданье млечною дорогой,
Искристой речки тонкая слюда
Смиряет наводнение тревоги.

Покорно проплывают вдалеке
Над головой забытые портреты,
Где лунный лик печалится в платке,
Взирая на застывшие предметы.

И, выпивая суетность из глаз,
Чарует бездыханным соисканьем,
Перетирая дерзость скрытых фраз
В немое упоенье созерцаньем.

 

ЗАТМЕНИЕ

На диске солнца выросла луна.
Ночь застелила небо черной рясой,
Безмолвием монашеским полна
В молитве века проплыла над Спасом.

И сгинул день, и наступила тьма.
Мы не напрасно жаждали знамений.
Раскрыли очи скрытные дома
И стали ликами таинственных видений.

И оказалась истина щедра
В бездонном возлиянье противленья.
Известно, что нет худа без добра,
И нет пути без камня преткновенья.

* * *

Лес слезами заливался,
В знойной жажде изнывал,
Перед Волгой красовался,
Гневно молнии метал.

Долго, полный состраданья,
В междуречье ветровал,
И ему за все терзанья
Бог прощенье даровал.

Источают ивы злато,
Клены сыплют серебром.
Нищета добром богата, –
Спи, листва, последним сном.

Что боящимся расправы?
Им, невеждам, невдомек,
Что коснется Божьей Славы
Тот, кто немощь превозмог...

* * *

Прячется бурая осень
В серые свитки дождей,
Плачет небесная просинь
В мрачные спины людей.

Ливень на сопках гарцует,
Тонут в листве берега,
Молния тучи целует,
Тают нагие снега.

Солнце под черной вуалью
Скрыло седые лучи.
Холодно. Пахнет печалью,
И улетают грачи…

* * *

На тихий город в завечерье
Легла сиреневая грусть.
Огниво в бронзовом преддверье
Мне озаряет дальний путь.

Игра теней с еловых вышек –
Фигуры уходящих дней.
Листва предсмертной негой дышит,
И сколько тайной силы в ней!

За мудрость жизни на закате,
Следов старенья не тая,
Природа красотой заплатит,
Как юность дерзкая моя.

Другие славить повечерье
Придут, мой повторяя путь,   
Чтоб крест судьбы своей измерив,
 «Ни вздоха бы не зачеркнуть».

* * *

Объяла небо туч седая птица.
И каждый новый взмах ее крыла
Капелью в землю кроткую ложится
И кличет сон оконного стекла.
Вскружились облаком ее шальные перья,
Всплакнуло солнце на ее груди.
Миряне, посвященные в поверье,
Боялись луж, бурлящих на пути.

А я, дивясь на облачную стаю,
Не прятала ни сердца,ни лица...
Открылось мне – я также вот растаю
В бескрайнем отражении Творца

* * *

Бесправная хожу по навожденью мысли
И кротости ищу у силы прежних дней.
Как Божий образок, луна над речкой висла,
И поклонялась рожь величию полей.

Что видится им там, за окоемом жизни:
Упокоенье туч иль слезы облаков?
Безжалостен сентябрь, и тишина капризна,
Растратившая быль на скоротечность слов.

За поступью минут крадется бесконечность,
И я паду в нее, как искрометный век,
Прольется седина на детскую беспечность,
И мудрость вдохновит на горний мой побег…

* * *

Лучами раскроено небо,
Расшита гладью река.
Стремится к высотам верба
Запястьями из песка.

А небо таит скрещенье
Тернистых звездных дорог,
И в нем роковое рожденье
И радостей, и тревог.

А небо – живая карта
Широт и долгот судеб.
Зияет на ней утрата.
Луна, как дорога в склеп,

Сокрывший твой образ милый,
Дающий познать, как смерть
Вдовит, выжигает силы
И радует ими твердь.

* * *

Речная свита худосочных волн
На легких крыльях рвется в поднебесье.
Тоскует на воде печальный челн.
В неволе жмурится тревожное полесье.

Мне невдомек, зачем волна бежит,
Затем ли, чтоб разбиться снова в пену?
Зачем душа так плотью дорожит,
Когда Господь готовит ей замену?


ЛИСТОПАД

День промчался, словно марафон.
Вновь я одиночество стяжаю,
С памятью делю последний сон
И во сне осеннем умираю...

Не стучись под сердцем невпопад,
Не проси меня вернуться к жизни,
Коли сам, претерпевая ад,
Стал великим лишь при смертной тризне.

Были дни, когда наш майский сад
Оживал лесным благоуханьем...
Но ничто, ты слышишь, листопад,
Не сравнится с тайной увяданья.

Ты со мной прошел по жизни брод,
Зелено пленял меня по маю.
Так зачем же царственный полет
Мы свершаем, только умирая?

Смерть пришла нежданно, словно тать?
Я не верю в силы провиденья.
Мы всего лишь учимся летать
За чертой земного тяготенья..

* * *

Веки тяжелые. Ивы в снегу.
Мимо бесследно пройти не могу.
Посвист хрустящий проворных сапог.
Слышится в нем: «Вот те – Бог, вот – порог».

Мысли заводят отсчет на года.
Все утечет, как меж пальцев вода.
Из ниоткуда иду в никуда,
От осуждения и до суда.

Тихо вокруг, словно время молчит,
Лишь пережитое горше горчит.
В белых покоях блаженствует лес,
Видно, его не страшит смертный крест.

* * *
Поникла вольная березка –
Сорвали раннюю красу.
Гуляет во поле Морозко,
В лесную смотрит полосу.

На ветках косы нелитые.
«Не все те девицей ходить!» –
Шутили вихри ветровые,
Пытаясь листья пробудить.

Напрасно плакала березка,
Напрасно к ней клонился дуб.
Ветвей высокая прическа,
А на сердце крутой заруб.

Пред ней морозы ликовали,
А пряди били по лицу.
Березку замуж выдавали,
Морозко вел ее к венцу.

* * *

Завилась, разинулась метелью
За окном колючая зима,
Обмелила светлою пастелью
Дерева, обочины, дома,

Вдоль которых сыплет по дороге
Ветер белосочную крупу,
Оперяя крылья крыш убогих,
Измеряя за стопой стопу,

Заливаясь зычным волчьим воем,
Предрекая смерть седой зиме,
К небу увлекая за собою
Крученым столпом в туманной тьме.

* * *

В теремке большого ельника
Приютился лунный луч.
Паутиною сочельника
Сплетены побеги туч.

И витает в терпком воздухе
Ожиданье Рождества.
Сеет огненные сполохи,
Зазывая торжества.

Рыщут ветры многоструйные,
Завывая и метя,
И уносят сны лазурные,
В бездну радости летя.


НОВОГОДНЕЮ ПОРОЮ

На крыле бездыханного крова
Поднимается тихий рассвет,
Одному петушиному зову
Отзывается стройный квартет.

За окном, в бирюзовом экране,
Голубеют, играя, снега.
Наследили полозьями сани
И несутся вразлет свысока.

Серебристых берез серпантины
Греют омут зеркальный реки.
Спит земля под пуховой периной,
Глубиной измеряя шаги.

В сенях пахнет еловой смолою,
Мандаринами, духом конфет,
Так всегда новогодней порою,
И заманчивей этого нет!

* * *

Колосится солнечным простором
Поле. Вдалеке пестрит река,
А за ней леса косматым бором
Дремлют по-над берегом века.

Там, в лесном прохладном полумраке,
Знахарка кукушка подает
Голосисто колдовские знаки –
Наших лет бегущих пересчет.

Ожиданьем трепетным играет,
Эхом отзывается в груди,
Оттого, что сердце замирает
Перед тем, что зреет впереди…


Крестное знамение

Сердце лукавило и лютовало,
В чарах забвенья душа погибала,
Ум бороздила духовная стынь,
Совесть молчала средь ложных святынь.

Вера в неволе судьбы каменела,
В лаве желаний надежда горела…
Вдруг, знаменуя святой благовест,
В разум вонзился спасительный Крест.

Дрогнуло сердце, нежданно забилось,
Совесть греховной виной пробудилась,
Солнцу молитвы отверзлась душа,
Отче, прости мне, я каюсь. Греша,

Сердцем лукавила и лютовала,
Без оправданья Тебя распинала,
Правды искала средь ложных твердынь.
Господи, каюсь, я каюсь… Аминь.

* * *

Стучится горькая метель
За облака… Клокочет стужа!
Скрипит пустынная качель,
Гонимый путь несет и кружит.

И по заоблачной реке
Плывет луна в опочивальню.
Разбились замки на песке
Под гнетом снежной наковальни…

В глазах застыла бирюза,
Отяжеляя мраком веки.
Напрасно прячешься, слеза, —
В душе текут не слезы — реки.

Дыханьем тихим трепещу
Перед спасительной свечою,
Господь, я так Тебя ищу,
Прошу, поговори со мною,

Коснись блуждающего сна,
Прости изменчивую душу.
Я верю, что придет весна
И слезы немощи осушит.

* * *

Бегу на свет в конце тоннеля,
Тоннель – слепой залетный путь,
Где за неделею неделя,
И не забыться, не свернуть.

Едва очерченные блики,
Заиндевелые вдали,
И лики, лики, лики, лики
В кромешной маятной пыли,

В которой мертвенно застыли
Две тысячи кипевших лет
И никого не пощадили
Из торопившихся на свет.


* * *

Затуманилась забытая раздольем
Неприкаянная, преданная Русь.
Пресыщаясь инохлебьем с иносольем,
О тебе я плачу и молюсь.

И клокочет сердце и корит,
Словно птица, жаждущая выси,
И душа взывает и горит.
Господи, услыши, отзовись и

Оживи погибшую, веди,
Вены напои священной кровью.
И не по делам ее суди,
Оправдай своей святой любовью.

Пусть к Тебе ведут ее пути,
Свитые соборным треугольем.
О своем прощенье возвести
Возрожденным звоном колокольным.

* * *

Напророчь мне вечного пути,
Приоткройся сокровенным Словом,
На поминках счастия былого
Вновь надежду верой освяти.

Пусть листвы прогорклые цветы
Веют ароматом увяданья,
В чарах предзакатной красоты
Усыпляя солнце упованья.

Завладеет златом гордый снег,
Пеленающий лесные мощи.
Пусть застынет краткомерный век,
День придет, и вновь воскреснут рощи,
 
Оживут увядшие сады, —
Смерть живет во имя обновленья,
Как болезнь во имя чистоты,
И распятье ради воскресенья.

 
КАЗНЬ ЦАРСТВЕННЫХ МУЧЕНИКОВ
( 17 июля 1918 года)

Ночь июльская крадется,
Месяц сгорбился серпом,
Флаг кровавый гневно рвется
Обезумевшим врагом.
Зреет заговор зловещий,
В глотках – сонм змеиных жал.
Мстит Февраль, как ужас вещий,
Тем, кто Богу присягал.
Дом Ипатьевский. А в доме,
Сном предчувствие томя, -
Послужившие короне,
Царь и вся его семья.
Вдоль фасада, перед домом,
Караульные снуют,
Где оконные проемы
Темень черную жуют.
Рыщут призрачные тени,
Обмеряя шаг штыком,
Гуталином дышат стены.
Суд подсудный над царем
Шайкой сворною вершится.
- К исполненью приговор!
За убийцею – убийца…
За затворами – затвор.

Крики, выстрелы и стоны,
Лязг сапог и … пустота.
Без почета похороны…
Кровь распятого Христа…
Правду одолела сила.
И никто не понимал:
Это умерла Россия,
А не царь российский пал.
2007

* * *

Окован цвет раздорами дождей…
Так спит душа в изнеможенье плоти,
Оброк греха – борение страстей,
А сердце воздыхает о свободе.

Но будет день! Проснется Божий страх,
Пленится совестью, растает грех взалкавших,
Который, смерть измерив на весах,
Во имя жизни скроет цвет опавший.

И стану я ваянием весны,
Рожденьем дня в молитвах вознесенья.
Зачем же, осень, мы с тобой грустны,
Когда открылось наше воскресенье?


* * *

Порхает бабочка, знаком ее удел,
Песчинка малая, летящее мгновенье.
Но кто в сращенье двух бездушных тел
Вложил живую радость вдохновенья?

В своей беспечности она подобна нам,
И мы до времени легко играем жизнью,
Цены не зная льющимся годам
От часа пробуждения до тризны.

И мы порхаем в свите бренных дел,
Песчинки малые, летящие мгновенья,
Пока Вдохнувший жизнь в сращенье тел
Не отзовет из сердца вдохновенье.

* * *

Греховной слабостью томима
Скорбит о радости душа.
Слеза свечи неутолима,
Со мной терзаясь и дрожа,

Она в исканье озаренья,
Лобзает робь моих молитв,
Стяжая тихое терпенье,
Смывает пыл вчерашних битв,

Где вся расторжена, разъята
Грозой духовной наготы,
Я своему прозренью рада
До непроглядной слепоты …

* * *

Стоит церковная сторожка
На перепутье трех дорог,
Чтоб путник отдохнуть немножко
От суеты вседневной мог

И душу, выжженную страстью,
Покоем светлым оживить,
И чистым подойти к Причастью,
И сердце правдой напоить.

Горя в мирском огневороте,
Безумстве слабостей земных,
Мой путник, вспомни о субботе
И исцелении больных.

Прими из чаши искупленье,
О нем всплакни у алтаря.
Христос дает благословенье,
Идущих радостью даря.


МОЛИТВА

Не вычти грешного начала
И неизбежного конца,
Низвергни то, на что роптала
В прошеньях дерзкого истца.

Не объяви усталость сердца
Необратимостью слепой,
Очей духовных оглядеться
Дай, устремиться за Тобой.

Пошли душевных наводнений,
Стремленья звучному перу,
За перекрестком злоключений
Впредь обращай меня к добру.

Не дай ходить марионеткой
За нитью горестной судьбы.
Позволь остаться верным слепком
Твоим. Пусть мертвенно слабы

Мои молитвы и обеты,
И нрав далек от образца, –
Да прорастут Твои заветы
В душе и смоют мрак с лица.

* * *

Нас налегке безжалостно несут
Бегущих дней лихие карусели,
Нас призраки-свершения влекут,
Отсчитывая горькие метели.

Жестокого могущества полна
Земных страстей пленительная немощь,
И без вины на нас лежит вина
И пожирает, как стремительная всенощь,

Где наша жизнь  –  оплата за грехи,
А наша смерть  –  начало жизни вечной,
К которой мы и немы, и глухи
В кромешной суете беспечной.


* * *

 Это я, Господи, это я! –
 Кричу в сердцах, срываясь и немея, –
 Меня распяла злая боль моя!
 В ней содрогаюсь, маясь и слабея.

Глотком воды мне чудятся те дни,
В которых живы светлые мгновенья.
Они – беспамятство, несбыточные сны.
О, Боже, неужели нет спасенья?

Неужто мрачная ночная пустота
Меня пожрет своею черной пастью?
Неужто вечностью протянутся лета
Без Твоего отцовского участья?

Нет, Господи, не верю! Дай Христа!
Приди, коснись, сотри несовершенства.
И невредима я сойду с Креста,
Исполненная вечного блаженства.


НА СВЯТОМ ИСТОЧНИКЕ

Зачерпну из колодца надежды,
Веры, силы в ладонь зачерпну.
Я вериги греховной одежды
Развяжу, узнавая вину.

И, укутавшись в шаль голубую,
Буду слушать согласие трав.
Эту рощу и землю святую
Принял Бог, на Кресте просияв.

По воде осторожно ступая,
В гладь речную звезду обронил,
Где она, мне игриво мигая,
Светит, ярче зенитных ярил.

Где луна на своем коромысле
В мир привносит бездонный покой,
Где течет обновление мысли
Непрерывной словесной рекой.

* * *

Наугад я шла, наугад,
Измеряя беды и счастье,
Принимая за рай и ад,
То восторженность, то ненастье.

Как огонь, добывая свет
В ожидании лучшей доли,
Я гнала бесполезность лет
В бесконечную жадность воли.

Тяготилась жаждой ролей.
Все казалось: свою сыграю,
В искупление слез елей
Для бессмертия собираю.

Все казалось, далек мой путь,
Что успею пройти немало, –
Мимо бездны легко сквознуть,
Где другого смерть поджидала.

Все обман, и в бессонной мгле
Осознаю я, что изгнанник,
Кто векует здесь, на земле,
Что и я мимолетный странник.

* * *

Душа моя, о Господи, как много
В тебе изъянов и несовершенств!
Я по тебе сужу не очень строго
Твоих сестер. А строгий этот крест

Нести покорно по дороге жизни
Подвластно лишь смирению Христа,
Предстать лицом перед толпой капризной
И верить, что спасется красота,

Смотреть на мир ослепшими глазами
И видеть в нем спасение и суть.
Не измерима эта суть весами,
И вечен этот благодатный путь.


АНГЕЛУ ХРАНИТЕЛЮ

Я срываю ужимки
С ненавидящих лиц,
На лице, как на снимке,
Лживость льстивых глазниц.

Не предаться забвенью
И не сбросить вериг,
И во след вдохновенью
Не пролиться сквозь крик

Первозданной любовью,
Неземной чистотой.
Прикоснись к изголовью,
Мой Наставник святой.

Дай не зреть озлобленья,
Не развенчивать лесть,
Принимать во спасенье
Безучастность и месть.

Дай мне света без меры,
За мечтою мечту,
И воздвигни по вере
На мою высоту.


* * *

Падает на лица
Дождевая пыль.
Жажду с нею слиться.
Ночь. Свистит ковыль.

Бережно считаю
Смуглые листы.
На луну летаю.
Плачу. Жгу мосты.

А за суетою —
Непочатый край.
Стать бы мне водою
И пролиться в рай.

Вечная дорога
Замыкает путь...
Долго ли до Бога,
Знает кто-нибудь?




Жажду
счастья
изливая

* * *

Согрешала любя, но безгрешно любила
И за эту любовь отстрадала сполна.
Наша память горит в чаше звездного ила.
Горе прежних разлук — только наша вина.

Я коснусь твоих снов глубиной поцелуя
И улыбку сорву с твоих дремлющих уст.
Слышишь, колокол вновь нам поет аллилуйя
В подвенечной заре воскресающих чувств?..


* * *

Там, где вороны вьются за облаком,
Бродит призраком черный обман,
Сероточит и тянется волоком
Неизбывный холодный туман.

Не укрыться ничем, не раскаяться,
Память черную не зачеркнуть.
Даже залпам дождя отзывается
Наш с тобой разорвавшийся путь.

Я его воспевала сонетами,
Бездной чувств поглощенная. Вспять
Не пуститься, не слиться с рассветами,
Одиночества не исчерпать.

Там, где вороны вьются за облаком,
Бродит призраком серый туман, –
Червоточит и тянется волоком
Твой вовек неизбывный обман…

* * *

Я не приемлю дней пустых,
Дней, не обласканных судьбою.
Дыханья жизни нету в них
И искушения тобою.

В такие дни грубеет мрак
Над овдовевшею постелью,
И одиночество, как враг,
Стоит за затворенной дверью.

Я жду, когда скользнет замок,
Пахнет из коридора свежесть,
И ласк струящийся поток
Соединится в нашу нежность.

Как после будем говорить
О чем-то очень уж не главном:
О том, кому как должно жить,
Какой сосед по клетке славный.

И будет тихий свет луны
В стекло подглядывать за нами
И посылать цветные сны,
Благословленные стихами.

* * *

По струнам плачущей гитары
На землю льется благодать.
Ты рядом с ней готов на пару
Рождаться, жаждать, умирать!

Она – Властительница тайны,
Безмерный свет твоих очей.
Ее шаги необычайны
Под стройный ряд прямых речей.

Она – твое второе сердце,
Мне не сравниться с ней ни в чем;
На ваш дуэт не наглядеться,
А я как будто ни при чем.

По струнам плачущей гитары
На землю льется благодать.
Я восхищаюсь вашей парой
И вас не смею разлучать.

ОН И ОНА

Он был жнецом Ее свободы,
Певцом смятений и похвал.
Он сочинял кому-то оды,
Кому-то после их читал.

Любил Он тайные подсмыслы
Искать в метаниях судьбы,
Слагать магические числа,
Плодя табачные клубы.

Он был героем становленья,
Ревнитель титулов, побед.
Он рифмовал души горенье,
Чтобы оставить вечный след.

Она ж, затраты не считая,
Его над миром пронесла,
Покорно и бесследно тая,
В плодах простого ремесла.

* * *

Пышными седыми бородами
В пояс наклоняются дубы.
Облака дымящими клубами
От луны, как от печной трубы,

Медленно по небу растекаясь,
Манят в неизведанную даль.
В ту, которую ушел ты каясь,
Вдовью  мне оставив лишь печаль.

Наша осень, как листва под снегом,
Смерзлась и до срока умерла.
Нас, помолвленных с тобою веком,
Молнией мгновенья развела.

* * *

Ты вчера приходил во сне,
Крен луны твой лик обесцветил.
Ты просил все, чем жил во мне,
Все, за что не была в ответе.

Сирый дождь, как когда-то ты,
Целовал мне руки и плечи,
И сводили с ума цветы.
Небо жгли погребальные свечи.

Тихим светом манила ночь
За тобой в беспредельные дали.
Отшатнулась, шагнула прочь
И  –  очнулась. Вокруг все спали.

Лишь метнулась гроза в окно
Напоследок амурной стрелою,
Всколыхнулось портьер сукно, –
В эту ночь я простилась с тобою.

* * *

Нас в неосознанном слиянье
Стомила сводница судьба,
В неудержимом состраданье,
Перед которым я слаба.

Перетирая в дни недели
И в годы – долговязый век,
Мы друг от друга все стерпели.
Меня покинул человек, –

С кем безотрадное отрадно
И неподъемное легко.
Мы шли по жизни ровно, статно,
Не поднимаясь высоко

И не терзаясь в ритмах ночи
Желаньем краденой любви.
Так отчего ж бесцветны очи
И безответны соловьи?


* * *

Моих напевных дум приветные сонеты
Прольются белым льном в березовую тишь.
Я понесу любовь в кромешные рассветы,
В долину снов, где ты меня простишь.

Простишь мой дерзкий ум за силу ожиданья,
За вероломный пыл — привязанность мою.
Я смою стыд и скорбь куплетами признанья,
Которые теперь в немых устах таю...


* * *

Жизнь размыла титулы и грани,
Проходя меж мною и тобой,
Лишь затем, чтоб тысячи терзаний
Разрушали сон мой и покой.

Все напрасно? Так зачем же сердце,
Плавясь, растекалось в устьях вен,
Если нечем после отогреться
В беспробудном холоде измен?

* * *

Нас разверз судьбы нежданной крест,
Раскололась надвое планета,
И напрасно сердца благовест
Бьется в пустоте немого лета.

Мир созвучий, красок и цветов
Дарит Вам высокие рассветы.
Я же в облаченье черных вдов
Сочиняю мрачные сонеты.

На распятье между двух миров
Мается душа моя больная,
Половиня безучастный кров,
В плаче жажду счастья изливая…

* * *

Резвится ночь, стуча по мостовой
И рассыпаясь дробью беззаботной.
Тебя искать – что в омут с головой,
А не искать – остаться безысходной.

Нет-нет. Искать твоих несмелых рук,
Негромких ласк и губ неискушенных.
Искать. И слышать беспощадный стук
Сердец, от серых будней разрешенных.

Да-да, идти навстречу злой судьбе,
Играть тобой, не помня о разлуке …
Иль задыхаться грустью о тебе,
Ни с кем не разделяя тайной  муки?

* * *

Я уже не чаяла свиданья,
Застилала тропку сень луны,
Мне березы делали признанье
Под ворчанье сумрачной волны.

Маков цвет парил, сроднясь с ветрами,
Васильков пьянящий аромат
Наводнял мою весну стихами,
Ивушки оплакивали сад.

То ли ты искал меня далече,
То ли я не верила в тебя —
Шли мы целый век до этой встречи,
Годы ожиданья торопя,

Где река печальный брег полощет,
Берегли молчанье до утра, 
Где чудотворила наша роща
Обновленьем тихого костра.

Я уже не чаяла свиданья,
Уходила в полночь, жгла мосты,
Но из глубины воспоминанья
Появился недоступный ты…

* * *

Я не помню, что ты говорил,
Уходя. Скорбела я, не плача.
Землю снег с дождем кропил, кропил
В беспроглядности ночи незрячей.

Застилался дымкой силуэт  –
Очертания знакомых линий,
И тоски мучительной портрет
Изливал на стекла мокрый иней.


* * *

Лучом терзаемый напрасно,
На крыши лег туман,
Неизмеримо безучастный,
Как наш с тобой обман.
Мы по его ходили нитям
На ощупь и навзрыд,
Вверяя шаг осенним листьям
И слепоте обид.
Мы в нем следов не разглядели,
Друг друга обошли...
А к слуху ластились капели,
И где-то листья жгли.
Тебя вознес мираж туманный,
А золото мечты,
Как грезный сор и бесталанный
Забудешь скоро ты.
Не помню, как мы растерялись
В туманных миражах.
Мое ли имя?  Обознались?
Или звенит в ушах?
Луна наметилась усмешкой  –
За мною шел обман.
Тянулись дни цветной мережкой
В обманчивый туман...


* * *

Рада я неволе – только тронь.
Я прошу слепого подаянья.
В сердце мрачном вспыхнувший огонь–Ты мое спасенье и изгнанье.

Целый мир безумствует любя,
Ты во всем  – тобою полон ветер.
Отчего ж с тобой ищу тебя,
Самого неверного на свете?


* * *

Лебединая быль, словно небыль воронья,
Червоточит черным крылом.
Голубая печаль в рукавах у Придонья
Солнце сжала крутым кулаком.

Не подвластна смиренью разбойная память,
Я у прошлого, видно, в долгу.
Я готова пред Вами туманом растаять,
Затеряться иголкой в стогу.

Снова быль разбивает мгновения в небыль,
Застилает весну туман,
Словно письма, срываю безуминки с неба
И прощаю извечный обман...


* * *

Отпечаталась бурая осень
На страницах седого окна,
Распахнувшись в небесную просинь
Узнаю вдохновение сна.

Щедро дарит листва пируэты
Шаловливому ветру в ответ,
Зная, что за курганами где-то
Ждет влюбленных бессонный рассвет.

Все воскреснет в цвету озаренья,
Только твой свежевытканный след
Не коснется щедрот воскресенья
И не тронет кленовый паркет …


* * *

Уж век на исходе, и мало
Всего, что ни сделаю впредь.
Одной среди шумного бала
Мне золушек пышность терпеть.

И нет ни тоски, ни печали,
Ни страстных взыграний крови,
Что вместе с собою забрали
Желанную пытку любви.

И нет злобонравнее горя,
Чем этот снотворный покой,
К закату летящие зори
И взгляд равнодушно-немой.


* * *

Закраснелась осень, в алости излучин
Опадает с неба медленным дождем
В том краю, где вечер с плахи пал измучен
И уснул кровавым зазакатным сном.

Считывает ветер по ладони кленной
Будущее горькой лиственной судьбы,
И восходит небо чудною иконой,
Светом оправляя нимб луны. Слабы

Мироточат ивы, жертвенностью влаги
Бороздя подножье озеро-реки,
Хороня напевы нашей краткой саги
В пышности осенней ветреной тоски.


* * *

Мы – чуждых душ соединенье,
Два полюса одной страны,
За нераскаянность падений
Единой жизнью сведены.


* * *

Сплелись дороги за тобою
В жестокий неоглядный путь.
Ты овладел моей судьбою,
Чтоб мне ни вздоха не вернуть.

И я, ведомая по жизни,
Молилась только об одном,
Чтоб ты любви моей не вызнал,
Как о смирении моем.

Чтоб ты в лучах завидной славы
Моей душой не пренебрег,
Моих стремлений не расплавил,
Не обратил моих дорог.

Чтоб не раскаивался ложно,
Не тяготил  своей виной.
Двоим, наверно, все возможно,
Лишь разделиться не дано.


ЛЕТИТ ВОСТОРЖЕННОЕ СЛОВО

1
Летит восторженное слово
В расправу бесшабашных лет.
Легко, раскатисто и ново
Вторгаясь в жизненный расцвет,

Срывая степени и маски,
Развенчивая голоса.
Его несдержанные ласки,
Как среди засухи гроза.

Его пророчеству угодна
Развязка мысли роковой.
Порой бесцельно и свободно
Оно владычествует мной.

На шепот ветра отзываясь,
Высоким эхом голосит,
И, в сердце смыслом возгораясь,
На волю вырваться спешит.

2
ТВОРЕНЬЕ

Кладу сакраментальные плоды
На письменный Алтарь стиховелений.
И освящают таинство сады
Архангельским сиянием цветений.

Твореньем жажду мысли утолив,
Я рукополагаю в строфы бездну,
Сердечное страданье отлюбив
За треволненье страсти бесполезной.
               

Где я в цвету таинственных теней
На белый лист укладываю рифмы,
Где Слово увядания сильней
И строги нестареющие ритмы.

Былые предсказания грубы
Пред алтарем святым стиховелений,
Я слышу вдохновение судьбы
И жажду благодатных откровений.

3
Сорвав с ослабших уст
Лукавые оковы,
На наковальне чувств
Кую живое слово.

Безудержный размер,
Сразив душевный холод,
В тисках духовных мер
Стучит в каленый молот.
 
И, возгораясь, миг
Сжигает дни глухие,
Разъятая на крик,
Сквозь сети роковые

Я изливаюсь вся
И застываю в слове,
Безропотно неся
Священные оковы.
               
4
Когда чудит октябрь в безумии строптивом,
Швыряя на погост увядшие листы,
Я жажду тишины, стихи читая ивам.
И, сострадая снам, брожу до темноты.

Когда метут дожди, окну слагая оды,
Когда гадает грусть на плачущей траве, –
Вселенский Дирижер вселяется в аккорды
И музыкой тоски теснится в голове,

И вереницей в ночь легко, свободней ветра
Летит, срывая миг с распятья долгих дней, –
Глава высоких муз в могуществе оркестра
Величием дождей смиряет мой хорей…

5
Бьется сердце в засвеченном снимке,
Именуемом коротко Свет.
Присылают с Небес анонимки
Анонимы неведомых лет.

И куда бы ни звали курганы,
И куда бы любовь ни гнала,
Будут старцы и будут Иваны,
Прогоревшие в буднях дотла.

Собирая золу голубую,
В прах несметную душу вдохну.
Возрожденье свое зарифмую,
Непробудную тишь всколыхну.


ВЕЧНАЯ СЛАВА

ВЕЧНЫЙ ОГОНЬ

Где тлела мгла, и плавился зенит,
И серый дым плодил седое небо, –
Там имена, зашитые в гранит,
И факел гордо вьющийся  над склепом.

Как будто густо льющаяся кровь,
Нам вечное войны напоминанье,
Не утопила веру и любовь
И озарила жизнью мирозданье.

И по щекам – колючая роса.
Жизнь не сковали мраморные плиты.
Воскресшие живые голоса
Единой тишиною в песню слиты.

ВЕЧНАЯ СЛАВА

Время, замри на минуту,
Сердце, тревожней стучи
В залпы цветного салюта,
В плач поминальной свечи.

Многая, многая лета
На смерть идущим в огне.
Могут забыться приметы,
Но не забудутся, нет

Подвиг и горькая слава
Нас заслонивших от зла,
Внукам дарующих право,
Чтобы невеста ждала,

Чтоб ликовала Победа,
Солнце купалось в цвету.
Многая, многая лета
Вам,побывавшим в аду

И в небеса вознесенным
Ангелами над весной.
Вечная Слава рожденным
Для искупленья войной!

ДОМ НА СЛОМ

Когда-то здесь кипела жизнь рекою,
А вечерами шаркал патефон.
И после каждого чудовищного боя
Слеза кровавила печальный лик икон.

Горело все, глотая рваной пастью
Вокруг леса, кварталы и дома,
И жертвами, как мерною печатью,
Врастала в землю адская чума.

Борясь с фашизмом до освобожденья,
По-русски выстрадал победу этот дом.
Прошли года и смена поколений,
И вот он проданный стоит на слом.

Разбиты стекла, выломаны двери,
А крыша как святой изгиб крыла.
Как жаль, что не сочли мы все потери!
Они сгорели в памяти дотла.
               
ПОСВЯЩАЮ…
МАМЕ

Вновь открывается свобода,
Меня несущая к тебе,
К тебе, хранительница рода
И совладелица в судьбе.
               
К тебе, к тебе, моя старушка,
Источник жизни вековой,
В тот край, где теплится в избушке
Лампадка над святой рабой.
               
В тот край, где тихо бродят тени
Моих утраченных друзей,
Все так же пахнет куст сирени, —
Я с давних дней знакома с ней.
               
Туда, где верная забота —
Знак повседневности простой,
Там не встречают самолетов,
К колонке ходят за водой.
               
И можно маме на колени
Седую голову склонить,
К тебе, не знающая лени,
И силу из ладоней пить.

               
НАСТЕНЬКЕ

      
Над детской кроваткой твоею
Склонился таинственный сон.
К нему прикоснуться не смею,
С тобою дышу в унисон.

Мне видно, как в сумраке ночи
Улыбкой далекой луны
Неведомость манит, клокочет
И гонит на юг валуны.               
               
Сплетаются лозы березы,
Поэмы слагают сверчки,
А звезды, как белые грезы,
В оконные смотрят очки.
               
С тобою надежду лелею –
Мы призваны к жизни вдвоем.
Тебя поневоле жалею,
Молю о прощенье твоем.

Над детской кроваткой твоею
Склонился таинственный сон.
К нему прикоснуться не смею,
С тобою дышу в унисон.


КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Разбилось солнце на осколки,
Ударившись о горизонт.
Проснулись ветхие светелки
И освещают тайный брод.

Качает ангела на крыльях
Над колокольней лунный ковш.
А на руках степной ковыли
Уснула молодая рожь.

И ты усни, мое призванье,
Предназначенье, мой малыш.
Прими от сердца покаянье,
Я верю в то, что ты простишь.

Усни, и пусть тебе приснится
Весна, умытая росой,
И только любящие лица
Над безмятежной головой.


О БАБУШКЕ

Она всегда полна заботы.
Бывало, встретит у ворот,
С улыбкой скажет: - Что ты, что ты,
Зачем? Не стоило забот.

И. возвращая мне подарки,
Усадит за старинный стол,
Картошку сварит в скороварке,
Согреет щи, нальет рассол.

И сядет рядом, наслаждаясь
Моей проворною едой.
Как будто в детство возвращаясь,
Я расскажу ей, что со мной

За дни разлуки приключилось, —
Она разумный даст совет, —
И будто беды мне приснились,
И до раздоров дела нет.

Благословенье принимая,
Дойду по следу до ворот,
Перед калиткой оставляя
То, что «не стоило забот».



РЕКВИЕМ
На смерть Шипаевой Людмилы

Ливни читает опальный поэт –
Ветер. Играет в окне силуэт.
В небе бесцветном, среди высоты,
Мечется призрак, страшась пустоты.

121
В шепоте листьев мне чудится стон,
Жизнь уносящий пустынный перрон
И неподкупная тайная ложь,
Что не исчезнешь ты и не уйдешь

Из нераскаянной жизни моей –
За маятой недовыпетых дней,
Что неотложны земные пути,
И неутешно боренье. Прости,

Но беспристрастен судьбы приговор,
Осень укрылась в прощальный убор
И, утопая в последней мольбе,
Реквием грустный слагает тебе …


С. ЕСЕНИНУ

Отдал он миру лиру,
А говорил: « не дам…»
Цветов, цветов кумиру
«По выбитым следам».

Ему не пробудиться
И «не искать следа»,
Но пусть ему приснится
Российская страда.

Пока шумят березы,
И «синь сосет глаза»,
Живые эти розы
Всегда польет слеза.

И будет петь «Рассея»
Национальный гимн
Есенина Сергея.
Он лучший русский сын!
 

ПЕСНЯ ЦАРСКОГО СЕЛА   

Затихла раскольница осень,
Беззвучно порхает листва,
Грядут во владычество сосен,
Крутясь, облаков жернова.
 
В оправе лучей рдеет пламя,
Сгущая лесной колорит,
Где, словно российское знамя,
Рассветное небо горит.

Березы текут хороводом
В неволю озерных зеркал.
Здесь русскую душу народа
Великий поэт срифмовал.

Теперь средь осенней стихии
Увенчанный славой небес
Бессменный словесник России
В обличье чугунном воскрес…

СИРОТКЕ

Однажды, проходя мимо ограды
Типичного из ряда детдомов,
Услышала: «Ну нет с тобою слада!» -
И обернулась на тревожный зов.

И встретила глаза одной сиротки,
Взыскательные, взрослые глаза.
Она спросила: «Мама?» как-то робко
И кулачком потерла нос в слезах.

С тех пор мне часто та сиротка снится:
Ручонками стремясь меня обнять,
Вокруг легко смеется и резвится,
Как будто бы я ей родная мать.

Едва проснусь, и вспоминаю снова
Не детскую в глазах ребенка боль –
Сиротский взгляд, и взгляда я такого
Не измеряла прежде. Злая роль

Скрутила незатейливым сюжетом.
О, если бы забыть мне те глаза,
Гнетущие своим печальным светом!
Как в них дрожит сиротская слеза!


МНЕ ЭТОЙ ИСКРЕННОСТИ ЖАЛЬ

1
Когда-то встарь у мельницы богатой
Паслась белобородая коза.
Пришел козел, его друзья со сватом,
Просватали козу и — на воза.

Поели все, постом пренебрегая,
И захромали к дому кое-как.
Ни мертвая коза и ни живая
Испуганно глазела на бардак.

Козел-красавец больше не являлся,
Коза ждала – его и след простыл...
А через месяц блудный отказался
От свадьбы, разжигая новый пыл.

Ах, женщины! Бездумно легковерны,
Их не научит никакой обман!
Поэтому рогатые, наверно,
Все козы, что известны нынче нам.

2
Случалось мне ходить на зайца.
Вот бестолковое зверье!
Прямой дорогой дико мчатся
И сами лезут под ружье.

Я средь людей таких встречаю –
Мне этой искренности жаль.
Пред зайцем тихо опускаю
Ружье. Меня томит печаль...

Мы все расхожими путями
Привыкли ноги согревать.
Стремимся к истине, а сами
В нее торопимся стрелять.