Закат. 37-56

Густой сироп багрового заката,
За горизонт стекает вниз с небес,
Ещё слышна размытая соната,
Но вот уже свой танец начал бес...

Как старый хлам он смёл осадок света,
Раскрыл объятья чёрной тишины,
Не будет больше красочного лета,
Не будет больше сказочной зимы...

Всё вздрогнет от поваленного леса,
От топота десятков тысяч ног,
Смешались краски... Нынче - время беса,
Настало царство - кованых сапог!

За дело взялись слуги топора,
С огнём в глазах, глотая зелье власти,
Во всю пошла жестокая игра,
Где у любви - улыбка волчьей пасти.

Досталось всем, кто в эту ночь не спал,
Кто продолжал в себе рассвет носить,
Кто, может быть, совсем не понимал
Колесовать, отнюдь, не колесить!          

Как на дрожжах вокруг растут кресты,
Плодятся рядом рослые калеки,
Стоят на месте старые мосты,
Но, только вдруг, сменили русла реки.

Наполнен воздух вздохами кнута,
Дробь барабанов заглушает скрипку,
Скрывает бес под маскою Христа,
Голодной смерти жадную улыбку.

Бессилья страх. Холодная тоска.
Большой костёр насилием потушен,
И слабый свет слепого уголька,
Глухой стеной бездушия задушен.

А мы, не тронув белого листа,
На чёрном камне высекали повесть,
Но почему дорога так пуста?    
И жжёт стыдом беременная совесть,,