Коробка с игрушками

В цветастом домике из ткани
Живет веселая семья:
Медведь и кролик, пчелка Таня
И коник Митя – все друзья.

А сколько было в той коробке
Машинок, рыбок, фонарей
И заводных мышат из норки,
Свистулек, птичек и огней.

И дружно жили, не ругались,
Хватало места всем сполна,
Пока однажды не пробралась
В их славный дом одна свинья.

Нарушив сразу все порядки,
Рассорив близких всех друзей,
Свинья стремилась без остатка
Всех подчинить воле своей.

Но тут вмешался старый мишка.
Он был без уха, но умен:
«Уж знаю я не понаслышке
Примеров много и имен
Таких как ты, свинья, старателей,
Плохих игрушек  и предателей,
Которые стремились вдруг
Разрушить наш семейный круг!
Ведь мы - одна семья, игрушки!
Зачем же ссориться тогда,
Когда такие вредные хрюшки
Свой пятачок ткнут не туда?!

Мы дружно жили, не ругались,
Хватало места всем сполна,
Пока однажды не решилась
Все поломать одна свинья!»

Все опустили головы,
Не смотрят друг на друга.
Слова медведя больно бьют
Каждому по уху.

В итоге все тут помирились
И, наконец, договорились,
Что дружно будут жить и впредь,
Чтоб отношенья уберечь.

Свинью решили воспитать
И долго обсуждали,
Куда б ее всем отослать
Подальше от печали.

Свинья тут очень испугалась,
Учуяла неладное,
И интуиция не подвела:
Хоть бы не вон - и ладно бы.

Проситься начала тотчас
Не прогонять ее вон с глаз.
Не хочет наша хрюшка
Идти к другим игрушкам.

В испуге и опасности
Затараторила свинья:
«Прошу у всех прощения
И приношу всем извинения
За свое плохое поведение
И неуважительное отношение!
Вела себя я оскорбительно
И даже где-то унизительно.
Я очень быстро возомнила
Себя тут самой главною,
Друзей своих я перессорила,
Забыв о самом главном:
Ведь дружба и внимание,
Любовь и понимание -
И есть самое главное,
Заслуживающее внимания!
И нет мне оправдания,
И мало мне наказания…
Раскаиваюсь сильно я
И от всей души!
Меня не выгоняйте вы,
Жить не смогу в глуши!»

Все пожалели хрюшку,
Все ж и она игрушка,
Немного не воспитана,
Зато она общительна.

Ее ввели в свой круг друзья
И больше уж не отпускали.
Все стали снова жить тогда
Без горя и печали.